ничего не вышло с его женой. Но и тут ей не повезло. На столе капитана лежал ее телефон, а подозреваемого в комнате уже не было. Хвостов признался, что отправил Сухарева в изолятор, так как не был уверен, вернется ли консультант.
– Но мой телефон тут! – поймала его на нелогичности Феня. – Вы просто не хотели разрешить мне поговорить с Сухаревым, так?!
Хвостов даже не потрудился принять виноватый вид.
– Я, девушка, человек подневольный! Мне и так попадет, что я человека, подозреваемого в убийстве, почти рецидивиста, разрешил привести сюда. Это у вас – не жизнь, а малина. Делаете что хотите, да еще и денежки лопатой гребете, а у нас все строго.
Тут Феня ощутила потребность вцепиться ногтями в приплюснутый нос капитана. Бурное воображение тут же нарисовало эту картину. Получилось забавно, и Феня, покинув кабинет, не сумела удержаться от смешка.
…Телефон сигналил пропущенным звонком, и это был звонок Вязниковой. Уже на улице Феня набрала ее номер. Оказалось, хорошие новости.
– Феня! Я продала свою квартиру!
– Великолепно!
– Свершилось чудо! Нашелся мужчина, которому понравился наш район, и моя квартира тоже устроила!
– Ты молодец, Наталья! – расхваливала подругу Феня. – Ты настоящая бизнесвумен!
– Я, конечно, вумен, но насчет бизнеса – это вряд ли! Просто повезло, как я считаю. Представь, этого мужчину бросила жена, оставив ему десятилетнюю дочку. Предлагаю помочь ему найти новую жену!
– Думаю, торопиться не следует, – охладила ее пыл Феня. – Поверь, сейчас он ненавидит всех баб в мире. Надеюсь, со временем это пройдет.
– Александра! – вдруг окликнул ее кто-то.
От красного внедорожника к Фене направлялась красивая темноволосая женщина в красной же кожаной куртке. Это была Жанна Арнаутова, та самая настоящая любовница Ника Сухарева, которая любила его до сих пор, но не хотела о нем говорить.
– Что вы тут делаете? – спросила Феня не очень дружелюбно.
Жанна усмехнулась.
– То же самое, что и Лина. – В ее тоне была слышна самоирония. – Боюсь за любимого. Приезжала сюда уже пять раз, но она все тут торчала. Я видела, как к ней толстый мент подходил, так она ему сказала, что будет голодать. Наша Лина – дама бесподобная!
– Лина – законная супруга Сухарева, – заметила Феня не слишком тактично.
– А я – адвокат, – резонно ответила Арнаутова. – Кто ему сейчас нужнее?
Выходило, что она больше не боялась болезненных воспоминаний.
С неба вдруг стал накрапывать мелкий дождик. Поправив волосы, Жанна пригласила Феню в свою машину, и Феня приглашение приняла.
– Зачем вы меня окликнули? – спросила она.
– Хочу попросить вас составить мне протекцию у Сухарева. Номинально он должен вызвать меня, но он пока не знает, что это можно сделать. Кроме того, он не хочет огорчать Лину, обратившись ко мне…
«Адвокаты как вампиры, – развлекала себя глупостями Феня, – вы должны их пригласить в свою жизнь».
Арнаутова достала сигареты из кармана куртки, закурила.
– Жанна Георгиевна, – обратилась к ней Феня серьезным, почти официальным тоном, – я не советую вам брать на себя защиту Сухарева в этом деле. Подумайте сами: зачем вам такие душевные затраты? Вы продолжаете любить Николая Александровича, но в его чувствах не уверены. Он может снова разбить вам сердце.
Слушая консультанта по брачным делам, Арнаутова разглядывала причудливо струящиеся дождевые дорожки на лобовом стекле. Глаза ее блестели, а линию губ искажала едва заметная гримаса.
– Я уверена в его чувствах, – упрямо сказала она. – Мы были вместе много лет, но Лина втерлась в его жизнь, используя свое влияние на Колиного сына. Хочешь приручить львицу, то есть льва, – приручи его львенка… Понимаете, эта Лина – хитрая, жадная, она на все способна. Ей хотелось замуж, хотелось денег, а была она одинокой учительницей. Осуждать ее несправедливо – выгодно выйти замуж и иметь много денег, хотят все. (Феня подняла бровь.) Я тоже хотела. – На лице Жанны отразилось самое настоящее страдание. – Но не таким же методом!
– Ну а как вы собираетесь защищать Сухарева? – Фене было жаль эту женщину, идущую верной дорогой к новым страданиям.
– Не знаю, – пожала плечами Арнаутова. – Я же не видела дела.
– Но сами-то вы что думаете?
– Я не собираюсь искать убийцу, я просто докажу, что Коля не убивал повара.
– Как?
– Уничтожу свидетеля.
– Боже!..
– Не физически. Совершенно случайно я узнала, что Виктор Горячев не мог видеть убийство повара. Не было его в «Джазе»! Ночь убийства Горячев провел в вытрезвителе. Есть и протокол.
Не давать советов Феня не умела. По сути, этим она и зарабатывала себе на жизнь, а иногда и на орехи.
– Знаете что, Жанна, я бы на вашем месте просто пошла бы к Хвостову и рассказала бы ему все, что вам известно о Горячеве.
– Ну а мне-то что это даст? – откликнулась Арнаутова, глядя на нее с праведным возмущением.
– Вы покажете свою добрую волю Николаю Александровичу. После ваших показаний у следователя не будет оснований держать Сухарева в каталажке, его отпустят. Вот тогда-то вы и выйдете на связь с ним. Хотя, – добавила она, – именно этого вам и не надо делать.
Жанна вдруг вздохнула и закрыла лицо руками.
– Я не знаю, я подумаю, – она опустила ладони на руль. – Давайте я отвезу вас, куда вам надо.
Феня решила, что ей надо домой.
Блудный отец
Близилась пятница, день, на который Феня назначила свою вечеринку. К своему празднику она относилась очень серьезно, поэтому планировала большую уборку не позже, чем за сутки до события.
Еду она решила заказать в ресторане, ибо поварское искусство было для Фени большой загадкой. И ничего страшного, если комплименты за угощение получат повара «Центрального», это не повод для ревности.
В общем, остаток дня Феня провела со шваброй и тряпками, дивясь, откуда в ее небольшой квартире, где не имелось ничего лишнего, так много пыли?
В восемь вечера в дверь позвонили, это был папа, который выбрал для общения именно этот день и час, словно позабыв, что зван в гости на послезавтра!
– Пап, я тут в делах. – Феня не хотела демонстрировать свои обиды, а все-таки тон ее выдал.
– Шурик, а я не просто так, – с видом коробейника ответил Владимир Николаевич, указывая правой рукой на пакет в левой: – Вот, я выпивку на праздник принес: тут коньяк, ликеры, вино. И даже пиво. Давай по пивку? – подмигнул он.
Феня вмиг повеселела, перестала дуться и впустила родителя в квартиру. Папа никуда от нее не денется, словно только что поняла она, папа не уедет в Германию, не исчезнет от нее на двадцать лет, ей нечего бояться! А если ему для полного счастья нужна мама, то так тому и быть.
Пока гость снимал пальто, переобувался, располагался с пивом на кухне, Феня метнулась в душ, ибо уборка оказалась еще той тренировкой – пот стекал по спине, и вообще хотелось смыть с себя это ощущение, будто она сегодня Золушка.
За пивом папа спросил:
– А чего ты вдруг решила устроить пирушку? Майя в тюрьме, мама только из больницы…
