Высадив друзей на окраине Кукуева, Кузьмич прикинул, что возня с поиском сейфа и ключа займет у них никак не меньше получаса. А тут по широковещательному каналу прошло сообщение о переброске войск из Баден-Бадена на восток.
Частный извоз был существенной статьей доходов для владельцев крупных машин. Чтобы водить агрегат, способный перевозить больше пяти человек, нужно было получать специальные права и вообще вложить много сил и средств. Так что, если срочно возникала задача перебросить крупный отряд, легче было нанять того, кто уже вложился в этот транспорт.
В общем, Кузьмич по-быстрому смотался в город и взял пассажиров, но на всякий случай решил сделать небольшой крюк через Кукуево. И тут позади «Фердинанда» из кювета на дорогу выскочил разваливающийся на ходу мотоцикл с отчаянно дующим в свисток кукуевским милиционером. При виде фуражки и полосатого жезла Федор Кузьмич впал в ступор, а управление на себя взяли дремучие рефлексы. Эти рефлексы дали по газам и решили ни в коем случае не даваться живым.
Увидав друзей, Кузьмич пытался жестами передать им, что буквально через пять минут вернется, но пулеметная очередь слегка поменяла его приоритеты. «Фердинанд» остановился, и зловредный мотоциклист влепился ему в зад, наверняка помяв бампер. А теперь, заметьте, висит, точно человек-паук, на заднем стекле, корча рожи и нервируя водителя.
Все не сговариваясь развернулись к задней стенке салона. Насчет «заднего стекла» Кузьмич несколько преувеличил. Самого стекла там не было и в помине: шальная пуля все равно выбила бы его в первой же передряге. Вместо него оконный проем закрывался противоосколочной сеткой, за которую, собственно, и зацепился кукуевский участковый. Тот, поняв, что привлек к себе излишнее внимание, жалобно свистнул зажатым в зубах свистком и, разжав пальцы, шлепнулся на дорогу.
В автобусе повисла неловкая пауза. Пассажиры понимали, что знакомство с владельцами транспортного средства, на котором они ехали, как-то не заладилось. Но и Нэш с друзьями понимали, что ребята в общем-то не виноваты, они честно заплатили за проезд. По всем раскладам крайним оставался Кузьмич, но он был за рулем, а значит, пользовался неприкосновенностью как минимум до конца рейса.
— Ладно, — вздохнул Гексоген, убирая инициатор в сумку. — Главное, что из Кукуева ноги унесли. Хлопцы, вам, собственно, далеко ехать?
— Да нет, — жизнерадостно ответил за пассажиров Кузьмич. — Уже в зону обстрела въезжаем.
— Куда?!
— Ну дык, с чего весь сыр-бор-то? — с фальшивой небрежностью сообщил Кузьмич. — Четыреста одиннадцатую батарею штурмуют!
Батарея — огонь!
Почему кто-то решил назвать расположенную к востоку от Баден-Бадена локацию батареей, вполне понятно. Это и была отлично укрепленная на высотке батарея из шести стационарных ставосьмидесятимиллиметровых орудий с инфраструктурой и укреплениями. А вот почему ей прилепили номер «411», так и осталось загадкой. Однако название прижилось и было внесено в реестр.
Большую часть времени батарею населяла горстка мутантов, а ее орудия, задранные в небо, оставались всего лишь декорацией. Но время от времени тут вспыхивала жизнь: бункера наполнялись орудийной прислугой, траншеи и доты — пехотой и пулеметчиками. Это значило, что какой-то клан подал заявку на «общевойсковую операцию».
Глава подавшего заявку клана становился главнокомандующим операцией. Он формировал штаб, штаб формировал боевые группы и ставил им задачи. В качестве рядового на операцию мог подписаться кто угодно, и было это делом очень выгодным: кроме обычного опыта и трофеев, за участие в подобной операции капал специальный стаж, позволяющий со временем самому стать офицером и получить доступ к специальному офицерскому снаряжению. Кроме того, главнокомандующий мог назначать разного рода плюсы за убитых врагов или выполненные задания. Так что в подобном мероприятии могли единовременно участвовать больше полутора сотен человек.
Народ из ближайшего населенного пункта добирался до Батареи-411, сбивался в группы, получал тактическую задачу и шел помирать. Все как положено — офицеры в штабе на все лады материли «тупорылых нубов, которые не могут выполнить элементарную задачу», бойцы в окопах нецензурно критиковали штабных, которых «...сюда бы, пусть сами попробуют голой задницей на доты», — словом, всем было весело. А главное — народ умирал, возрождался в городе и снова рвался в бой, так что задача переброски войск стояла постоянно.
Однако добраться до зоны боевых действий было не так-то просто. К ней вело всего две или три дороги, и все они прекрасно простреливались с высотки. «Фердинанд» вырулил с раздолбанного кукуевского тракта на широкое шоссе. Прямо перед ним мимо перекрестка пронеслась колонна из пяти легкобронированных джипов и целая стайка легких багги. Все машины были буквально забиты людьми и боеприпасами.
Сверху раздался характерный свист, по бокам от шоссе взметнулись вырванные взрывами комья земли. Один за другим взрывы ложились все ближе к шоссе. Последние два снаряда едва не накрыли колонну, потом все стихло: орудия батареи перезаряжались. Часть колонны, сбросив скорость, рассыпалась, съехав с шоссе, предпочитая иметь более широкий маневр. Самые отчаянные остались на дороге, делая ставку на скорость.
— Кузьмич, уруливай влево, куда нам с нашим-то тарантасом... — нервно сглотнула Руби.
Фердинанд летел вперед, метров на десять отставая от двух оставшихся на шоссе джипов. До ответа водитель не снизошел. В небе уже снова слышался свист приближающихся снарядов. Он все нарастал, пока не оборвался басовитым взрывом: по бокам от шоссе, казалось прямо из кюветов, взметнулись столбы из дыма и земли. Все вокруг заволокло пылью, «Фердинанд» подскочил, но потом, точно кот, приземлился на все четыре колеса, вильнул задом и выровнялся. Когда дым и пыль рассеялись, стало видно, что впереди остался всего один джип. Второй горел, перевернутый колесами вверх, исходя жирной копотью, на обочине — выброшенный туда то ли взрывной волной, то ли ошибкой водителя.
По всему выходило, что рассыпавшиеся по бокам от дороги машины совершили правильный выбор, хотя и сильно проиграли в скорости. Но тут одна из багги взлетела, вертясь в воздухе, подкинутая столбом дыма.
— Минное поле! — озвучил мелькнувшую у всех догадку Кузьмич.
— А ты, я вижу, — с подозрением уточнил Нэш, — не первый раз этой дорожкой едешь?
— Даже не десятый, — холодно подтвердил Кузьмич. — А ты как думал? По двадцатке с пассажира плюс горючка. Как кто на штурм четыреста одиннадцатой заявится — так все водилы, у кого кишка не тонка тут между взрывами скакать...
Кузьмич вдруг запнулся и прикусил язык, но было поздно.
— Ага, — как-то нехорошо сощурилась Руби. — Значит, десяток пассажиров — это у нас двести монет, да горючка, плюс как запчасти к «Фердинанду» — так «это же теперь ваша машина, вы и покупайте»... И правда жить можно! Ладно, мы с тобой на эту тему еще поговорим, а пока крути баранку и на дорогу смотри.
Тем временем батарея дала новый залп. Заслышав в небе приближающийся свист, джип впереди резко дал по газам и ушел в отрыв. К безмерному удивлению пассажиров, Кузьмич, напротив, немного сбросил скорость. Они не успели спросить, какого лешего, как шоссе впереди, нырнув в распадок между двумя холмами, сделало резкий поворот. Джип, не вписавшись в него, вылетел на обочину и перевернулся — куда-то в сторону отлетело колесо.
— Держитесь там! — рявкнул Кузьмич, входя в поворот и снова втапливая педаль газа в пол. — А вот теперь дай дог ноги!
Победоносно взревев, «Фердинанд» полетел вперед по дороге.
— Нам бы вон до тех холмов, — лихорадочно бубнил Кузьмич. — Там уже мертвая зона, а тут они прямой наводкой лупят, так что... Эй! Не-не-не, только не сейчас!
