Михайлович ходит за ними по пятам, пока они переезжают из гостиницы в гостиницу в попытках скрыться. Он боится их спугнуть и вызывает помощь: служителя Хаоса. Инструкции Сержу точны и лаконичны: любым способом добыть информацию о Ванде. Для отвода глаз можно использовать что угодно, цена – любая, ибо проникший в планы Хаоса адепт Ордена Равновесия неимоверно опасен. Поднять схарматов по тревоге! Как только появятся сведения о ней – немедленно убить!
И сразу, без паузы, следующая картина. Выжженная солнцем степь за Антракасом ещё не проснулась, но к ней уже посетители: Аркадий Михайлович, в рубашке с летящим соколом на груди, и медноволосая.
— Ну, так что?
— Я согласна.
Выдержав театральную паузу, он переспросил:
— Точно? А ты не врёшь?
Аннет мотнула головой.
— Рад слышать, очень рад. Приятно иметь дело с благоразумным человеком. Ты же не будешь против повторить это ещё раз под иглой правды?
Медноволосая вздрогнула. Медленно кивнула. Аркадий Михайлович пробормотал слова на незнакомом языке, и Аннет почувствовала, как в лоб упёр лось что?то острое, будто железный наконечник стрелы или копья, тут же разлился запах серы, и адепт Ордена, прогремевшим по степи металлическим голосом задал ещё раз вопрос:
— Ты согласна приложить все усилия, чтобы Халт не смог получить чёрный шар?
Аннет согнулась пополам от боли и заорала:
— Нет!
— Ты хотела меня обмануть, арретская шлюха?!
От этого баса, усиленного заклинанием, лопались барабанные перепонки, но закрывать уши руками бесполезно: голос гремел и внутри головы.
— Да! Убери иглу! Ты уже все узнал!
Старик с соколом на груди снял заклинание, и медноволосая судорожно втянула воздух, ещё пахнущий серой.
— Мне очень жаль, что ты не захотела по–хорошему, – зло произнёс он. – Придётся так, как ты привыкла. Я хотел отблагодарить тебя за хорошую службу, но теперь придётся наказать за плохую. Если ты не сделаешь то, что я прошу, – Халт умрёт. Я ведь буду там, я привёл сюда адептов Ордена, и мы примем участие в бою. Вот только кроме этого я ещё стану следить за тобой. Выбирай, что для тебя важнее: чёрный шар или юный тан.
Медноволосая с каждым его словом все сильнее сжимала кулаки, костяшки пальцев давно побелели, и, заметив это, она сделала глубокий вдох и разжала пальцы.
— В конце концов, будь все же благоразумной девочкой. Ты должна мне помочь! Ты знаешь, что будет, если не сделать этого.
— Силёнок у тебя маловато угрожать мне.
— А по–моему, вполне достаточно. – Я мог бы тебя уничтожить уже давно, и твоя жизнь зависит лишь от твоего поведения. Мне ведь достаточно оголить твою спину. Сама знаешь, что сделают со шпионкой Хаоса.
— Мерзкий старикашка! – плюнула в него медноволосая, но он увернулся.
— Подумай, я ведь прошу всего ничего: просто чтобы шар им не достался. Поможешь – и я сделаю так, что никто не узнает про твоё бурное прошлое.
— Не знаю, как в вашем Ордене, а у нас, у мародёров, предательство считалось самым отвратительным, что мог сделать человек. И если после всего, что я сейчас узнала, ты надеешься, что я буду помогать тебе, – ты мерзавец!
— Ты знаешь, кто умрёт, если ты не будешь помогать мне.
— Да, – вдруг улыбнулась Аннет. – Ты.
Она взмахнула рукой, и из рукава на три четверти выскользнул стилет. Блеснув на солнце, он вонзился в горло старика, открыв дорогу крови, быстро покидавшей дряхлое тело. Маг захрипел, упал на колени, на мгновение уставился широко открытыми глазами на Аннет и ткнулся лбом в песок.
Лишь обжигающая боль бывшего когда?то чёрным шара выдернула Халта из видения. Он рухнул на колени, не выпуская артефакт, и застонал. Казалось, ладони обожжены до костей, а кожа на груди под кольчугой полопалась волдырями, но он не мог проверить это, ведь тогда пришлось бы выпустить шар из рук.
— Мне нужно с ними говорить?! – поднял он голову на своего предка. Теперь ему не нужен ответ, он сам его знал. Хаген стал учеником Хедина не потому, что был силён, жесток и решителен, не потому, что обладал способностями к магии. Нет. Он умел вести за собой других и отвечать за них. Он умел вести за собой словом, а не страхом. Он был для своих дружинников не только вожаком, не только удачливым вождём, в чьей дружине можно разжиться золотишком да славно потешиться в завоёванных городах – он был для них тем, кто дарует смысл всему происходящему. И Халт, как наследник великого рода и крови, должен сражаться не оружием – да, этого ему не дано, но словом. В этом его сила. Все, чего он добился, он добился не мечом, но словом.
Хаген понял, что его миссия выполнена, он все же решил ответить:
— Да. И не забывай, что словом можно не только убить, но и спасти. Спасти многих. Прощай, тан Хединсейский.
После чего чуть заметно поклонился и исчез.
Тан так резко вернулся в реальность, что зазвенело в ушах. Он все же отдёрнул левую руку и посмотрел на ладонь. Ладонь как ладонь. Целая и здоровая. Секунду спустя он понял, что держит в руках обычный чёрный шар, а не сгусток огня, но тот будто… живой. И Халт, повинуясь чутью, заговорил с ним, будто с грифоном или амфисбеной. Поначалу ничего не происходило, но затем к нему стали прорываться крики:
«Больно!»
«Больно!»
«БОЛЬНО!!!»
Сотни и тысячи душ взывали к нему, умоляли освободить, спасти, облегчить страдания.
Сотни лет черносолнцевцы убивали на Арене живых, сдирая с них магию, как скальп, накачивая этой силой артефакт, но вместе с последним заклинанием, вырванным из разорванной глотки или отлетевшим из простреленного сердца, в шар попадала и частичка души. Люди и гномы, половинчики и гоблины, левкрокоты и дипсы – хаоситам все равно, чью силу забирать, и все они томились в артефакте, не зная покоя. Знали ли об этом черносолнцевцы? Неизвестно. Но Халт сейчас узнал и понял, что может им помочь.
«Знаете, как обезвредить артефакт?» – спросил он.
«Да!» – ответил ему хор.
«Я вас освобожу, а вы разряжаете его так, чтобы никому не причинить вреда».
«Да!»
Халт закрыл глаза, ещё глубже проник в огненную лаву, кипящую под чёрной каменной оболочкой, и начал говорить.
Души разлетались, будто быстрокрылые напуганные бабочки: прыская во все стороны, кружась вокруг потомка Хагена, взмывая ввысь и ныряя в песок.
Гномы не могли их ни видеть, ни слышать, но даже они почувствовали, что происходит что?то невероятное. Все остальные, обладающие магическим зрением, ошеломлённо замерли. Даже повидавшие на своём веку всякое маги Ордена раскрыли рты.
Кто?то сразу улетел в иные миры, но большинство кружили вокруг высокого тощего альва. Души хотели отомстить своему губителю и, разъярённые, из бабочек превратились в осиный рой. Каждый сам по себе не мог причинить никакого вреда могущественнейшему магу, но сотни тысяч превратились в мощную силу, разбивающую все заклятия, пролезая в такие щёлки в защите, какие не мог найти ни один, даже великий маг. Отмахиваясь от них, как от комаров, альв понял, что не может бороться с ними магией, и запаниковал.
