Капитализм: Незнакомый идеал

возможностями, в наибольшей степени отличными от стандартных или средних; 2. выраженный в крайней или необыкновенной степени».

Очевидно, что первый вопрос, который напрашивается при столкновении с этим определением: степени чего?

Ответить «Всего!» и объявить все экстремальное злом по определению - рассматривать как зло чистую степень выраженности свойства, независимо от его природы, - нелепо (пусть Аристотель якобы и утверждал обратное). Размеры и степени как таковые не имеют никакой ценностной окраски - они приобретают ее лишь в контексте природы того, что измеряется.

Разве крайняя степень здоровья и крайняя степень болезни одинаково нежелательны? А крайняя степень ума и крайняя степень глупости - обе одинаково удаленные от «стандартных или средних» - одинаково презираемы? Разве экстремальная искренность и экстремальная лживость одинаково аморальны? А человек выдающейся добродетели и человек выдающейся порочности одинаково вредны для общества?

Продолжать приводить примеры подобных нелепостей можно до бесконечности, особенно из области морали, где только экстремальная (то есть непоколебимая, бескомпромиссная) степень добродетели может считаться добродетелью истинной. (Можно ли назвать нравственным человека, обладающего «умеренной» честностью?)

Однако «не утруждайте себя изучением глупости - спросите себя лишь о том, к чему она может привести». К чему должно было привести в политике «антипонятие» «экстремизма»?

Фундаментальный и критически важный конфликт современной политической арены - это капитализм против социализма, или свобода против тоталитаризма. На протяжении десятилетий этот конфликт замалчивался, подавлялся, обходился и маскировался туманными невнятными терминами «консерватизм» и «либерализм», которые потеряли свое первоначальное значение.

Цель «либералов», как следует из документов последних десятилетий, - затащить страну в контролируемое государством благополучие при помощи определенных мер, постепенно расширяя сферу государственного регулирования, действуя так, чтобы это расширение не оформлялось в концепцию, его направления не становились очевидными, а главные задачи не назывались вслух. Таким образом, государственный контроль одерживал бы победу не путем голосования или насильственного насаждения, а в процессе медленного разложения, исподволь.

«Либеральная» программа требовала уничтожения понятия «капитализм» - причем не просто прекратить дальнейшее существование, а представить все так, будто капитализма никогда и не было. Подлинная природа, принципы и история капитализма должны были быть подменены, искажены, подвергнуты извращенному истолкованию и таким образом исключены из рассмотрения обществом, потому что социализм не побеждал и не мог победить в открытой дискуссии, на честной арене борьбы идей, ни логически, ни экономически, ни морально, ни исторически. Социализм мог одержать победу исключительно закулисно, благодаря моральной пассивности своих оппонентов.

Эта методика отвлечения внимания и тайного продвижения какое-то время работала. Однако «невозможно дурачить всех и постоянно». Сегодня потрепанные ярлыки «консерватизма» и «либерализма» отваливаются, а под ними всем становится видно противостояние капитализма и социализма.

Сторонники государственного регулирования нуждаются в новом прикрытии. И в настоящий момент мы наблюдаем за их отчаянной последней попыткой использовать два «антипонятия» - «экстремисты» и «умеренные».

Для внедрения «антипонятия» необходима соломенная кукла (чучело, козел отпущения), которая будет служить примером его подложного значения. На эту роль «либералы» избрали Общество Джона Берча.

Это Общество оказалось в центре внимания несколько лет назад в результате усилий «либеральной» прессы, которая раздула вокруг него шумиху, совершенно не сопоставимую с его реальной значимостью. У Общества не было ясно определенной политической философии (оно выступало не за капитализм, а просто против коммунизма), настоящей политической программы или интеллектуального влияния; для него был характерен вялый, глуповатый, «доморощенный» вариант протеста; оно никак не могло выступать в роли активного пропагандиста и защитника идей прокапитализма или даже «консерватизма». Именно по этим причинам «либералы» и избрали его для осуществления своих замыслов.

Намеченный план действий был таков: сначала - полное бойкотирование всей серьезной, авторитетной, интеллектуальной пропаганды капитализма и растущего объема литературы по данной теме, исторической и современной, как будто всего этого нет и никогда не было; затем - выдвижение Общества Джона Берча в качестве единственного представителя «правых» сил; и, наконец, создание «подложного» образа всего «правого» крыла, которое в глазах общественности стало отождествляться исключительно с Обществом Джона Берча.

О том, что намерения «либералов» были именно такими, свидетельствует сказанное в телеинтервью 15 сентября 1963 года губернатором Рокфеллером, который позднее возглавил наступление на «экстремизм» на съезде республиканской партии. Отвечая на вопрос, кого он считает «ультраправыми», он сказал:

«Прекрасная иллюстрация - то, что случилось на съезде молодых республиканцев в Сан-Франциско несколько месяцев назад, где был избран человек, молодой республиканец, платформа которого включала отмену подоходного налога, выход США из ООН, не знаю, включал ли он в свою программу отставку Эрла Уоррена, но это входит в тот же набор принципов, что и обвинение генерала Эйзенхауэра в тайных симпатиях коммунистам».

О каком наборе принципов идет речь?

Первые два из приведенных пунктов программы - законные положения «правых», опирающиеся на вполне справедливые причины; третий - пример типичной глупости последователей Берча, а четвертый - пример безответственности одного конкретного последователя Берча. А в целом это наглядный пример искусства подмены понятий.

А теперь предлагаю разобраться со смыслами, которые входят в понятие «правые» в составе понятия «экстремизм». В обществе принято считать «правых» и «левых» защитниками, соответственно, капитализма и социализма. Но если мы попытаемся привязать расизм и насилие к «крайне правым», станет ясно, что сделать это очень трудно, практически невозможно, поскольку в этих двух грехах даже наше соломенное пугало, Общество Джона Берча, не повинно; и гораздо естественнее установить их связь с демократической партией (через ку- клукс-клан). Это делается для того, чтобы воскресить довоенную концепцию, согласно которой нам противостоят две «экстремальные», но вместе с тем противоположные друг другу, политические силы - фашизм и коммунизм.

Политическое происхождение этой идеи слишком позорно для того, чтобы «умеренные» решились открыто о нем упоминать. Муссолини пришел к власти, заявив, что другой альтернативы у Италии нет. Гитлер пришел к власти, заявив, что другой альтернативы у Германии нет. Документально подтверждено, что на выборах 1933 года в Германии лидеры коммунистов заставляли членов своей партии голосовать за нацистов, объясняя, что побороться с ними за власть они еще смогут потом, но вначале им нужно совместными усилиями уничтожить общего врага: капитализм и его парламентскую форму правления.

Совершенно очевидно, в чем цель фальшивого противопоставления фашизма коммунизму: оно представляет как противоположности два варианта одной и той же политической системы; оно уничтожает саму возможность рассмотрения капитализма; оно превращает выбор между свободой и диктатурой в выбор между двум разновидностями диктатуры, таким образом, устанавливая диктатуру как свершившийся факт и предоставляя выбор лишь между диктаторами. Согласно сторонникам этой фальшивой альтернативы, выбор необходимо сделать между диктатурой богатых (фашизм) и диктатурой бедных (коммунизм).

Конец этой лжи пришел в 1940-е годы, по окончании Второй мировой войны. Она сделала очевидным, слишком очевидным, тот факт, что фашизм и коммунизм - не две противоположности, а две соперничающие банды, претендующие на захват одной и той же территории; что это два варианта