подселяли к местным жителям. В каждой квартире теперь обитало по две, три семьи. Но и этого было мало, так что для эвакуированных ставили растянувшиеся на километры палаточные города. Полевых кухонь не хватало, так что под открытым небом строили печи, вмазывали в них большие казаны и в них варили еду. Из-за просчетов снабженцев вскоре стало не хватать продовольствия, особенно это сказалось в первые дни октября, когда на одной из рек на БАМе диверсантами был взорван мост. Пайки тогда урезали едва ли не до блокадного минимума.
Длинная очередь к одной из построенных кухонь растянулась на добрые тридцать метров. Повар ловко раскладывал по мискам кашу, его напарник, худой мужчина с одной рукой выдавал тонкие куски хлеба и отмечал в журнале фамилию счастливчика.
— Самойлов. Есть такой, отходи. Пигарева. Получи на троих.
Вскоре у кухни вспыхнул конфликт.
— Ты, чувырла китайская, ты мне чего тут, плюнул, что ли этой кашей? Если я инвалид, то меня можно и не кормить, да?
Невысокий мужичонка лет сорока с пропитым лицом и тремя пальцами на двух руках, высказывал свое недовольство повару. Поваром был Мун, тот самый муж подруги Вали Москвиной Светланы. Как и всем межнациональным парам, им разреши поселиться в русской части лагеря.
— Норма, видишь половник, — попытался оправдаться Мун. — Всем так. Что ты хочешь?
— Да меня не е… твоя норма! Я жрать хочу! Жалко, что я в армии пальцы потерял, а то бы я тебя сейчас…
Инвалид исходил матом, напряжение нарастало. Еще немного, и народ бы кинулся бить повара. Но тут через толпу протиснулась пожилая женщина, присмотрелась к горлопану.
— Сашка! Куликов! А я думаю, кто там так воет. Это в какой такой армии ты пальцы потерял? Да ты их по пьянке отморозил, когда заснул под новый год на остановке без варежек! Ну-ка, иди отсюда, упырь! А то я тебе эту кашу на голову одену.
По-прежнему матерясь, буйный инвалид отошел в сторону. Однорукий хлеборез не стерпел и так же послал коллегу по инвалидному цеху куда подальше, а потом обратился к повару.
— Не обращай внимания, Мун. Дураки в России никогда не переведутся. Рожают их бабы зачем-то и рожают. Как твоя фамилия, красавица?
— Корнеева, Таня, — ответила полная, красивая, беременна девушка.
— На тебе Корнеева, два куска хлеба. На тебя и на того парня, — инвалид ткнул пальцем в сторону живота девушки.
— Спасибо, — ответила Татьяна.
— Только вот такого не роди, — хлеборез кивнул головой в сторону дебошира. — Таких нам не нужно.
Эту сцену застал комендант поселка, майор Анциферов.
— Мун, что у тебя с провизией?
— Каша еще есть, а масло кончается. Каша будет невкусной.
— Слава богу, что такая еще есть. Завтра придется еще урезать норму.
Анциферов отошел в сторону, закурил. Кадровый тыловик, призванный из запаса двадцать первого августа, майор прекрасно понимал, что он не сможет прокормить тридцать тысяч человек теми продуктами, что имелись у него на складах. К нему подошел его зам, там же пожилой мужчина с погонами капитана.
— Вот теперь, Семен Михайлович, я начинаю жалеть, что в бога не верю, — сказал Анциферов.
— Чего это так?
— Был бы верующим, спросил бы бога, как он смог накормить сто тысяч человек пятью хлебами и семью рыбами. Да еще отходов от этого банкета осталось столько, что целый свинарник можно было прокормить. Крутым интендантом был Христос.
Семен Михайлович засмеялся:
— Балабон вы, товарищ капитан.
— Может и балабон, но вскоре нам придется выполнять роль бога. Вот что, Семен Михайлович, езжай на аэродром, попроси командира части дать вертолет, у него есть один МИ-8, и солдатика с винтовкой. Путь полетаю по тайге, поищут кабанов, лосей, оленей.
Капитан покачал головой:
— Но Максим Михалыч, тут же кругом заповедник. Мы его столько лет разводили этих же самых моралов.
— Круглов, ты уже не директор заповедника, а мой зам! И разводить теперь нужно не зверей, а людей. Давай, иди! Я же не прошу тебя стрелять тигра или этого барса. Людям нужно мясо! Еще два дня и нам нечего будет жрать. А это бунт, это… Это беспредел… Китайцы будут упрекать нас, что мы их плохо кормим, а наши будут требовать, чтобы китайцев не кормили совсем. И их можно будет понять. У нас тут столько детей, женщин!
Он чуть помолчал, потом кивнул головой.
— А если хочешь, чтобы охотники не били лишнего — лети сам, руководи отстрелом.
Круглов вздохнул, и кивнул головой:
— Ладно, слетаю. Только двух солдат мало. Там не всегда можно будет сесть, придется тащить туши на поляны. А у нас в лагере мужики одни инвалиды. То руки нет, то ноги.
Майор задумался, потом кивнул головой:
— Хорошо, я найду тебе людей с руками и ногами.
Анциферов тут же отправился дальше, на китайскую половину лагеря. В одной из палаток он нашел нужного ему человека. Седой китаец вдумчиво и не торопясь обыгрывал в шахматы молодого парня.
— Привет, Ли.
— Приветствую вас, господин майор.
Они поздоровались за руку, Анциферов с интересом посмотрел на позицию на шахматной доске, похлопал по плечу молодого китайца:
— Не пыжься, парень, все равно уже проиграл.
Потом он обратился к Ли:
— Поговорить бы надо, господин директор.
— Хорошо, пошли.
Ли Пенгфей до войны был преуспевающим бизнесменом, директором фабрики керамических изделий. Они были знакомы лет шесть, и именно через него Анциферов руководил десятитысячным отрядом интернированных китайцев.
— Закури хороших сигарет, — предложил майор.
— «Мальборо»? Давай, а то эта ваша «Прима» мне уже все легкие уже забила.
Они закурили, и Анциферов рассказа о деле, что привело его к собеседнику:
— Продукты в лагере кончаются, завезут не скоро, и есть идея полетать по округе на вертолете, попробовать добыть кабанов и лосей. Ну, все, что попадется, что можно в котел пустить. Работа будет трудоемкая, а у тебя полно молодых и здоровых оглоедов. Но одно смущает…
— Кабы они не захватили вертолет и не махнули в Китай?
— На лету ловишь, Ли, молодец. Если такое произойдет, меня снимут, а лагерь будет голодать, и сколько он будет голодать — не знаю.
Ли задумался, потом кивнул головой:
— Хорошо. Я подберу тебе таких людей, что не сбегут. Сколько надо?
— Шестеро.
— Будут. Готовь вертолет.
На следующий день с утра к вертолету прибыли семь человек — капитан Круглов с винтовкой и шесть китайцев. Вечером вертолет вернулся. Охотники добыли трех лосей, двух кабанов и трех маралов.
Кроме отстрела животных Анциферов отправил своих людей на одно хорошо известное ему озеро. Оно славилось своим сигом и тайменем.
— От себя отрываю, — жалился он заместителю. — Я там каждую осень на неделю зависал со
