Тут Егор заметил, что собеседник смотрит на него вытаращив глаза.
— Что случилось?
А до Лыкова все дошло. Разом, в одну секунду. Он вспомнил четырех парней в парадном, так напугавших пана Влодзимежа. И себя, собравшегося уже идти в ванную комнату, оставив Малгожату без присмотра. Так бы его потом и нашли, с вывалившимися кишками и совсем без мундира…
— Что с вами? — деликатно потряс его за рукав Егор.
— Да так… Этот фурман — его зовут Марек — меня однажды уже катал.
— Когда?
— А помнишь, ты прибежал ко мне вечером домой с запиской Касъера? А я был не один.
— Да, — оживился коллежский регистратор. — У вас гостила очень красивая пани! Шатенка. А какая фигура! Вы еще были сердиты на меня. И хотели, чтобы я часик погулял, хе-хе…
— Вот если бы ты тогда послушался, сейчас бы гроб с моим телом уже в Петербург отсылал.
— ??
— Эта шатенка на самом деле брюнетка. Та, что увезла из ресторации штабс-капитана Сергеева- третьего. И оказывается, я видел Ежи Пехура! Живьем.
Лыков рассказал своему помощнику все, что произошло у него на квартире. Закончил так:
— Спасибо! Вот мы и квиты.
Новости от старого кельнера ставили все на свои места. План сложился сам собой: ловить «беков» на живца.
Лыков поехал в ресторан «У Владека», что на углу Мариенштата. Там его хорошо помнили и очень хотели услужить. Сыщик выяснил, что пани Малгожата наведывается сюда каждый вечер. И осведомляется, нет ли ей записки «от того русского богатыря». Кельнеры одобрили вкус Алексея:
— Пан знает толк в женщинах! Такая паненка — и ждет ваше го письма! Надо ее поощрить…
Лыков сочинил для нее записку, в которой блеснул лапидарностью: «Жду — не могу, приезжай сегодня!» Наживка была брошена, осталось подготовить засаду. Силы противника были известны: четыре- пять боевцев. Привлекать сыскных агентов было опасно — среди них есть предатели. Под прямым подозрением находились Яроховский и Пржибытек, но только ли они служат террористам? Коллежский асессор решил обойтись людьми Бурундукова, а начальство известить потом, после операции.
Так и сделали. Пока Егор внизу отвлекал пана Влодзимежа, пристав с пятью городовыми проникли на квартиру Лыко ва через черный ход. Еще трое затаились в угольном сарае, куда их спрятал дворник из пехотных запасных. Мыше ловка была взведена. В роли сыра состоял Лыков. Одетый в длинный плюшевый халат с глубокими карманами, он сидел в гостиной и ждал, стараясь не волноваться.
Малгожата позвонила в дверь ровно в десять. Алексей отодвинул засов и впустил ее. Полька была мертвенно-бледной, с алыми подкрашенными губами и напоминала ведьму. Время тянуть она опять не стала: отослала Лыкова за шампанским, а сама впустила с площадки «беков».
Услышав шум, Алексей вернулся из столовой и изобразил испуг. Убивать его пришли четверо. Крепкие парни с ножами и артиллерийскими тесаками в руках… Особенно выделялся один: гренадерского роста, со зловещей физиономией недоумка.
— Малгожата, кто эти люди? Как они здесь оказались?
Красавица закинула голову и расхохоталась. Ну прямо нечистая сила!
— Дупек! То мои други, боевцы Ежи Пехура. Тебе от него привет. Ты сейчас умрешь.
— Но… наши чувства… я полагал…
— Какие чувства, идиёт? Какие чувства может питать насто ящая полька к русскому?
— Но я в Варшаве временно! Я скоро уеду!
— Уедешь, — зловеще пообещала ему Малгожата. — В запаянном гробу. Хлопцы тебе помогут. Знакомься: Вилк, Ожэв, Тыгрис и Свонь. По-вашему будет Волк, Орел, Тигр и Слон. Они из «легиона смерти», созданного Ежи Пехуром. То палачи, очищающие польскую землю от русских шьвинев. Сегодня твой черед!
Тут Малгожата вынула из сумочки какой-то сверток и начала медленно его разворачивать, словно растягивала удовольствие. Внутри оказалась самая настоящая финка! В последние годы удобный и надежный нож стал очень популярен у уголовных. Было дико видеть его в изящных дамских пальчиках.
— Хлопцы будут тебя держать, а я — резать, — доверительно, как о чем-то хорошем, сообщила полька. — Так уже было с тем юным полицьянтом, а потом с отвратительным штабс-капитаном.
— А пристава Емельянова не ты убила? — деловито осведомился Лыков.
— Не я, — с сожалением призналась Малгожата. — Ежи сам его казнил. Емельянов был осторожен, никого к себе не подпускал. А вы… вы все дураки. Ляжешь с вами в постель — потом делай что хочешь.
— Неужели ты способна взрезать человеку живот?
— Не человеку, нет. Русскому. Раньше не могла, не понимала. Я же закончила Варшавский Александро-Мариинский институт благородных девиц! Замуж вышла, вышивала крестиком… Потом родился мертвый ребенок, и я тоже хотела умереть. Как-то жила… Муж сбежал, а мне было все равно. Одеревенела. И тогда появился Ежи. Он раскрыл мне глаза. Зачем я тебе это говорю? Сама не знаю. Потому, может, что ты самый приличный из всех, кого мы убили. Ежи даже хотел тебя пощадить! Он тебя уважает. Говорит: надо оставить Лыко ва русским на развод, тогда они будут порядочная нация… Кое-как разрешил тебя казнить. Ну, довольно слов. Хлопцы! Держите его крепче, он очень сильный!
Тут Алексей вынул руки из карманов халата и нацелил на боевцев два револьвера. В комнате сразу стало тихо.
— Смотри, слоник, — обратился сыщик к главному верзиле. — Это «Веблей», или, по-другому, «бульдог». Если я выстрелю из него тебе в ляжку, ногу придется отнять. Если успеют! Но, скорее, не добегут — истечешь кровью. А вам, волки с шакалами, хватит и «Смит-Вессона». Как я стреляю, спросите у Гришки Худого Рта. Кто дернется — убью. Руки в гору, дурни! Тесаки на пол!
«Беки» замерли, пораженные. Ситуация переменилась так, как они вовсе не ожидали. Было ясно, что русский с трех шагов промаха не даст. Малгожата лишь шевельнулась — и тут же оказалась на прицеле.
— А тебя я пристрелю с особенным удовольствием!
Террористы смешались. Тут из ванной и кабинета полезли городовые во главе с Бурундуковым, и о сопротивлении не стало и речи. Неожиданно Малгожата бросилась к входной двери, распахнула ее и крикнула:
— Беги, коханый! Беги!
Лыков одним прыжком догнал польку, оттолкнул ее и выскочил на лестницу. Внизу что-то происходило. Он стремительно сбежал вниз. Поперек вестибюля лежал пан Влодзимеж с ножом в сердце. Черт! Где же крепкие дядьки, что прятались в угольном сарае? Ответ на этот вопрос Лыков получил тут же: с улицы слышались крики. Он выскочил на подъезд. Двое городовых обступили пролетку и держали Марека на мушке. Третий схватил коня под уздцы и не давал ему тронуться. Боевик размахивал кинжалом (действительно, был он у стервеца!) и кричал:
— Не подходи!
— Стреляйте, чего вы медлите! — приказал сыщик. Старший городовой повернул к нему потное от напряжения лицо.
— Да! Я его завалю, а обер-полицмейстер меня за то со службы вытурит! Вы уж сами, ваше высокоблагородие…
Алексей тоже замешкался. Убить поляка? Вид у «фурмана» был решительный. Не лезть же с голыми руками на кинжал. И убивать нельзя — потом не отмоешься. Ранить в ногу? Тут он вспомнил, что паны сделали с Сергеевым, и рассвирепел. Чего нянчиться с убийцами? Навел револьвер Мареку прямо в лоб и сказал вполголоса, с трудом сдерживая ярость:
— Живо бросил.
«Бек» сразу же швырнул кинжал на землю.
Закончив с возницей, Алексей кинулся во дворы на поиски Ежи Пехура. Но было уже поздно: главарь скрылся.
