— Вадим! — Георг плеснул себе в стакан немного вискаря. — Я Эльку, конечно, люблю запредЭльно, но твоя жена просто прелесть! Хочу сказать, повезло же тебе, зараза! Мы очень ценим дружбу с вами! — сказал он и погладил Лизу по бедру, с собачьей покорностью глядя ей в глаза.
— Завтра всем на работу, к чему медлить… — Лиза поставила свой бокал и, обольстительно улыбаясь, играючи начала расстегивать рубашку Георга. Эля, словно по чьей-то команде, сняла топ, откинула роскошные рыжие волосы и прижалась ко мне. Что-то мгновенно вспыхнуло у меня внутри. Я чувствовал запах женщины, её тепло, её упругие груди. Её слегка прохладные руки скользили по моей шее, по груди, по… Желание вытесняло беспокойные мысли, и я уже готов был отбросить их. Но мельком увидел, как Георг, здоровый волосатый мужик, лапает своими ручищами мою полуголую жену.
— Подождите! — я освободился от объятий Эли и поднялся с дивана.
— В чём дело, Вад? Что-то не так? — удивился Георг.
— Я… Я не хочу… — попытался оправдаться я.
— Почему? Она полностью здорова. Эля, покажи ему отметку…
— Я не хочу Элю. И не хочу, чтобы ты трогал мою жену! — выдавил я из себя, устремив взгляд в пол.
— Вадим! — Лиза готова была порвать меня на половые тряпки.
Эля, отвернувшись, тихонько заплакала, и я пожалел, что сказал обо всём так поздно. Чёрт, надо было прекратить это раньше! Мой грёбаный прыг-скок сломался, и я уже не мог ничего изменить. Георг молча встал и помог Эле одеться. Они тихо собрались и вышли в прихожую.
— Ты за это ответишь, кладовщик сраный! Я тебе, падла, ещё припомню! — рыкнул мне он, прежде чем я закрыл дверь.
— Вадим, ты свинья! — негодовала Лиза. — Ты ведь знаешь, что мы с Элей со школы дружим! Ты их оскорбил! Как мне им теперь в глаза смотреть?!
— Милая… — я присел рядом с ней. — Я тебя люблю и мне больно видеть, как другие мужчины прикасаются к тебе. Я хочу быть для тебя единственным, и чтобы ты была такой для меня. Это называется верность. Так поступали наши предки.
— Пошел ты на хер со своими предками! — она резко оттолкнула меня.
Это было впервые, когда Лиза грязно выругалась.
— Тебе плевать на порядочность! Тебе плевать на приличия! Ты превращаешься в какого-то урода! Не смей заходить в спальню — спи где хочешь!
Она встала и ушла, шаркая тапочками по полу.
— И всё равно это неправильно! И мерзко! — не сдавался я.
— Мерзко то, как ты обошелся с друзьями! — крикнула Лиза из ванной.
— Мне очень жаль, что так вышло! Возьми прыг-скок, уйди назад, отделайся от них под любым предлогом!
— Знаешь что?! — Лиза вернулась в гостиную с зубной щеткой в руках. — Даже если я так сделаю, то это ничего не изменит! Эти проклятые мысли так и останутся в твоей башке!
Ночь я провёл на диване в гостиной, слушая, как похрюкивает Муся в своей комнатке. Я понимал, что осознанно разрушаю привычный уклад своего бытия. И если моя жизнь разрушится, что возникнет на её обломках? Новая веха пугала неизвестностью. Мысли в конец измотали меня. Я долбанул стакан виски, зажевал коркой лимона и вырубился.
Хмурое утро, начавшееся не с поцелуя жены. Как семя. Если семя плохое, то ничего хорошего из него не вырастет. Так и произошло… Лиза сказала, что пока я не вытравлю тараканов в своей голове, она с Мусей будет жить на даче.
Позавтракав хлопьями с холодным молоком, я натянул рабочую форму, прикрепил к груди бейдж. Готовность номер один.
«Лиза ушла, ты понимаешь? И, кажется, в этом виноват ты, Вадик!» — внутри каждого человека есть сука с гнусавым голоском, от шепота которой становится паршиво на душе. Она всё шепчет и шепчет, а тебе всё хуже и хуже. Совесть. Даже если ты прав, ей пофиг, и она будет тебя мучить.
Я шагнул за порог, вздохнул, посмотрел на тёмное небо, на котором еще виднелась луна. На улице хлопьями валил снег. Суетились уборщики, люди бежали каждый на свой пост, повышать рейтинги и мечтать о государственной премии. Лиза ушла, и мне казалось, что она забрала часть меня, отчего делалось пустынно и одиноко на душе.
— Спасибо… Георг… — выдохнул я, подойдя к парковке.
Турбины моей машины, все шесть, были засыпаны влажным песком, который за ночь затвердел, как камень. Когда двигатели не запущены, продув не работает. Пришлось бежать на угол Старославянской и Бензинки, ловить такси.
Я ехал на работу и думал — мои полчаса кончаются. Прыг-скока нет. Но даже будь он в руках, я бы не вернулся и не стал уговаривать Лизу не уходить от меня. Возможно, буду жалеть. Возможно, всю жизнь.
Люблю ли я её? Конечно, люблю. Я с первого дня восхищался ею и боготворил её. Рядом с ней, успешной, неземной, нереальной, я чувствовал себя гораздо выше, чем был на самом деле. Жизнь без неё означала постепенное увязание в безвылазной трясине депрессии. Но как быть? Я не могу постоянно делить её с кем-то, даже на время. Как я могу делить то, что ценю больше собственной никчёмной жизни? Но она не хочет понять меня. Лиза современная женщина, а я целиком и полностью погряз в древней философии верности и измены.
— Явился, работничек! — вякнул Крохин, рассевшийся на моём кресле. — Докладная об опоздании уже на визоре у шефа!
— С кресла встань. А то в морду дам! — рявкнул я, бросив плащ на спинку стула.
— Начальнику угрожаем?! — возмутился он.
— Не понял что ли?! — я обеими руками пихнул кресло, и Боря свалился на пол.
— Ты что, Назадкин?! Совсем сдурел?! — завопил он по-поросячьи.
— Вали работать, овощ! Рейтинг падает! — я сел в кресло и активировал рабочий стол.
Боря обернулся в дверях чтобы сказать какую-то гадость, но я замахнулся на него бюстом профессора Цвинтарного и начальничек шустро смылся. — Ты у меня еще спляшешь, Назадкин!
— Слизняк… — прошептал я, сортируя внутреннюю почту. — Ну, ё….
