– В парикмахерской работала.
– Так у нас парикмахерских нету...
Вика махнула рукой:
– Я пока об этом не думаю. Может быть, в Архангельск вернусь...
Я промолчал.
– Ладно, – я вытащил из кармана пачку денег, – держи, купи продукты, все, что надо. Я вечером опять к тебе приеду. Конечно, если не возражаешь...
– Нет, приезжай, Ромка! Мне одной очень плохо!
– А родители Виктора?
– Они уже уехали. Да мы же с ним в гражданском браке жили. Какие мы муж и жена?
Я уехал на работу.
Теперь я работал с Максом и Егором.
Судьба Рыбы пока была не решена. В нашей «бригаде» его не оставили, а перевели в другую, на правах рядового. Рыба, видимо, очень переживал. И, как потом сказал мне Макс, был очень зол на меня. Ведь это я, как считал Рыба, повернул разговор в другое русло и все стрелки перевел на него. Хотя я так не считал...
– Ты, – сказал Макс, – остерегайся Рыбу. Он такой парень – подлость сделает и глазом не моргнет. Ты смотри, как бы он подставу тебе не устроил. Будь с ним очень внимателен.
Я кивнул, не зная еще, что следующая подстава и в самом деле будет со стороны Рыбы.
После «стрелки» и похорон Виктора я как-то сник. Эдик, наш новый «бригадир», видимо, понял это. Поэтому он максимально загрузил меня работой. Целый день я мотался по фирмам, собирал деньги, проверял смотрящих на фирмах, встречался с ребятами, обсуждал разные вопросы. Короче, работы было невпроворот. Но главное испытание ждало меня вечером.
Я подъехал к универсаму, накупил разных деликатесов и поехал к Вике домой.
Она была уже в более-менее хорошем настроении. Мы с ней сели за стол. Разговор шел на отвлеченные темы. Наконец я, улучив момент, решился и сказал:
– Послушай, Вика, тебе одной жить нельзя.
Девушка, помолчав, неожиданно проговорила, глядя мне в глаза:
– Ты хочешь остаться тут, со мной, вместо Виктора? Хорошо, я не против...
Я не ожидал такого прямого ответа.
Эту ночь мы провели вместе...
Прошло несколько дней. Мы с Викой стали жить, как муж с женой. Мне уже казалось, что я знаю ее давно. Я любил ее и считал, что нет на свете женщины, которую я мог бы любить сильнее. Вика отвечала мне взаимностью. Мы уже забыли о происшедшем. Но иной раз я наталкивался в шкафу на одежду Виктора. В конце концов мне это надоело, и я сложил все вещи аккуратно на балконе. Вика этому не удивилась.
Чуть позже, когда в нашу группировку приехало пополнение из Архангельска – четыре человека, я передал им одежду Виктора.
Конечно, в группировке уже знали, что я живу с женой своего товарища, но к этому все отнеслись спокойно. Никто меня не осуждал и не читал морали. В группировке было принято, что если жена погибшего товарища не против, то кто-то из его знакомых может заменить его. Это в какой-то мере даже приветствовалось.
Жизнь группировки продолжалась. С тех пор как Эдик стал «бригадиром», ситуация в «бригаде» резко изменилась. Эдик постепенно выводил меня на вторую роль в «бригаде». Теперь я был кем-то вроде его правой руки. Я бывал с ним всюду, за исключением тех мест, где проводились сугубо конфиденциальные встречи. Более того, Эдик поручил мне руководить собственной разведкой. Конечно, разведка – это громко сказано. Это было специальное подразделение, которое занималось поиском новых структур, которые мы брали под опеку.
Первый наглядный урок, как брать коммерческие структуры под опеку, Эдик преподнес мне сам. Когда он жил в новостройке на окраине Москвы, в Северном Бутове, там стали развиваться коммерческие структуры – парикмахерские, аптеки, магазинчики. Он сразу просчитал, что эти места никем не охвачены, и мы приезжали туда и предлагали свои услуги. Все это происходило в вежливой форме.
Приезжали мы, например, в парикмахерскую, заходили, интересовались, как у них со службой охраны, и вежливо предлагали свою «крышу». Когда хозяева говорили, что у них охрана уже есть, то есть кто-то их «крышует», мы выясняли, кто именно. И если ответ внушал нам доверие, мы не «пробивали» этого хозяина. Но бывали и такие моменты, когда назывались «псевдокрыши».
– Мы под ФСБ, – сказала нам заведующая косметическим салоном. А потом выяснилось, что «крыша» заведующей – это просто ее знакомый мужик, который работал в пожарных войсках в чине подполковника. Мы тут же поставили ее на двадцать процентов от прибыли. Она согласилась. Потом у нас с ней даже сложились хорошие отношения.
Что же касается авторемонтных мастерских или шиномонтажа, то тут нам ловить было нечего. Обычно мы туда даже не заезжали. Они открывались уже под опекой братвы. То же самое относилось к игральным автоматам, бильярдным и вещевым рынкам.
Занимаясь коммерцией и бизнесом, как говорил Эдик, хотя к бизнесу имели косвенное отношение, мы не забывали и про наши основные дела.
Как-то Эдик сказал мне:
– Ты собираешься за Виктора рассчитаться?
Я удивленно посмотрел на него:
– Почему я? Тут должны старшие решать.
– Конечно, – сказал Эдик, – но он же твой кент был. Тем более вы сейчас вроде как родственники стали... В принципе я понимаю тебя, но тут у братвы разговоры пошли конкретно по твоей личности...
Я прекрасно знал, что инициатором этих разговоров был не кто иной, как наш бывший «бригадир» Рыба. Это он мутил воду, всячески обливая грязью меня и Эдика. Поэтому Эдик и сказал:
– Знаешь, Ромка, нам с тобой все же нужно разобраться с этими «чехами» за смерть Витьки. А то Рыба нас с тобой доконает. Он постоянно говорит, что мы отомстить не можем. Поэтому вот что – бери с собой ребят понадежнее, сам выбирай, и установи слежку за коммерсом.
– За каким?
– За тем коммерсантом, которого «чехи» опекали. И еще за той гостиницей, где они все время тусуются. Постарайся вычислить тех, кто тебя похитил. Они и Витьку кончили.
Через пару дней мы разделились на две группы. Одна группа ребят следила за коммерсантом, водила его с утра до позднего вечера, записывая и фотографируя все его связи, особенно по кавказскому крылу. Другие ребята, в том числе и я, наблюдали за гостиницей. В один из дней я заметил чеченцев, пленником которых я был. Вскоре их личности были установлены. Мы посадили их на скрытое наблюдение и узнали, где они тусуются, где бывают.
По этому вопросу Эдик консультировался с Сергеем и Аликом и, получив согласие на акцию, взял в напарники меня и поехал искать Михеича. Это был тот самый то ли прапорщик, то ли младший офицер с воинской базы. Он только что вернулся из Чечни. У него мы часто покупали тротил, динамит и другие взрывчатые вещества. А поскольку было принято решение подложить взрывное устройство под машину «чехов», нам нужно было связаться именно с этим человеком.
Исполнителем акции был наш оружейник Вадим. Он мастерил какие-то приборы, таймеры, из жестяных баночек из-под пива сконструировал взрывное устройство с часовым механизмом. Часовой механизм – дешевые пластмассовые китайские часы-будильник, на которых замыкались провода. Одно такое устройство мы испытали в лесу. Мы положили его на пенек, установили нужное время, сами спрятались за деревьями. Ровно через пять минут раздался взрыв. От пенька ничего не осталось.
– Ну что же, прекрасно работает! – сказал Вадим. – Прицепим к бензобаку, а если он заполнен наполовину, то будет очень хороший взрыв. «Чехов» потом ни одна больница не примет!
Вскоре мы стали готовить акцию возмездия. Самым трудным было незаметно пристроить взрывное устройство под машину, поскольку «чехи», наученные горьким опытом, старались свои машины не оставлять без присмотра. Поэтому если около гостиницы парковались несколько тачек, то обязательно один чеченец оставался наблюдать за машинами, и подойти к ним было невозможно.
Нам ничего не оставалось делать, как терпеливо ждать своего часа.
В один из дней мы с Эдиком ехали на машине. Когда мы проезжали мимо того места, где обычно тусовались чеченцы, я увидел, что мои знакомые стоят возле машины и о чем-то оживленно переговариваются.
– Тормозни, – сказал я. Эдик остановил машину. – Вот они! – я достал из бардачка бинокль и стал рассматривать стоящих людей. – Вон те два парня, они меня стерегли!
– Ну что же, – проговорил Эдик, – как тебе, Ромка, слабо прямо сейчас с ними посчитаться?
Я полез за пазуху, доставая «ствол».
– Да что ты! – усмехнулся Эдик. – Пока ты будешь из своей «волыны» стрелять, тебе автоматом ответят. Тут нужно что-то более серьезное. – Из укромного места он достал две гранаты «F-1» и протянул мне. – На, возьми. Выдерни чеку, размахнись. Сначала брось одну, затем другую. Все это – в течение десяти секунд. Потом тут же уезжаем. Сможешь?
Но я уже держал в руках гранаты. Теперь самое важное – кинуть их как можно ближе к чеченцам.
– Послушай, может, поближе подъедешь? – спросил я.
– Давай. Я резко торможу, ты кидаешь. Но у тебя только десять секунд. Иначе, если ты не успеешь, они начнут стрелять.
– Ладно, все будет в порядке! – улыбнулся я.
Теперь мы неслись в сторону чеченцев. Они не обращали на нас внимания, но, когда Эдик резко затормозил, они обернулись. Я видел их лица. Я выскочил из машины, выдернул из гранаты чеку и крикнул:
– За Витю!
И тут же швырнул гранату в их сторону, успев заметить испуганные, окаменевшие лица чеченцев. Вскоре раздался взрыв, тут же в чеченцев полетела и вторая граната. Загорелись автомашины, послышались крики.
