Он берет метлу и начинает сметать опилки.
— Вы не обязаны мне ничего объяснять, мисс Кэхилл.
Ох! От его ледяного тона я сжимаюсь. Не знаю уж, чего я ждала; мне почему-то казалось, что ему есть дело до случившегося. Он только что видел меня в объятиях другого мужчины. И не какого попало — я точно знаю, что Финн не любит Пола. А я его целовала! Финн, правда, этого не видел, но если бы я увидела его с другой женщиной… одна мысль об этом заставила меня почувствовать жар и слабость. Не может же он думать, что на меня просто нашла блажь помиловаться с другим парнем!
Я не должна была больше ни с кем целоваться. Осознание этого приходит внезапно и болезненно, словно я сильно ударилась. В темной комнате между нами произошло нечто. Нечто сакральное. Я краснею, вспоминая его губы у моих губ. И его руки у меня на талии. Как перья. Это должно что-то значить, неважно, помнит он или нет.
— Я хотела, чтоб ты правильно понял, — говорю я, краснея.
— Если вы хотите меня уволить, я готов. Я не буду держать на вас зла. — Он даже не смотрит на меня, яростно царапая пол метлой.
Я и не думала о его работе. Он что, боится потерять работу после того, что произошло между нами? Что Отец уволит его, если обо всем узнает?
Значит, он помнит?
— Но тебе же нужна эта работа, — говорю я. — Дела в книжной лавке идут, мягко говоря, неважно.
Финн швыряет метлу на пол, прямо в аккуратную кучку опилок. Они взлетают в воздух, и я начинаю кашлять.
— Обойдусь без вашей благотворительности. А если вы думаете, что я имею что-то против вашего жениха… — Финн делает глубокий вдох. — Я должен принести вам свои извинения, мисс Кэхилл.
Я стою в каких-то нескольких метрах от Финна, но кажется, будто между нами разверзлась широкая бездонная пропасть.
— Я питаю к вам глубокое уважение и восхищение, — продолжает Финн, — и никогда не имел в виду ничего иного. Вы находились в бедственном положении, но я не собираюсь воспользоваться этим. Это было… минутное умопомрачение. Я не знаю, что на меня нашло, но могу обещать, что впредь ничего подобного не произойдет.
Я смотрю на него, и мои глаза становятся все больше и больше, по мере того как я осознаю истину: он помнит наш поцелуй. И он за него
— Не произойдет? — Меня будто что-то душит.
— Нет. — Финн с силой проводит рукой по волосам, но они все равно непокорно торчат во все стороны. — Мое поведение было непростительным. Могу вас заверить, что во всем виноват лишь я один. На вас нет никакой вины. Я пошел на поводу у эмоций, и… я не должен был… Тем более зная, что вы практически помолвлены с другим мужчиной… это было совершенно недопустимо.
Я шагаю к нему, нацелив на него подбородок:
—
Финн проводит рукой по щетине на подбородке.
— Я… да. Но это не было неуважением. Я надеюсь, что вы не чувствуете себя скомпрометированной. Ваша репутация в любом случае не пострадает.
— Моя репутация? — Я подлетаю к нему и обеими руками толкаю его в грудь. Он отлетает к перилам. — Я не какая-нибудь безвольная медуза. Я тоже там была! И я тоже тебя целовала! Так что половина вины на мне!
Он хватает меня за запястья.
— Кейт, — говорит он, и я радуюсь тому, что он перестал наконец по-идиотски величать меня «мисс Кэхилл», — я прошу прощения, если обидел тебя, но не могу понять, чем именно. Что в моем поведении тебя задело?
Я помню его жадные, голодные руки и тяжесть прижавшегося ко мне тела.
— Твои извинения за поцелуй! Слова про минутное умопомрачение! Потому что я уверена, тебе понравилось!
Его хватка ослабевает.
— Ты хочешь, чтобы я сказал… что мне понравилось?
— Ну, во всяком случае, это лучше, чем извинения, — огрызаюсь я. — Как ты думаешь, что я должна была почувствовать?
Он щурится на меня:
— Не имею ни малейшего понятия.
Мой гнев испаряется. Я хочу отойти в сторону, но Финн по-прежнему крепко меня держит.
— Унижение — вот что. Я бегу за тобой, как умалишенная, чтобы объяснить, что произошло между мной и Полом — вовсе не то, о чем ты подумал, я не согласилась за него выйти, — а ты тут изображаешь, будто наш с тобой поцелуй это что-то ужасное…
Финн прикрывает мне рот ладонью.
— МакЛеод сделал тебе предложение, и ты ему отказала?
Я киваю, снова испытав внезапный мучительный приступ беспокойства.
— Я сказала ему, что мне нужно время подумать.
Финн отступает и очень затейливо ругается, а я, кусая нижнюю губу, остаюсь стоять на прежнем месте.
— Кейт, мне очень жаль, — голос Финна теперь звучит низко, бархатно. — Мне понравилось с тобой целоваться.
Я столбенею.
— Понравилось?
Пространство между нами наполняется какой-то энергией. Финн улыбается неуверенной улыбкой, и я поражаюсь, что могла когда-то не замечать его красоты.
— Очень.
— Но ты же сказал, минутное умопомрачение. — Мне нужно знать точно.
— Я просто тебя не понял. Ты сбежала из нашей лавки, словно за тобой гнались адские гончие, — сказал он.
Потому что я не была уверена, что он все помнит. Мое счастливое настроение поколебалось. Что же он теперь обо мне думает?
— Там была твоя матушка. И Братья наблюдают за вашей лавкой.
Взгляд его шоколадных глаз устремился на меня.
— Но ты до сих пор меня избегаешь. Даже почти не выходишь в сад.
— Ты и сам не заходишь. — Во мне набухает обида. — Ты был тут, в саду, и ни разу не зашел в дом. Ты даже не поздоровался со мной в церкви.
Финн трясет головой.
— Кажется, произошло недоразумение. После службы я увидел тебя с МакЛеодом и подумал… ну я и дубина! Надеюсь, я могу взять на себя ответственность хотя бы за это?
Мои губы дергаются.
— За дубину — пожалуйста. В полной мере.
— Спасибо. Ну а теперь, когда все выяснилось, — ты не чувствуешь себя скомпрометированной?
Братья учат нас, что похоть и безнравственность идут рука об руку, а отсутствие скромности — страшный порок для женщины. Женщины созданы для благонравия и подчинения, а не для того, чтобы наслаждаться поцелуями.
Но я чувствую, что это неправильно. Наоборот, позволяя Финну целовать меня и целуя его в ответ, я чувствовала
— Нет, — медленно говорю я, поднимая на него глаза. — Я вовсе не чувствую себя скомпрометированной.
Финн лишь смотрит на меня, но что это за взгляд! Он щекочет мою кожу, как прикосновение.
