вдох. Больше всего злила неспособность подойти к лошади.
Впрочем, Дрозду уже помогали. Два человека, спешившись, спустились к речке, третий остался держать коней.
— Гидеон! Как ты? Я видела, что случилось.
Пиппа соскочила с Жаворонка и бросилась к нему.
— Со мной порядок. Как там Черный Дрозд? Ты видишь?
— Сейчас его сдвинут чуть ниже, туда, где больше гравия, и где ему будет на что опереться. Тебе помочь? — Она протянула руку.
— Спасибо.
Поднявшись на ноги с помощью Пиппы, он увидел, что лошадь, рванувшись изо всех сил, вскарабкалась по скользкому склону и отряхнулась, обдав своих спасителей грязной водой. Ощутив под ногами твердую почву, Черный Дрозд заржал и попытался вырваться, готовый продолжать погоня.
— По-моему, с ним все в порядке, — сказал подошедшему Гидеону мужчина, державший вороного под уздцы.
— Спасибо. Сам бы ни за что не справился.
— Не за что, — ответил мужчина. — Но в следующий раз… я бы на вашем месте держал курс. Флажки, они, знаете ли, не просто так установлены.
— Да, знаю. Но в меня врезался какой-то парень. Вы бы ему объяснили…
— Врезался? Что ж, бывает.
— Да. Еще раз спасибо. Не стану задерживать, вы же хотите догнать остальных.
Конечно, они этого хотели, а потому, еще раз терпеливо осведомившись, как он себя чувствует, продолжили путь.
Гидеон успокоил Дрозда, который, обнаружив, что другие лошади исчезли, принялся кружить на месте, и попытался вытереть седло рукавом. Оба стремени остались на месте, поводья тоже были в целости. Сокрушительное падение, похоже, никак не отразилось на самочувствии вороного, а потому Гидеон решил, что и у него нет никаких оснований отказываться от продолжения.
— Уверен, что выдержишь? — с сомнением спросила Пиппа. — Если хочешь вернуться пешком, я тебя провожу.
— Нет, я прекрасно себя чувствую, да и Дрозду полезнее пробежаться, чтобы не замерзнуть.
Забраться в седло оказалось делом не совсем простым, но дальше было легче. Седло промокло, но не сломалось, а плетеные кожаные поводья не выскальзывали из пальцев. На ушах и в гриве вороного остались комочки грязи и трава, но бежал он легко и свободно, держась рядом с жаворонком.
— Тебя столкнул какой-то парень? — озабоченно спросила Пиппа.
— Можно и так сказать, — хмуро ответил Гидеон, наклоняясь вперед, чтобы убрать комочек мха с гривы лошади.
— И он не остановился?
— Нет. И если у него еще осталось что-то в голове, не остановится, пока не доберется до соседнего графства. Помнишь того грубияна у фермы?
— Так это был он? А ты уверен, что он нарочно блокировал тебе путь?
— Уверен!
— Ну, это уже бог черт знает что! Одно дело потолкаться да себя показать, и совсем другое устроить такое! Это же опасно. Ты точно уверен? Может, он просто не смог свернуть? Не справился с лошадью?
— Ну, я тебе так скажу, если он и не справился, то не сильно по этому поводу горевал. Совсем даже наоборот.
Выслушав рассказ о случившемся, Пиппа решительно заявила:
— Ты должен все рассказать Ллойду.
— Может быть, позже. Да и что сделает? Свидетелей нет, а мое слово его не перевесит.
До конца второй полосы было около мили, и когда Пиппа и Гидеон добрались туда, егерь, гончие и участники погони уже двинулись дальше. На месте осталось трое всадников, в том числе Пенни, седоволосая леди с белой повязкой на руке, обязанности которой заключались, в частности, в том, чтобы указывать менее подготовленным участникам короткий путь к началу последней полосы.
Увидев их, она помахала рукой.
— Привет, Пиппа! У вас все хорошо? Я слышала, кто-то упал… О! — Пенни скользнула взглядом по Гидеону, и глаза ее озорно блеснули. — По крайней мере вы нашли мягкое место!
— Могло бы быть хуже, — согласился Гидеон. — Спасибо, что дождались.
— Никаких проблем. Что ж, если хотите, следуйте за мной, я провожу вас к следующей остановке. А потом объясню, как вернуться на ферму, если, конечно, вы не захотите продолжить.
— Может быть, — сказал Гидеон. — Мы в порядке.
— Закончить на высокой ноте дело хорошее. Ну, тогда слушайте.
Они проехали вдоль пашни, свернули на разбитую просеку и оказались на высоком, открытом поле с видом на прилегающие пейзажи. Здесь они остановились и ждали до тех пор, пока лошади не напряглись, почуяв приближение охоты.
— Вон они. — Пиппа протянула руку, указывая на вырвавшуюся из-за рощи и покатившуюся через поле свору гончих. Целью их были с полдюжины спрессованных и закованных в пластик скирд сена, которые псы и окружили, толкая и отпихивая друг дружку в борьбе за лучшую позицию.
— Там для них что-то есть? — спросил Гидеон.
— Немножко мяса. Это их подбодрит. Рэй, егерь, даст им что-нибудь, когда приедет.
Словно они только и ждали этих слов, егерь и один из выжлятников выскочили на поле и галопом понеслись к собакам, а через несколько секунд появился и Ллойд на второй лошади и вслед за ним остальные.
Если у Гидеона и оставались какие-то сомнения относительно желания Черного Дрозда присоединиться к разворачивающемуся действу, они быстро исчезли. Едва завидев других лошадей, он вдруг резко наклонил голову, пытаясь вырвать поводья из рук Гидеона, а когда прием не сработал, принялся нетерпеливо бить землю передней ногой.
Воспользовавшись паузой, Гидеон попытался найти виновника своего падения, незнакомца на гнедом, но народу было так много, что заглянуть в лицо каждому оказалось невозможным.
Заметив Пиппу, Ллойд подъехал поближе.
— Все в порядке? О, Господи? А с вами что случилось?
— Дрозд угодил в канаву.
— Расскажи! — подтолкнула его Пиппа.
Ллойд вопросительно посмотрел на нее, потом на него, но Гидеон лишь слегка покачал головой.
— Не сейчас.
— Я не знаю чего-то, что должен знать?
— Может быть, потом, — сказал Гидеон. — Эта полоса длинная? Я к тому, выдержит ли Дрозд после того, что случилось?
— Думаю, справится. Протяженность полосы около трех миль, но Стив обычно учитывает, что лошади уже устали, и делает ее более запутанной, но менее утомительной. Здесь будут больше работать гончие. Как на настоящей охоте. Меньше препятствий и больше обрывов следа.
Гонка возобновилась через десять минут, и Черный Дрозд, к радости Гидеона, повел себя так, словно уже забыл о злосчастном падении, и брал барьеры охотно и без видимого страха. Было ли такое поведение следствием глупости или смелости? Не найдя ответа на вопрос, Гидеон обратился с ним во время ближайшей паузы к Пиппе.
— Вообще-то, я думаю, дело в том, что он тебе доверяет, — ответила она, наблюдая за гончими, мечущимися по полю в поисках следа. — Обрати внимание, уши у него постоянно дергаются взад-вперед. Чертенок прислушивается к тому, что ты говоришь. Ты, а не я! Хотя именно я кормлю его и забочусь о нем.
— Говорят, лошади очень хорошо разбираются в людях, — с невозмутимым лицом заметил Гидеон.
— Что ж, от ошибок не застрахован никто, — пожала плечами Пиппа.
