— Послушайте, — сказал Гидеон немного раздраженно. — Моя специальность — психология животных, а не семейные разборки. Насколько я знаю, дома у него все было хорошо, но наверняка это сказать не могу. Я не настолько его знаю… знал. Мы главным образом говорили о лошади.
— Можете ли вы сказать, что Дэмиен Дэниелс был человеком вспыльчивым? Склонным к конфронтации?
— Нет. У него очень легкий характер… был. Он отлично ладил с большинством людей.
— Вы говорите с большинством — то есть, были и такие, с кем он не ладил?
— Ну, я таковых не знаю, — раздраженно сказал Гидеон. — Я не имел в виду кого-то конкретно, но, полагаю, такие люди были — нельзя ведь иметь хорошие отношения абсолютно со всеми, правда?
— А как насчет вас самого? Вы с ним никогда не ссорились?
— Нет. И — предупреждая ваш следующий вопрос — этим утром я с ним тоже не ссорился, и не я его застрелил.
Куган посмотрел на него долгим, изучающим взглядом, затем сменил тактику.
— Когда вы впервые поняли, что мистера Дэниелса застрелили?
Гидеон уже дважды подробно рассказывал об утренних событиях, но накопившийся за последние часы опыт общения с полицейскими научил его, что не стоит выступать против принятой процедуры допроса, поэтому он терпеливо ответил:
— Не раньше, чем врач сказал мне по телефону перевернуть тело. Раньше я до него не дотрагивался — думал, что у него сломана шея.
— И вы говорите, что не слышали выстрела из-за шума раздававшейся поблизости стрельбы.
— Совершенно верно.
— А вы не подумали, что это был случайный выстрел именно оттуда?
— Нет. Только не после того, как увидел рану.
— Ага, значит, вы хорошо разбираетесь в огнестрельном оружии, мистер Блейк. У вас самого есть какое-нибудь ружьишко?
Гидеон прикрыл глаза.
— Нет. Но не нужно быть большим знатоком, чтобы понять — такая рана не могла возникнуть вследствие выстрела из двустволки. Думаю, большинство живущих в сельской местности знают, чем охотничье ружье отличается от винтовки, тем более, мы находились на приличном от стрельбища расстоянии.
Последовал еще один долгий взгляд, офицер что-то записал, и вновь пошли вопросы.
Хорошо ли Гидеон знает семью Дэниелса?
Не очень. Лишь с тех пор, как начал работать с лошадью.
А это как произошло?
Он начал работать с Неро, когда у того еще были другие владельцы, а Дэмиен пожелал, чтобы он продолжал занятия.
Не было ли у него романа с сестрой Дэмиена?
Не было.
А с женой Дэмиена, Бет?
С ней тоже не было.
Может быть, Гидеон — гей?
Гидеон вознес глаза к небу. Нет, у него есть девушка, но она никак, никоим образом не связана с Дэмиеном Дэниелсом.
— Мистер Блейк, мы выполняем свою работу, — сказал Куган. — Понимаю, у вас выдалось тяжелое утро, и я уверен, что вы бы предпочли находиться сейчас где угодно, но только не здесь, но если мы постараемся держать себя в рамках приличий, это пойдет на пользу всем.
Другой офицер прочистил горло.
— Прошу извинить нас, если некоторые вопросы кажутся вам назойливыми, но нам важно представить ясную картину случившегося. Могу ли я поинтересоваться, как зовут вашу девушку и где она проживает?
Гидеон помедлил, не желая впутывать во все это Еву, но понял, что ничего другого, как ответить, ему не остается.
— Ева Киркпатрик. У нее художественная галерея в Уорэме, «Арн-Гэлери» — добавил он, предвосхищая следующий вопрос. — Она живет в большом, георгианского стиля, доме, точного адреса не знаю, но могу отвезти вас туда.
— То есть, она живет не с вами.
— Нет. Я живу возле Блендфорда, — подчеркнул он, теряя терпение. Они уже знали это. Он подробно изложил все свои данные по крайней мере раз шесть за это утро. Одни и те же вопросы порядком его достали. Создавалось впечатление, что его хотят на чем-то поймать.
Куган наградил его еще одним из своих долгих взглядов, и Гидеон сдался.
— Ей нравится быть у моря, и ей приходится жить рядом с галереей. Свои отношения мы не оформляли.
В дверь постучали, и в комнату заглянула чья-то голова.
— Вас можно на минутку? — спросила она, и Куган кивнул в ответ.
— Пожалуйста, подождите здесь, мистер Блейк. Мы быстро вернемся.
Быстро они не вернулись.
Прошло полчаса, прежде чем Гидеон снова увидел Кугана, приведшего с собой очередного дружка.
На этот раз вопросы носили несколько иной характер, и Гидеон понял, что кто-то из полицейских раскопал его досье. Два года назад ему пришлось давать показания по одному нашумевшему делу, но Гидеон никак не мог взять в толк, как это может быть связано со смертью Дэмиена. Он ответил на возникшие вопросы, очень надеясь, что ответы не противоречат сказанному им полиции в то время.
Новый допрос с пристрастием продлился минут двадцать, затем Куган внезапно вскочил и вышел из комнаты, уводя с собой молчавшего практически все время коллегу.
Так Гидеон вновь остался один и три четверти часа спустя уже начал думать, что даже общество Кугана предпочтительнее пустой комнаты и постоянно доносящихся из-за двери приглушенных голосов.
Дверь не была заперта, но когда он за нее выглянул, то услышал в ответ не категоричную, но вежливую просьбу подождать внутри, будучи, правда, удостоенным при этом чашки отвратительного кофе. Конечно же, его никто не принуждает оставаться, сказали ему, но Гидеон было ясно — они абсолютно уверены, что он не покинет здание в одном только легком, почти прозрачном халате.
Дверь открылась еще раз, и он поднял глаза.
— Смею полагать, Гидеон Блейк?
На сей раз это был не Куган, а его сослуживец, тип в сером, которого Гидеон уже видел утром, — в руках он держал нечто похожее на узел с одеждой.
— Вы не ошиблись.
— Старший инспектор Рокли. Извините, что продержали вас все утро в столь мрачном помещении — не нашлось другой свободной комнаты. Думаю, это вас обрадует, — сказал вошедший, подойдя к столу и положив сверток рядом с кофейной чашкой.
Он поморщился.
— Давайте сделаем так — пока вы будете переодеваться, я схожу и принесу что-нибудь более пригодное для питья. Это займет буквально минуту.
К тому времени как он вернулся, минут через пять, Гидеон уже успел сменить бумажный халат на вельветовые брюки, хлопчатобумажную рубашку и кожаную куртку, доставленные Джайлсом из его, Гидеона, собственного гардероба. Разница — как физическая, так и психологическая — была огромна.
Рокли поставил на стол две белые фарфоровые кофейные чашки, а рядом с ними положил запечатанный пакет с плитками молочного шоколада, который принес подмышкой.
— Думаю, вы бы предпочли что-нибудь вроде Биг-Мака, но, боюсь, это все, что есть. Из моих личных запасов, — добавил он с легким сожалением. У него было лицо умудренного опытом, многое повидавшего в
