бес из нее высунулся.
Тирран сморгнул слезу. Дева потерялась и снова нашлась. Она слегка сгорбилась, прислонив палец к губам и глуповато улыбаясь…
— Что ты здесь делаешь?.. — спросил Тирран и закрыл глаза. Рука его с набухшими синими жилками вен бессильно свесилась. Он был так слаб и так разочарован.
— Это же я, твоя девочка…
— Иди прочь… — пробормотал Тирран, не открывая глаз.
— Могу и уйти… — Дева пожала плечами, скользнула за дверь и заперлась в своей комнате. Некоторое время она сидела перед зеркалом.
Зашумела листва. Дева испуганно привстала, побледнела. Что-то ей привиделось в окне за стеклами.
«Вот ведь… просто ужас какой-то… да нет, не может быть… и зачем ему следить за мной?..» — Дева посмеялась над своими страхами, нарочно громко запела, сфальшивила, досадливо встряхнула головой. Ее волосы рассыпались прядями. Она разделась, бросила халат на бюст Нарцисса, стоявший у изголовья кровати, погасила лампу и легла в холодную постель…
Во сне Аркадий навалился на нее.
— Иди прочь… отпусти… — вскрикнула она. Аркадий отстранился. Совсем близко мерцали его кошачьи глаза, манили. — Ах, нет, нет, не уходи… — прошептала она. Она потянулась к нему и наткнулась на стену. Бог знает, зачем, она стала стучать в стену…
В ту ночь многим обитателям Башни снились странные сны…
Тирран проснулся от стука в стену. Шлепая босыми ногами и почесывая спину под складками ночной рубашки, он подошел к стене и спросил с досадой:
— Кто там?.. — Услышав знакомый голос, он открыл потайную дверь в стене. В комнату бесшумно проскользнул долговязый господин с желтым лицом, в каком-то допотопном полинявшем мундире, на котором тускло поблескивали три оловянные пуговицы. Опасливо озираясь, он что-то прошептал на ухо Тиррану. Тирран задумался.
«Похоже, что кто-то использует Старика… или Старик ведет свою игру… нет, нет, нет, этого просто не может быть… хотя…» — Тирран косо глянул на портрет Старика в профиль, висящий над камином за его спиной. Губы его тронула улыбка, пожалуй, неприятная. Под портретом висели скрещенные шашки, несколько кинжалов, два пистолета из меди и железа, украшенные золотом, серебром и костью. Улыбка померкла. Тирран обернулся к посетителю, который все еще озирался. В комнате Тиррана царил холостяцкий беспорядок. Стол был завален бумагами. Они валялись и на полу. Последнее время Тирран вел жизнь уединенную и несколько рассеянную. Он избегал общества и гулял только с собакой.
— По крайней мере, я запомнил, как он выглядел вчера вечером… это совершенно выживший из ума старик… — Посетитель прикусил язык, наткнувшись на хмурый взгляд Тиррана.
«Да, конечно… и мочится в постель, и двух слов связать не может… но это не Старик… Старик прячется за своим двойником… надо бы к нему зайти, я уже не видел его 100 лет, не меньше…» — Тирран вскользь глянул на портрет Старика. Его глаза вызвали в памяти образ из тех давних и далеких дней, когда он еще сам мочился в постель. Вспомнился последний визит к Старику, вспомнилось его лицо, похожее на комок мятой бумаги, желтые зубы, запах гнили, взгляд, какой-то недоумевающий, как будто он спал и проснулся в другой жизни. Странно, но этот всплывший в памяти полустертый образ Старика не вызвал у Тиррана даже сочувствия. Жизнь вытравила все его чувства к Старику, и от детства ничего не осталось, лишь портрет, на котором он стоял рядом со Стариком в матросском костюмчике.
— Ничему не препятствуй, пусть все идет, как идет… это даже к лучшему… это же все меняет… — Тирран сдернул с мраморного идола шелковый китайский халат, приостановился, глянул на посетителя, застывшего в двери в нелепой позе. — Впрочем, не все… — костяшками пальцев он машинально отбил несколько тактов гимна.
— Надо вмешаться, остановить его…
— Один раз его уже остановили пулей, когда он шел по Горбатому мосту со своими пожелтевшими стихами… но это был не он, совершенно случайный человек…
Тиррана отвлекся. Он напряженно ловил звуки, долетавшие из казарм: голоса команд, звяканье шпор, конское ржание. Казалось, что за долгие годы власти он должен был ко всему привыкнуть, но эти звуки как-то странно тревожили его, и обстоятельства всей этой темной и запутанной истории со Стариком и Избавителем ему явно не нравились. Не оглядываясь, Тирран слабо улыбнулся и, с трудом подняв руку, она словно налилась свинцом, вытянул пальцы в сторону казарм. Он не сказал ни слова, но посетитель все понял. Дверь бесшумно закрылась за его спиной, как будто никого и не было. Некоторое время Тирран стоял у окна. Над шпилями Башни кружила стая ворон.
«Неужели этот ужасный человек способен и на человеческие чувства?.. однако, нужно что-то предпринимать… нужно объясниться со Стариком, но я не могу унизиться до оправдания… или махнуть на все рукой… нет, какой-то сумасшедший дом и его уже не спасти, даже если распахнуть все двери и окна…» — Взгляд Тиррана задержался на сумеречных гардениях. В стеклах отразился портрет Старика, вся его фигура. Насквозь промокший и гораздо более старый он играл роль мученика.
Не читая, Тирран подписал несколько писем, по скрипу пера можно было догадаться, что он встревожен. Отбросив перо, он резко потянул за сигнальный шнур, оглушив звонком спящих слуг. Слуги, как мыши, забегали по коридорам и комнатам.
— Мой мундир, черт бы вас всех побрал… — просипел он, вдруг севшим голосом. Он был чернее тучи.
Кто-то поскребся в стекло, постучал. Тирран обернулся. Кровь бросилась в голову. Зазвенело в ушах. Загорелись щеки. В окне обрисовалось что-то странное и страшное. На миг приникшее к стеклу лицо, зловеще, безумно расхохоталось и исчезло…
— Бам-ммм… — Часы пробили полночь и заиграли гимн.
Дверь осторожно приоткрылась.
— Кто там еще?..
В щель двери просунулся Секретарь и доложил, что только что покончил с собой Управляющий Делами. — По всей видимости, он решил бежать, но у его дверей уже успели выставить охрану. Тогда он заперся на задвижку и, привязав веревку к раме, стал спускаться вниз по стене, но сорвался и удавился в петле…
— Все бегут… какое-то коллективное помешательство… просто эпидемия… — Все еще под впечатлением от этого злополучного происшествия Тирран подошел к окну. Он долго стоял у окна, рассеянно отбивая костяшками пальцев все тот же ритм, потом, пересилив себя, переоделся и направился в восточный флигель Башни, где обитал Савва, вдруг передумал и вернулся к себе….
45
Что-то звякнуло, покатилось. Комната стала сильно раскачиваться. Страшный грохот просто потряс Жанну. Она едва не умерла от страха. Затем все стихло. Она нерешительно откинула полог. В комнате никого не было. Дверь была не заперта. Пересиливая страх, она вышла в коридор и в ужасе отступила. Коридор и часть лестницы висели в пустоте. Внизу какие-то люди рылись в кучах мусора и пыли…
Послышался тихий многоголосый звон, и Жанна проснулась. Блуждающим взглядом она обвела комнату и увидела служанку, приставленную к ней девой в черном. Голова ее склонилась, на грудь, скрещенные пальцы слегка подрагивали, в них тихо и тонко позванивали ключи от комнаты, нежные, ранящие звуки, проникающие до самого сердца…
Служанка спала. Ей снился зимний сад. В саду царили бледные сумерки, какие обычно бывают во сне. Журчала вода. Она золотилась, плескалась вокруг позеленевшей фигуры божка. У окна цвели мелкие желтые цветы с каким-то странным, дурманящим запахом. В цветах ей почудилось движение. Она
