С сильно колотящимся сердцем я вскочил, пригибаясь, бросился в дальний конец цеха. Сзади то и дело раздавались одиночные выстрелы, взрывались коробки.
«Это для того, чтобы меня вспугнуть, — понял я. — Черта с два!»
В этом конце цеха пожаров и разгрома еще нет, хотя дымовая завеса настолько плотная, что дальше метров трех впереди ничего не видно. Я забился в угол, поспешно задвинул проход коробками.
Так, поменять себе Душу. Черт возьми, проще сказать, чем сделать. Кем я буду, когда совершу это? Исчезнет ли мой сетевой идентификатор?
Внезапно я разозлился. А какого черта? Пусть исчезнет этот облик, мне что главное? Вырваться отсюда. А когда матрица лишится привязки к системе, меня автоматически отключит от Сети. Точно так же, как отключали тех, у кого я похищал Души раньше.
Я сел. Секунду пытался собраться с мыслями. Потом медленно, остро ощущая бредовость происходящего, ударил кулаком себя в лицо…
Мне показалось, что кулак прошел меня насквозь. Вспышки не было, рвущихся нитей марионетки — тоже. Пустота и мрак пространства, хуже и страшнее космической ночи.
Чувствуя, что сознание мое дрогнуло и по нему прошла судорога параноидальной истерики, я вынул кулак из своей головы.
Пустота исчезла. Я снова в картонном блокгаузе. Над головой стелется удушливый дым, голоса наемников все ближе.
«Соединение сброшено. — Антивирус отозвался вяло. — Порт заблокирован. Поиск в базах данных не дал результатов».
Спину заморозило, на лице выступил холодный пот.
Что значит «не дал результатов»?!
Зажмурившись, я ударил снова.
Пустота в пустоте. Нет никаких ощущений. Так может выглядеть смерть и небытие. Без облика, без чувств, без температуры и запахов.
Я убрал руку, заметил, как дрожат мои пальцы. Нервы напряжены до предела.
«Соединение сброшено… порт заблокирован… возможности ограничены… поиск личностной матрицы не дал результатов…»
— Снова!!
«Попытка. Искомая Душа в базах данных не найдена. Соединение сброшено… порт заблокирован…»
Пустота в нигде, в форме ничего. Я задышал судорожно, ощущая, как волосы встают дыбом. Дикий страх заполнил меня, словно я проснулся в гробу.
Рывком я выдернул руку из себя, завопил, будто обезумевшее животное!
Картонная стена разрушилась. Над головой с хрустом разбила керамическую плитку пуля, вжикнула в сторону. Я по инерции дернул головой, когда осколки шрапнелью резанули шею.
Я затрепыхался в отчаянии, в голове перемешались мысли. Паника быстро заполняла меня. Я выстрелил наугад, сразу из кольта и автомата. Где-то за стеной картона закричали. Я сжимал спусковой крючок до того момента, пока не раздался сухой лязг бойка. Потом отшвырнул оружие и двумя руками ударил себя.
«…сброшено… заблокировано…»
Что происходит?! Я не могу поменять свою Душу! Я не могу даже найти ее!
Из дымовой завесы вдруг проступил смутно знакомый силуэт в длинном, до пят, плаще. Я с ужасом увидел дробовик в руках наемника и в ту же секунду осознал, что не успею защититься…
Невыразительное, низкополигонное лицо Кадавра перекосила злоба, он выплюнул, передергивая затвор:
— Око за око, сука!
А потом мне в лицо плеснуло огнем и тьмой…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
РЕБРЕНДИНГ
1
Плавленая тьма с запахом боли.
Густая жижа раскаленного металла.
Полет-падение.
Ослепительная боль выжгла меня!
Горло разодрал крик, но я его не услышал.
Раздался громкий треск. От электрического заряда из глаз брызнули зеленые искры, мощнейшим ударом меня вышвырнуло из виртуального кресла. В полете я даже не успел сгруппироваться, с размаху налетел лбом на пол, в лицо брызнули осколки железа и пластика с экранов виртуального шлема. В темноте сверкнула боль, ожгла мозг.
Я перекатился на спину, на бок, и тут же скрутился клубком, как червь, пронзенный иглой.
По лицу текли экранный гель и кровь. В голове оглушительный гул тысяч подстанций и удары молний.
Все тело болело так, словно меня окунули в расплавленное серебро. Вены будто сменили медными проводами, а вместо крови пустили ток! Каждая мышца пульсировала, выгорали нейроны. Я даже запах гари почувствовал.
Вокруг ничего нет. Нет пола и потолка, стен, времени, пространства. Только страшная боль, что заставляет корчиться и выть, пуская кровавые слюни.
Безумное напряжение мышц внезапно сменилось на полный штиль невесомости. Вестибулярный аппарат взбесился, меня скрутил болезненный спазм. Из горла толчками выплеснулась рвотная масса.
А потом снова пришла тьма. На этот раз уже напоминающая не небытие, а недожаренный в крематории гроб, воняющий гарью и трупом…
— Простите меня за неуместный пафос, но мир действительно в руинах. Привычных нам моральных правил, догм и норм поведения больше нет. Что видят наши дети, когда выходят на улицы? Они видят мертвецов. В лучшем случае, если остатки городских служб убрали тела, они заметят пятна крови. Руины городов, остовы пустых зданий. Мародеры и стрельба даже в дневное время. У меня есть информация о каннибалах, правда, это единичные случаи, с продовольствием больших проблем теперь нет, заводы синтезированной пищи функционируют на полную мощность, но все же этот факт свидетельствует о чрезвычайности нашего положения.
— Что вы предлагаете? Тысячи людей и так трудятся днем и ночью для наведения порядка! Государственные границы закрыты, президент и члены парламента ввели на улицы городов войска для поддержания порядка. Все, что в наших силах, — делается.
— Не все.
— Что вы имеете в виду? Вы не согласны с политикой действующей власти?
— Только не надо меня пытаться поймать на слове, хорошо? Я предлагаю задействовать в восстановлении государства даже тех, кто не может двигаться. У нас в стране процент пострадавших от катастрофы инвалидов равен четверти населения.
— Каким образом вы их задействуете?
Человек, напоминающий повадками, речью и внешностью одновременно Николетту Досумбаеву,
