ЛИЗА. Хорошо, я приду.
Она выходит и в дверях сталкивается с дамой, которой нужно в астрал.
ДАМА. Я не могу выйти в астрал!
МАША. Здрасьте вам! Мне сегодня дадут работать с клиентом или не дадут?
ДАМА. Я битый час не могла понять, в чем дело, еле догадалась. Я тут у вас отяготила свою карму! Это еще совсем молодой кармический узел, его не поздно развязать. Держите!
Протягивает Маше стодолларовую бумажку. Бурый, выглянувший из туалета на голос, корчит рожу.
МАША. Это еще зачем?
ДАМА. Я у вас кушетку сломала. Мое подсознание ощущает груз вины и не может мобилизоваться для выхода в астрал. Сейчас я откупаюсь от моего подсознания. Вы берете эти деньги?
МАША. Ну, допустим, беру.
Она берет банкноту.
ДАМА. Нет, вы твердо решили взять эти деньги?
МАША. Твердо решила.
ДАМА. Я добровольно отдаю эти деньги. Моя совесть чиста, моя совесть чиста, мое подсознание?.. Подсознание довольно. Оно освободилось. Я легко воспаряю, не чувствуя тяжести, моя совесть чиста, я готова в полет!
Выхватывает у Маши банкноту и убегает. Бурый рушится в туалет, дверь захлопывается.
МАША. Ой, мама дорогая...
ДЕД. Куда это она?
МАША. В астрал. Дела у нее там.
ДЕД. А-а, дела. У молодых всюду дела. Вот когда сифонить начинает...
МАША. И давно сифонит?
ДЕД. С первой мировой.
МАША. И только сейчас пришли?
Дед смотрит на нее в недоумении. Маше становится страшновато.
МАША. Знаете, клиент, если у вас столько лет сифонило — и ничего, то, наверно, вам так надо. Карма у вас такая. Чтобы сифонило. Сейчас порчу с вас сниму, карму вам почищу, и это... магическую защиту поставлю. Оберег то есть.
Она достает из холодильника яйцо и разбивает его в стакан. Потом разворачивает деда спиной к себе, а чашку ставит у его ног.
ДЕД. Это для чего?
МАША. Порчу снимать буду. Сорок осиновых веток ломать. Осины, правда, в городе не достать, но я читала — спички тоже годятся, их из осины делают.
Она отсчитывает на столе сорок спичек.
ДЕД. И что, не будет сифонить?
МАША. Дырка затянется. Не сразу, но затянется. Стойте спокойно, клиент. А то яйцо опрокинете. Ну, начинаем.
Несколько секунд молчит, собираясь с духом, тем временем дверь туалета приоткрывается и выставляется физиономия Бурого, Магистр же устраивается поудобнее — ему очень интересно. Потом Маша затягивает нараспев, ходя при этом вокруг деда и бросая ему под ноги разломанные спички.
МАША. Червяк в земле, камень в золе, лицо в зеркале! Яйцо в гнезде, крест на стене, порча не на мне, Божьей рабе Марье, не на рабе... (деловито). Клиент, как вас по имени?
ДЕД. Вла-ди-лен. Владимир Ильич Ленин.
МАША (опять голосит). Порча не на мне, рабе Владилене, не в его руках, не в его ногах, не в головах, не на груди, не спереди, не сзади...
ДЕД. Дырка у меня вот тут. И сифонит.
МАША. Не он отпет, не в нем сто бед, нет в нем лиха, у покойного в сердце тихо...
МАГИСТР. Тебе бы такое «тихо»!
МАША. А в груди раба Владилена сердце, бейся, кровь по жилам лейся...
ДЕД. И дырка!
МАША. И дырка — заткнись! Как я, Марья, ветки эти ломаю, к ногам раба Владилена кидаю, так я и делом своим, и словом своим порчу снимаю!
Она делает перед лицом деда пассы руками, плюет направо, налево, через плечо, потом хватает чашку и с криком «аминь, аминь!» бежит к туалету, где и сталкивается с Бурым.
МАША. Пустите, я порчу на яйцо свела, его в унитаз надо!
Она исчезает в туалете, тут же возвращается и наконец понимает, что перед нею — что-то вроде бандита.
МАГИСТР. Порчу на яйца не сводят, а напускают. Это я хорошо помню.
МАША. Погодите, а вы откуда взялись?
БУРЫЙ. Интересно было, остался. Ну что, батя, как дырка?
МАША. Клиент, не уходите, сеанс еще не кончен, я вам обереги поставлю, потом карты раскину на прогноз лечения.
Дед молчит.
БУРЫЙ. Батя, ты чего? Подай голос!
Маша подбегает к деду, заглядывает ему в лицо, трогает щеку пальцем, шарахается.
МАША. Ой, мама дорогая! Он помер!
БУРЫЙ. Ты чего, сдурела?
Подходит к деду, изучает его, машет рукой перед его лицом, прислушивается к дыханию.
МАША. Ну, что?
БУРЫЙ. Да он вроде спит...
МАША. Как это — спит? Не может он спать!
БУРЫЙ. Да спит же!
МАША. Так разбудить надо!
