— Нет-нет, вы, конечно, не нагрубили, но…
— Никаких «но»! — оборвала ее Мэри Поппинс, снимая шляпку и развязывая передник. — Я получила лучшее воспитание! — и, фыркнув, она начала раздевать Близнецов.
Майкл вздохнул. Он знал, что спорить с Мэри Поппинс совершенно бесполезно. Взглянув на Джейн, он увидел, что она вертит в руках свой шестипенсовик.
— Майкл! — позвала она. — Я вот все думаю…
— О чем?
— Папа дал их нам потому, что решил, будто это мы отослали мисс Эндрю обратно.
— Знаю.
— Но ведь это были не мы, а Мэри Поппинс!
Майкл шаркнул ногой по полу.
— И ты считаешь… — медленно начал он, втайне надеясь, что это вовсе не то, о чем он подумал.
— Да, считаю, — сказала Джейн и кивнула головой.
— Но… но я сам хочу их потратить!
— Я тоже… Но это было бы нечестно! Они принадлежат ей!
Майкл довольно долго молчал.
— Ну ладно, — вздохнул он и с сожалением достал из кармана монету.
Потом они вместе подошли к Мэри Поппинс. Джейн протянула ей деньги.
— Вот, пожалуйста! — выдохнула она. — Мы думаем, что вы должны их взять.
Мэри Поппинс взяла монеты и повертела их в руках. Затем долго разглядывала детей, и им казалось, что ее взгляд проникает в их самые сокровенные мысли.
— Гм! — сказала наконец Мэри Поппинс и опустила монеты в карман передника. — Позаботьтесь о пенсах, а фунты позаботятся о себе сами!
— Думаю, они вам пригодятся, — вздохнул Майкл и с грустью посмотрел на карман, в котором исчезла его монетка.
— Думаю, что да, — насмешливо ответила Мэри Поппинс, включая свет в ванной…
Глава третья. Злополучная среда
Тик-так! Тик-так!
Маятник часов в Детской медленно раскачивался взад и вперед. Словно старушка качала головой.
Тик-так! Тик-так!
Вдруг часы перестали тикать и начали ворчать и скрипеть — вначале тихо, но потом все громче и громче, точно накануне подхватили простуду. Потом они так затряслись, что вместе с ними задрожала каминная полка. Пустая банка из-под варенья подскочила и тоненько звякнула. Гребенка Джона, забытая здесь с вечера, заплясала на своих зубьях. Королевское Фарфоровое Блюдо, подаренное миссис Бэнкс ее двоюродной тетушкой Каролиной, покатилось по камин ной полке, и нарисованные на нем три мальчика (на картинке они играли в лошадки) перевернулись вниз головой.
Потом, когда начало казаться, что часы вот-вот взорвутся, они начали бить.
Один! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь!
С последним ударом Джейн проснулась.
Солнце пробивалось в щель между занавесками и рассыпалось золотистыми пятнами по одеялу. Джейн села и оглядела Детскую. С кровати Майкла не доносилось ни звука. Близнецы тихо посапывали в своих колыбельках.
— Только одна я проснулась! — подумала Джейн с гордостью. — Все в мире спят, кроме меня! Я могу лежать в одиночестве и думать, думать, думать…
Она поджала колени и уютно свернулась клубочком, как в гнездышке.
— Я птичка! — сказала она себе. — Только что я снесла семь красивых беленьких яичек и теперь их высиживаю! Ко-ко! Ко-ко! — издала она тихий звук, отдаленно напоминающий кудахтанье. — А потом, когда пройдет много времени, — ну, скажем, полчаса, — раздастся тоненький писк и слабый-слабый стук. Скорлупа расколется, и из яиц вылупится семь маленьких птенчиков — три желтеньких, два коричневых и два…
— Пора вставать!
Мэри Поппинс, появившись неизвестно откуда, сдернула с Джейн одеяло.
— О, нет! Нет! — захныкала Джейн, натягивая его опять.
Она очень рассердилась на Мэри Поппинс: ворвалась, все испортила!
— Не хочу вставать! — сказала она, уткнувшись лицом в подушку.
— Неужели? — спросила Мэри Поппинс спокойно, совершенно не реагируя на ее слова.
— О, Боже! — пожаловалась Джейн. — И почему это я всегда должна вставать первая?
— Потому что ты старшая! Вот почему! — объяснила Мэри Поппинс, подталкивая ее к ванне.
— Но я не хочу быть старшей! Почему Майкл не может быть старшим хоть иногда?
— Потому что ты родилась первой! Понятно?
— А я не просила об этом! Я устала быть старшей! Я хотела подумать!
— Ты вполне можешь думать и чистить зубы одновременно.
— Но это будут уже не те мысли!
— А никто и не держит в голове одни и те же мысли все время!
— Я держу!
Мэри Поппинс бросила на нее быстрый, суровый взгляд. — Ну все, хватит! Спасибо!
И по ее тону Джейн сразу поняла, что она говорит серьезно.
Повернувшись, Мэри Поппинс пошла будить Майкла.
Джейн отложила зубную щетку и села на край ванны.
— Это несправедливо! — хныкала она, ковыряя линолеум большим пальцем ноги. — Заставлять меня делать всякие дурацкие вещи только потому, что я старшая! Не буду чистить зубы!
И тотчас же сама на себя удивилась. Обычно ей наоборот нравилось, что она старше Майкла и Близнецов. Это делало ее главнее, значительнее их. Но сегодня… Сегодня ее это только злило и раздражало.
— Если бы Майкл был старшим, у меня бы хватило времени высидеть птенцов! — бурчала она себе под нос, думая, что день начался просто отвратительно.
К несчастью, дальше дела, вместо того, чтобы исправиться, пошли еще хуже.
За завтраком Мэри Поппинс обнаружила, что воздушного рису хватает только на три порции.
— Что ж, Джейн придется довольствоваться овсянкой, — сказала она, расставляя тарелки и сердито фыркая, потому что терпеть не могла готовить овсянку (в ней всегда образовывалось слишком много комков).
— Но почему? — захныкала Джейн. — Я хочу рису.
Мэри Поппинс негодующе посмотрела на нее.
— Потому что ты старшая!
Опять! Опять это противное слово! Джейн пнула под столом ножку своего стула, надеясь, что сумела ободрать полировку.
Овсянку есть она старалась как можно медленнее, пережевывая ее вновь и вновь и почти совсем не глотая.
— Вот бы умереть от голода! — мстительно подумала она. — Пусть тогда жалеют!
— Какой сегодня день? — весело спросил Майкл, выскребая из тарелки остатки воздушного риса.
— Среда, — ответила Мэри Поппинс. — Смотри не соскреби рисунок с тарелки!
— Значит сегодня мы идем к мисс Ларк пить чай!
