– Но как же они зубную пасту или сгущенку из пакета добывают?
– Такой уж тут порядок – никаких железных предметов передавать нельзя, – продолжила женщина.
– И стеклянных тоже, – вставил кто-то из толпы.
– Вот видите, – сказал я. – А деревянную ложку вы привезли?
– А зачем нужна деревянная ложка? – удивилась Жанна.
– Так ведь металлические ложки передавать нельзя.
– Что же можно сделать металлической ложкой?
– Может, ваш муж ничего не сделает, а другие делают заточки.
– Я не пойму, вы серьезно про деревянные ложки сказали? – переспросила Жанна.
– Конечно, серьезно.
– Деревянные ложки тут не проблема, – произнес пожилой мужчина. – Вон, рядом в универмаге продаются как изделия народных промыслов. Миски деревянные, ложки.
– А что, им и миски нужно передавать? – уточнила Жанна.
– Нет, миски там выдают, – сказал мужчина.
Жанна повернулась ко мне и спросила:
– А почему вы не идете на встречу?
– Минут через десять можно будет подойти, – ответил я.
– Тогда я буду ждать вас в машине.
– Хорошо, – я протянул Жанне брелок с ключами.
Дежурный конвоир не обманул меня. Действительно, через пятнадцать минут кабинет освободился. Я сдал свое удостоверение, получил взамен номерок, похожий на выдаваемые в гардеробе, и прошел через небольшую проходную в тюремный дворик. Он больше походил на хоздвор. В углу были свалены какие-то доски, рядом – куча угля, вероятно, предназначенного для отопления тюрьмы. По двору то и дело пробегали люди в форме с погонами прапорщиков. Совершенно свободно по территории ходили какие-то молодые ребята в телогрейках и одинаковых шапках – так называемый хозяйственный взвод, который занимался обслуживанием тюрьмы. Я знал, что в хозяйственный взвод чаще всего входят люди, осужденные на небольшие сроки, хорошо зарекомендовавшие себя за время ведения следствия.
Неожиданно я почувствовал, что за моей спиной кто-то стоит. Я резко обернулся. За мной стоял паренек, одетый в бушлат.
– Извините, у вас не найдется сигареты?
Я не курю, но, зная, что при посещении тюрьмы с собой нужно обязательно брать сигареты, всегда имел в кармане несколько пачек. Я полез в карман и вытащил оттуда пачку.
– Бери всю, – протянул я сигареты.
– Спасибо! Премного благодарен! – сказал парень.
– Послушай, а ты не знаешь, – спросил я у него, – как пройти?
– Вам нужно идти прямо, а там на второй этаж по деревянной лестнице.
Я открыл дверь, поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Административное здание было полностью деревянным, точнее, деревянной пристройкой. Пройдя по мрачным коридорам, увешанным фотографиями передовиков производства, у которых были невеселые лица, я дошел наконец до двери с надписью «Дежурная часть». Там взял тюремный листок для вызова заключенных, быстро заполнил его графы – кем вызывается задержанный, его фамилия, имя и отчество. Потом протянул этот листок вместе с разрешением следователя в окошко. Дежурный офицер проверил написанное мной. После этого он кивнул, записал на листке номер камеры и протянул мне еще один жетончик.
– И куда мне теперь? – спросил я.
– На первый этаж, кабинет номер четыре, – ответил офицер.
«Интересно, сколько тут всего кабинетов?» – подумал я.
Спустившись вниз, попал в узкий коридорчик. В него выходили двери шести кабинетов – три по правую сторону, три по левую. В конце коридора стояла небольшая тумбочка, рядом с ней – стул. Вероятно, там должен был находиться конвоир.
Я подошел к двери четвертого кабинета, но он был заперт. Я огляделся, подошел к тумбочке, снял телефонную трубку. Телефон молчал. Странно, как же мне попасть в четвертый кабинет?
Не прошло и нескольких минут, как входная дверь открылась и в коридорчик вошел высокий плотный мужчина в солдатском бушлате.
– Вы кто? – спросил он.
– Адвокат, у меня встреча в четвертом кабинете.
– А, ясно, – сказал мужчина. – Сейчас вашего приведут.
Он достал массивный ключ, так называемый «вездеход», вставил его в замочную скважину двери и повернул его.
– Проходите пока, – сказал он мне, открыв дверь четвертого кабинета. – Я вас закрывать не буду.
– Хорошо.
Войдя в комнату, я осмотрелся. Кабинет представлял собой стандартную комнату небольших размеров, около десяти квадратных метров, с деревянным столом, привинченным намертво в середине, с двумя деревянными скамейками рядом с ним, также привинченными к полу. Небольшое зарешеченное окно выходило в тюремный дворик.
Я услышал небольшой шум в коридоре. Мимо двери прошла группа из нескольких человек. «Интересно, кто это?» – подумал я и приоткрыл дверь. Это два прапорщика провели человек двадцать заключенных. Они шумели и разговаривали.
Мне стало интересно, и я вышел из кабинета и подошел к тумбочке. Заключенные были построены в конце коридора. Тут появилась женщина в белом халате. Да это, оказывается, медосмотр! Какая экзотика! Я буду присутствовать на медосмотре заключенных!
К женщине подходили по очереди заключенные, называли свою фамилию, номер карточки. Она смотрела в какие-то бумаги, потом бросала взгляд на заключенного, что-то записывала в карточке и говорила: «Свободен».
– Это что, и весь медосмотр? – удивился я. – Ничего себе!
Тут я заметил, как дверь в коридор открылась. Вошел уже знакомый мне мужчина в бушлате. За ним шел Валентин.
– А почему вы тут ходите? – спросил меня мужчина.
– Извините, – сказал я, направившись к кабинету.
– Тут ходить не положено, – произнес мужчина совершенно безразличным тоном, делая вид, что ему все равно, ходят тут или не ходят, и что замечание он делает только для формальности. – Беседуйте, а когда закончите – постучите в дверь. Звонок не работает.
Валентин был одет в спортивный костюм и выглядел достаточно бодрым. Он поздоровался со мной за руку и спросил:
– Как дела?
– У меня нормально. А у тебя как?
– Тоже неплохо.
– Как тюрьма?
– Нормально, жить можно. А как Жанна?
– Она сейчас передачу готовит.
– Это очень хорошо, – улыбнулся Валентин. – А она ничего не передавала?
– Передавала, – и я протянул Валентину записку. Он тут же развернул ее и прочел. После этого он взял листок бумаги и стал делать какие-то заметки по пунктам, вероятно, отвечая на поставленные Жанной вопросы. Вся писанина заняла около сорока минут. Затем Валентин разорвал записку Жанны и сжег ее.
– У вас есть сигареты? – спросил Валентин.
– Да, конечно, – я достал из кармана две пачки. Валентин аккуратно распечатал одну, снял с нее целлофан и, свернув свою записку в тоненькую трубочку, запечатал ее в пленку. Затем зажигалкой он запаял ее, сделав так называемую «торпеду».
– Вот это Жанне, – сказал Валентин. – Сразу передадите?
– Конечно, она внизу, в машине должна быть.
– Что у вас стряслось вчера?
Я коротко рассказал Валентину о неудачном «наезде» на меня.
– Как у тебя-то дела? Они ведь к тебе потом поехали.
– Я их видел, когда меня увозили.
– И что?
– Менты ОМОН подтянули. Они хотели рыпнуться, а омоновцы… Короче, ничего не получилось.
– Слушай, ты такой уверенный и спокойный. Ты что, не переживаешь? Все же ты в тюрьме, а в тюрьмах всегда есть какие-то концы. – Я намекал, что братва погибшего Кузи может и в тюрьме достать его.
– Нет, тут я ничего не боюсь, – спокойно сказал Валентин. – Вы поверьте мне, я оказался в хате, где сидит смотрящий тюрьмы. Так вот он очень известный авторитет, – и Валентин назвал его фамилию. – У него с Кузей были враждебные отношения.
– И что же?
– Он меня поддержал.
– Слушай, Валя, ты все равно не очень расслабляйся. Тут свои законы. Это он сейчас сказал тебе, что он враг, а потом, не дай бог, другом окажется…
– Да я все знаю и понимаю, – сказал Валентин. – Но пока все нормально. И, думаю, худшее уже позади.
– Что же, думаешь, что впереди лучшее? – улыбнулся я. – Ты хоть знаешь, сколько тебе по этой статье могут дать?
– Нет, меня это как-то не волнует.
