Вероятно, эта информация по громкой связи прошла по всей тюрьме. Минут через пять во двор вышел невысокий мужчина в солдатском бушлате. Он смотрел на нас хитрыми глазами. Жанна подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Семенов кивнул головой, потом оглянулся по сторонам, взял у нее из рук два пакета. Жанна что-то сказала ему, он посмотрел в сторону двери и взглянул на часы.
Вскоре Жанна вернулась в машину. Она повеселела.
– Ну что, все в порядке?
– Да. Познакомилась с нужным человеком. Завтра обещал помочь с передачей, взять без очереди.
– Видите, что значит блат! Это великое дело! – улыбнулся я.
– Что-то я устала, весь день на нервах, – сказала Жанна. – Может, пообедаем где-нибудь?
– Можно и пообедать.
Жанна стала кому-то звонить.
– Ну что, поехали? – спросил я.
– Да, конечно.
Мы тронулись с места. Жанна продолжала кому-то звонить. Раздраженно она произнесла:
– Что он там, заснул, что ли? Алло, Паша, ты там спишь? Как в номере? Что? Хорошо, скоро будем, – она повернулась ко мне.
– Что случилось?
– Банк опечатали.
– И что?
– Он еще из пансионата не выезжал. Отдыхает сейчас, в себя приходит.
– Но он же много пережил!
– Вы тоже пережили не меньше. Но вы же на ногах! Так какие планы? Пообедаем, а потом?
Я вспомнил, что сегодня еще должен передать записку любовнице Валентина.
– Мне надо еще кое-кому позвонить, – сказал я.
– Но вы же говорили, что разобрались со всеми делами!
– Это не дела, это личное.
– Что, кто-то знакомый?
– Да, нужно кое-что знакомой передать.
– Хорошо, – сказала Жанна.
Пока я вел машину, она внимательно читала ответы, которые переслал ей Валентин. Я сделал вывод, что в основном ответы касались не столько личных отношений, сколько деловых указаний Жанне.
Перечитав записку дважды, она порвала ее на мелкие клочки и небольшими порциями стала выбрасывать их через люк моей машины. Я улыбнулся.
– Что вы смеетесь? – спросила она.
– Конспирация – великая вещь, – сказал я.
– А как вы думали?
Вскоре мы были уже далеко от тюрьмы. На обочине увидели небольшое кафе – то ли шашлычную, то ли маленький ресторанчик.
– Может, здесь и остановимся? – спросила Жанна. – Интересно, тут приличная кухня?
Я остановил машину.
Кухня оказалась грузинской, почти домашней. Мы заказали обед. Ела Жанна с большим аппетитом. Время от времени я поглядывал на нее. Поймав мой взгляд, она неожиданно спросила:
– Скажите честно, эта сегодняшняя встреча нужна именно вам? Или он просил вас что-то сделать?
Мне показалось, что если я буду обманывать ее, она быстро раскусит меня. Я промолчал.
– Наверное, своей Маше записочку написал, а вы будете передавать?
Я опять промолчал. Черт возьми, попал в какую-то мелодраматическую интригу! И зачем мне все это надо?!
Жанна зло посмотрела на меня. Она расстроилась.
Сев в машину, я почувствовал, что она очень сердита, и, чтобы успокоить ее, сказал:
– Жанна, в конце концов, я вас понимаю как женщину, как жену. Но сейчас эмоции нужно отбросить в сторону. Как-никак ваш супруг в беде, и ему…
– Да какая беда! Какая тюрьма! – неожиданно почти закричала Жанна. – Он все это сам подстроил!
Ничего себе откровения! Получается, Валентин сам себя в тюрьму упек? Быть этого не может!
После возвращения в пансионат Жанна решила съездить в Москву по каким-то своим делам. Я, просидев в одиночестве почти до самого вечера, попытался дозвониться до Павла Страхова, но коллеги моего нигде не было, мобильный телефон молчал. Тогда я решил, что мне тоже нужно съездить в Москву по делам, а заодно взять из дома кое-какие вещи. Всегда бывает – если собираешься в спешке, обязательно забудешь что-нибудь важное. Кроме того, мне не давала покоя мысль о той записке, которую передал Валентин для своей любовницы.
Въехав в город, я нашел будку телефона-автомата и набрал номер. Вскоре услышал нежный женский голос. Я представился и прочел записку, суть которой сводилась к «люблю, тоскую, жди». Маша была не в курсе дел и никак не могла понять, где находится ее возлюбленный. Решив не раскрывать карт и не говорить, что Валентин в тюрьме, я придумал командировку, и что вскоре Валентин вернется, и так далее.
– Хорошо, пускай он мне сам позвонит, – сказала Маша.
– Непременно, я передам ему. Он позвонит, если у него будет возможность.
На этом разговор закончился. Мне показалось, что Машу особо не интересовала судьба Валентина. Но я ничего не знал об их отношениях, поэтому не мог о чем-то судить.
Вечером вернулся в пансионат. Как ни странно, ни Паша, ни Жанна в пансионат так и не вернулись. Напрасно я прождал их в ресторане за ужином. Потом немного прогулялся по аллеям парка. Вернувшись, набрал номер телефона Павла, потом – Жанны и снова убедился в том, что их номера пусты.
Чувство тревоги охватило меня. Может быть, с ними что-то случилось?
Я почувствовал, как устал за сегодняшний день. Очень быстро я уснул.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Это была Жанна.
– Доброе утро. Как у вас дела?
– Доброе утро. Жанна, куда ты пропала? – от волнения я даже перешел на «ты».
– Я? – замешкалась с ответом Жанна. – Была в Москве, у меня было много дел.
Я хотел было спросить, ночевала ли она в пансионате, но сдержался. В конце концов, какое мне дело до этого!
– А где Страхов? – спросил я.
– Паша уехал, будет через пару дней. Так какие у нас планы на сегодня? Мы поедем в изолятор?
– Конечно, – ответил я.
– Значит, минут через сорок вы будете готовы? – завершила разговор Жанна.
– Да, этого мне вполне хватит.
Через сорок минут мы уже мчались по шоссе в направлении Коломны.
Всю дорогу Жанна молчала. Я тоже не стал расспрашивать, где она была вчера, как поздно вернулась. В ее глазах я заметил грусть. Только на подъезде к Коломне я все же спросил:
– Жанна, у тебя все нормально?
– Да, – кивнула она головой, – только немного устала.
Наконец мы подъехали к воротам тюрьмы. Оставив машину на стоянке, я пошел выписывать пропуск для встречи со своим клиентом. Жанна же пошла организовывать дополнительную передачу.
Мне повезло. На сей раз кабинеты были свободны, и Валентина привели спустя пятнадцать минут. Он тоже был немного грустный, какой-то помятый. Вчерашнего оптимизма я не заметил.
– Что случилось? – спросил я сразу же.
– Да вчера погуляли, – сказал он. – Вы сколько вчера водки передали?
– Как заказывал, – сказал я, – две двухлитровые бутылки.
– А почему же нам этот принес четыре?
– Как четыре? – переспросил я. – Быть такого не может! Я лично видел, как Жанна передавала ему две бутылки в пакете! Может быть, они размножились по дороге? – пошутил я. – А что случилось?
– А случилось то, что мы… Короче, мы так погуляли, что стали шуметь, а потом конвоиры ворвались. Естественно, Угрюмого не тронули, а нас дубинками пошугали и разбросали по разным камерам.
– И где же ты теперь?
– В одной камере, там шесть человек. Пока вроде все тихо и спокойно.
– А Угрюмый?
– А он остался в той камере. Кто ж его тронет? Он близкий друг погибшего известного вора в законе Шурика Устимовича. Был такой вор, в Электростали жил, может, знаете?
– Слышал про него, – сказал я, – но видеться не довелось. И что теперь? Все твое прикрытие лопнуло?
– Да, – махнул рукой Валентин. – Ну как, вы Маше вчера дозвонились?
– Конечно. – И я коротко пересказал ему суть нашего телефонного разговора. – Но почему-то она не знает, что ты в тюрьме.
– А я разве об этом не написал?
– Нет. Я все прочел ей.
