что хотел бы упредить заговорщиков, устроив мой брак с преданным короне англичанином. Но, сказал Сесил, теперь он убедился, что между нами ничего нет, и будет искать для меня другую кандидатуру.
— И доброго вам дня, сэр, — заключил он.
Нед был в затруднении. Он подозревал ловушку, опасался, что Сесил пытается таким образом выудить у него признание о нашем намерении сочетаться браком против воли королевы. А потому сказал сэру Уильяму, что якобы давно восхищается мною издалека и был бы счастлив взять меня в жены, если разрешит королева. И Сесил ответил, что он будет нашим другом и поговорит о нас с королевой! Лучшего и более влиятельного ходатая и пожелать невозможно! Наконец-то я могу лелеять надежду, что наше долгое ожидание закончится.
Но шли дни, а потом и недели, а мы так и не получили от господина секретаря ничего — ни слова, ни намека. Когда я увидела сэра Уильяма сегодня утром, он лишь вежливо кивнул мне и поспешил дальше, держа в руках целую кипу свитков. Я схожу с ума от разочарования, мне необходимо узнать, остается ли он нашим другом и говорил ли он о нас с королевой.
А теперь еще распространились новые слухи — о том, что шотландцы хотят видеть меня невестой графа Аррана, еще одного идиота и преемника королевы Марии, в случае если у нее не родится наследник мужского пола. Возможно, шотландские лорды видят в таком браке средство соединить два королевства, если вдруг Елизавета и Мария обе умрут бездетными. Говорят, что де Квадра поставил сотню крон на то, что так оно и случится. Лорды могут вести переговоры о чем угодно, но я ни за что не выйду за этого сумасшедшего графа, даже если того потребует сама королева. А она не потребует — я уверена.
Наряду с этим также ходят разговоры — да кончится ли это когда-нибудь? — что у испанцев имеется еще один план: выманить меня в Испанию с помощью какого-нибудь преданного им англичанина-католика, действующего в интересах короля Филиппа. Больше всего раздражает меня в этих бесконечных заговорах то, что со мной — главным заинтересованным лицом — никто ни о чем не консультируется. Верно говорят, что моя королевская кровь — это проклятие.
Ну наконец-то хоть какая-то хорошая новость! Против всех ожиданий (хотя некоторые утверждают, что причиной всему недовольство Елизаветы моей соперницей, королевой Шотландии) ее величество возвращает мне звание камер-фрейлины, как при королеве Марии. Мало того, она принимает меня в своих покоях в присутствии епископа де Квадры и держится очень доброжелательно.
— Для меня леди Катерина словно дочь, — говорит она ему, поднимая меня из реверанса, обнимая и целуя.
Несколько мгновений епископ, как и я, пребывает в недоумении, но мы оба быстро приходим в себя.
— Теперь, когда она осталась сиротой, я собираюсь официально ее удочерить, — продолжает королева, улыбаясь мне, хотя ее глаза остаются холодными.
Я рассыпаюсь в благодарностях. Какую еще игру она затеяла теперь?
Я не удивляюсь, когда позднее, получив от королевы позволение уйти (мои новые обязанности состоят главным образом в том, чтобы составлять Елизавете компанию, если она того пожелает, а подобное желание, как я подозреваю, будет возникать у нее не слишком часто), я сталкиваюсь с епископом де Квадрой, который специально поджидает меня.
— Какие бы отношения ни существовали между вами и ее величеством, это никак не могут быть отношения матери и дочери! — с улыбкой замечает он. — Я полагаю, королева затеяла эту суету вокруг вас, чтобы не допустить вашего союза с нами или с шотландцами.
— Вы думаете, вслед за этим она может признать меня наследницей? — спрашиваю я, не в силах сдержать радости при этой мысли.
— Кто знает? — Епископ покачивает головой. — Всем известно, что от королевы можно ожидать чего угодно. Я постараюсь навести справки и выяснить, что бы это означало.
Два дня спустя де Квадра снова подстерегает меня.
— Я говорил с сэром Уильямом Сесилом, — говорит он мне. — И прямо спросил у него, не предшествуют ли милости, которыми осыпала вас королева, какому-то важному заявлению. Он сразу же понял, что я имею в виду. И ответил отрицательно. Он сказал, что ее величество придерживается мнения, будто Генри Гастингс, граф Хантингдон, в жилах которого течет кровь королей этой земли, имеет больше прав на престол, чем вы. Я поинтересовался, не рассматривает ли ее величество вас в качестве возможной преемницы, но он заверил, что это исключено, потому что англичанам по сердцу реальные наследники, просто законные обладатели короны.
Похоже, я должна пойти на компромисс: согласиться на брак, отказавшись от короны. По-моему, тут и думать нечего: я предпочту быть женой моего милого Неда, нежели стать величайшей из королев.
Кейт
Май 1484 года, замок Ноттингем
Джон ждал ее в часовне. Он стоял в тени, за пределами пятна света, который отбрасывала единственная лампадка на алтаре, обозначающая вечное присутствие Бога. Он подошел и взял ее руки в свои, молча заглянул в глаза, потом обнял.
— Ты уверена? — выдохнул он Кейт в ухо, перебирая пальцами ее пряди.
— Никогда не была уверена сильнее, — прошептала она. — Но мы не можем соединиться здесь.
— Разумеется, не можем. Но я нашел для нас подходящее место. — Джон улыбнулся. Кейт нравилась его улыбка, открытая, мальчишеская; она всегда таяла, видя, как он улыбается. Он взял ее руку, поцеловал. — Прежде чем мы пойдем туда, любовь моя, я хочу сделать что-то очень важное.
Он подвел девушку к алтарю, украшенному золотым Распятием и статуей Пресвятой Девы с Младенцем, и остановился рядом, не выпуская ее руку и глядя ей в глаза.
— Выслушай меня, Кейт. Я даю тебе клятву. Я, Джон, перед лицом Господа беру тебя, Катерина, в законные жены и с этой минуты обещаю любить всегда — до гробовой доски и в ином мире…
Она изумленно посмотрела на него. Слезы стояли в ее глазах — чувства переполняли Кейт.
— Теперь ты, душа моя, — сказал он. — Твоя очередь…
— Я, Катерина, — начала она произносить слова клятвы, — перед лицом Господа беру тебя, Джон, в законные мужья и с этой минуты обещаю любить всегда — до гробовой доски и в ином мире…
Слова звучали сильно и ясно, рожденные горячим убеждением: что бы ни случилось после, здесь и сейчас совершается ее настоящее венчание; пусть и без священника и свидетелей, которые могли бы подтвердить его законность.
А потом, не разжимая рук, они тихо вышли из часовни и двинулись по темному каменному коридору спящего замка, освещенному одним-единственным факелом на стене. В конце коридора Джон отпер дверь и завел Кейт в маленькую комнату, в которой была только кровать с зеленым балдахином. И они сразу же возлегли на эту кровать, и им показалось, что Господь прислал к ним Его ангелов, которые своими улыбками освятили их союз.
Катерина
Октябрь 1560 года, Уайтхолл
Моя задушевная подружка Джейн Сеймур во время всех этих последних поворотов колеса Фортуны неизменно была рядом со мной при дворе, она поддерживала нас с Недом, выступала в роли почтальона, передавая сообщения и записки, помогала устраивать тайные встречи, которые так редки теперь, потому что мы знаем: господин секретарь Сесил пристально наблюдает за нами.
