Но Джейн неважно себя чувствует. Ее щеки, когда-то бледные, теперь цветут нездоровым румянцем, платья свободно висят на ней, а когда она кашляет, на платке остается кровь. Она в последнее время от малейших усилий дышит с трудом, а по ночам страшно потеет.
Джейн любит брата больше всех на свете, и ее заветная мечта — видеть его процветающим и счастливым в браке.
— Лучшей жены, чем ты, для него не найти, моя дорогая Катерина, — говорит она, нежно меня обнимая. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы были счастливы, как того заслуживаете. Господь свидетель, ты ждала этого так долго!
— Время теперь наконец-то подходящее, — отвечаю я. — Сейчас наступил благоприятный момент, чтобы обратиться с просьбой к королеве.
Нед хмурится:
— Ты так думаешь? Боюсь, она никогда не даст своего разрешения. Мы должны смотреть правде в лицо. Елизавета — великая мастерица морочить людям голову. Обрати внимание, как она ведет себя со своими ухажерами, упорно не говоря им ни «да» ни «нет», — это ожидание может длиться годами!
Джейн погружается в задумчивость.
— А почему бы вам не поставить королеву перед свершившимся фактом? — предлагает она. — Обвенчайтесь тайно, а потом упадите перед ней на колени. Если дело сделано, то она должна будет смягчиться.
— Конечно! — радостно соглашаюсь я. — Когда королева поймет, что это всего лишь брак по любви и мы не представляем для нее угрозы, она наверняка нас простит. И не забывайте: на нашей стороне сэр Уильям Сесил. Мы можем рассчитывать на его поддержку!
Нед отрицательно качает головой:
— Не думаю. Я случайно столкнулся с ним сегодня. Он спросил, как я поживаю, — обычный обмен любезностями, — а потом сказал, что до него все еще доходят слухи, что я влюблен в тебя и рассчитываю жениться. Но он посоветовал мне смирить мои страсти и ушел.
— Но он выступал
— Сэр Уильям должен понимать, что в этом браке есть все резоны, — говорит Джейн — Он должен быть на вашей стороне, Нед, — добавляет она. — Между прочим, именно наш отец когда-то дал ему должность при дворе, направил на тот путь, который привел Сесила к сегодняшнему высокому положению.
У Неда удрученный вид.
— Теперь это мало что значит. Но полагаю, мы можем рассчитывать на помощь лорда Роберта. Теперь, когда коронер объявил, что Дадли невиновен в смерти жены, он снова обрел влияние на королеву. К тому же, Катерина, его брат когда-то был женат на твоей сестре. Но свадьба без разрешения королевы? Такой шаг чреват опасностями и может даже рассматриваться как измена.
— Это еще почему? — вспыхиваю я. — Я ведь официально не признана наследницей. Будь я наследницей, тогда, конечно, другое дело, но пока я остаюсь частным лицом, королева не может запрещать мне выходить замуж!
— Тебе вернули статус принцессы крови, — напоминает Нед. — Поэтому твой брак может вызвать в обществе беспокойство.
— Нет такого закона, по которому меня можно было бы судить за это!
— Ты забыла, что сама королева предупреждала тебя, чтобы ты не выходила замуж без ее разрешения?
— С тех пор уже столько воды утекло, — вставляет Джейн. — Королева и ее Совет должны понимать, что гораздо более серьезная опасность исходит со стороны Испании и Шотландии. Сделай это, брат, прошу тебя! Не жертвуй тем, что тебе дорого, наберись мужества!
— Я подумаю, — неохотно обещает Нед. — Наверное, я кажусь вам нерешительным, но я веду себя так лишь потому, что не хочу навлечь гнев королевы на нас обоих. Катерина слишком дорога мне. — Он наклоняется и нежно целует меня.
Кейт
Май 1484 года, замок Ноттингем
Кейт стояла перед алтарем рядом с Уильямом, почти не слыша слов свадебной мессы. Эта церемония казалась девушке какой-то жалкой пародией: нет, не такой она представляла собственную свадьбу. Но деваться было некуда, и она смиренно стояла там — настоящая дочь короля, в роскошном платье с золотым шлейфом с черными разводами, алыми рукавами в обтяжку и накидкой из белого шелка. По ее плечам струились роскошные волосы, распущенные в знак ее предполагаемой девственности. Если бы только окружающие знали правду!
Она приносила обеты Уильяму без малейшего трепета. Все эти слова для нее ровным счетом ничего не значили.
Кейт знала, что Джон стоит где-то сзади.
«Думай обо мне перед алтарем, — сказал он, когда они возлежали вместе в том блаженном покое, который наступил после страстных ласк. — Я тоже буду думать о тебе и о наших клятвах».
Кейт дала ему слово и сдержит его. Она принадлежала одному только Джону, и никто не мог забрать ее у него, даже ее новоиспеченный муж, стоявший рядом.
Для Кейт и Уильяма была отведена не какая-то маленькая комнатка со старой кроватью и пыльным зеленым балдахином; нет, новобрачных поместили в двух просторных помещениях, из которых открывался вид на городок внизу. Посреди большей комнаты возвышалась кровать, укрытая красным покрывалом, рядом с ней — резной стол, на котором были оставлены серебряный графин и кубки для вина, украшенные драгоценными камнями. Перед камином стояла длинная, обитая мягкой материей скамья с высокой спинкой, а с балочного потолка свисал позолоченный канделябр; пламя свечей слегка подрагивало — из открытого окна дул ветерок. Казалось, тут было предусмотрено абсолютно все, — живи да радуйся.
Вот только мало радости было в мысли о том, что ей предстояло.
«Что ж, — думала Кейт, — по крайней мере, этот абсолютно чужой человек не лишит меня девственности».
Даже с Джоном это произошло достаточно болезненно, но он был ласков с ней, и на место боли вскоре пришло чудесное новое чувство наслаждения. Кейт невыносимо было думать об этом теперь: Джон, увы, потерян для нее навсегда.
Когда Мэтти — предварительно отогнув простыни, подсунув валик под подушки, расшнуровав и отложив в сторону красивое свадебное платье и расчесав до блеска волосы своей госпожи — ушла, Кейт в ночной сорочке забралась в постель и села в ожидании. Сердце ее колотилось. Она возблагодарила Бога за одну маленькую милость: поскольку двор пребывал в трауре по принцу Уэльскому, новобрачная была избавлена от церемонии публичного разделения брачного ложа.
Вскоре появился Уильям, облаченный в шелковый халат.
— Ну, вот мы и вдвоем, жена, — сказал он, останавливаясь, чтобы налить им вина. — Надеюсь, ты не боишься меня? — Он протянул ей кубок.
— Нет, милорд, не боюсь, — ответила Кейт, но благодарно отхлебнула вина, скосив глаза на мужа, который, скинув с себя халат, обнаженным забрался на кровать. Она мельком увидела мускулистые конечности, белые ягодицы и густые заросли черных волос на груди и в паху.
— Выпьем за наш брак, — провозгласил Уильям, и они чокнулись кубками.
Допив вино, он повалил ее на спину. Кейт и охнуть не успела, как муж задрал на ней рубашку и, взгромоздившись на нее, с силой проник внутрь. Бедняжка негромко охнула: его движения причиняли ей боль, и нужды изображать наигранное неудобство не было. Закончив, он, тяжело дыша, растянулся рядом с ней; она лежала с пустым сердцем, отвернувшись к стене. То, что прошлой ночью было таким восхитительным, сегодня не значило для нее ничего. Неужели теперь так будет всегда-всегда? Неужели
