чаем, хоть чем?нибудь угостить.
Я открыл холодильник, оглядел его пустые полки. Вынул сиротливо таящуюся в уголке коробку шпрот и последний помидор.
Вскрыл консервы, разложил шпроты веером на тарелке, разрезал помидор на узкие дольки. Нарезал хлеб.
Зачем мне нужна была эта встреча? Я досадовал на себя: «Интеллигентская мягкотелость. Тоже мне писатель, учитель жизни. Пожалел несчастных и обездоленных, а самому угостить нечем. Что сам завтра буду есть? И о чем с ними разговаривать? Сам не знаю, как жить».
…Неделю назад поехал с путевкой Бюро пропаганды художественной литературы в какое?то ПТУ, где обучают будущих крановщиц, чтобы заработать выступлением четырнадцать рублей пятьдесят копеек. Еле нашел на окраине Москвы обшарпанное здание. По дороге решил: прочту десяток стихотворений, а потом проведу беседу о том, как важно при выборе профессии прислушаться к тому, чего на самом деле хочет душа.
На этой?то затее я и попался. Вызвал на себя шквал записочек, вопросов с мест. Вызвал к себе нездоровое доверие. После встречи обступили. Кто?то попросил номер моего телефона. Провожали до метро. И вот позвонила некая Наташа, попросилась прийти с двумя подругами, посоветоваться бог знает о чем.
Шел восьмой час. Они все не приходили. Мне нужно было дочитать чужую рукопись, чтобы написать на нее внутреннюю рецензию для «Нового мира».
Вдруг показалось, будто кто?то выкликает мое имя–отчество.
Вышел на балкон и увидел с высоты своего третьего этажа стоящих у закрытой двери подъезда трех девушек, разряженных, как на праздник. Никого из них я не узнал.
— Здравствуйте! Как войти? Не записали номер кода.
— Открываю! Поднимайтесь.
Войдя, одна из них вручила мне букет роз. Две другие попросили разрешения сразу пройти на кухню, чтобы выложить из хозяйственных сумок принесенное угощение. — Погодите. Как вас зовут?
— Наташа Иволга, — сказала рослая длинноногая, та, что вручила розы. Неожиданно потянулась ко мне, поцеловала. Фамилия у нее была красивая. Как и она сама.
Подружки тут же последовали ее примеру, и устремились на кухню со своими сумками.
— Все?таки вас?то как зовут? — спросил я, растерянно глядя на то, как они выставляют на стол коробку с тортом, банку меда, банку клубничного варенья, банку баклажанной икры… — Я Оля, — ответила самая низенькая из них, беленькая, бледненькая.
— А я Настя, — отозвалась третья. — Где у вас ваза? Нужно поставить розы.
Действительно, я, как дурак, все стоял с розами. Пошел в комнату за вазой. И они пошли за мной, оглядывая книжные полки, фотографии на стенах, рабочий стол с пишущей машинкой.
— Первый раз в гостяху писателя! — воскликнула Наташа. — Вы что, один тут живете?
Настя, пухленькая, в синем платье с оборочками, деловито предложила:
— Давайте мы тут приберемся. Подметем, вымоем пол. Это мигом.
Пока она говорила, Оля успела отыскать в кладовке совок и веник, принялась было за работу.
Я тут же пресек самоуправство. Загнал их обратно на кухню….Ваза с розами красовалась на столе. За чаем с тортом я впервые толком смог разглядеть будущих операторш строительных кранов.
— Девочки, сколько же вам лет?
— Оле с Настей по двадцать, — ответила Наташа Иволга. — Мне двадцать два.
Эта красавица была и на вид зрелее подруг. Ее южную, похоже, украинскую красу портило отсутствие нескольких передних зубов. Поймав мой взгляд, Наташа нехотя объяснила:
— Очередной фраер увязался. Бежала от него в метро, грохнулась на платформе. Вышибло. Надо вставлять.
— Надо, — подтвердил я.
— Попробуйте же баклажанную икру, варенье, — почему?то засуетились Оля и Настя. — Нам наши мамы прислали. Домашнее. Из Горловки.
Выяснилось, вся троица с Украины. Кончали одну и ту же школу. Вместе участвовали в самодеятельности, в местном КВН. В Москву привлекло то, что операторы строительных кранов получают относительно высокий заработок, обещание в отдаленном будущем постоянной московской прописки и жилья. Пока что они проходили производственную практику и ютились в общежитии при ПТУ.
— Девочки, а как же вы залезаете в подоблачные выси? — Постепенно. По лесенкам.
— Лифта нет? Кажется, видел в кино американский кран с лифтом.
Они удивились моей наивности.
— Какой там лифт! Пока долезешь до кабины…
— А как же зимой? Там наверху, наверное, ветер раскачивает, в кабине холодно… А если, извините, приспичит в туалет?
Я глядел в их смеющиеся глаза и почувствовал себя старым. В самом деле, я был старше каждой из этих отважных созданий больше чем в три раза.
— Как вы одеваетесь, когда лезете наверх?
— Выдают телогрейки и ватные брюки.
— Не женское это дело, — сказал я.
Тут?то и стало понятным, что их ко мне привело. Каждая мечтала выскочить замуж. Пришли посоветоваться. У каждой была своя история.
Первой начала исповедываться беленькая, бледненькая Оля. Оказалось, беременна. На втором месяце. Родители в Горловке сойдут с ума, если узнают. Парень, от которого она зачала, о ребенке мечтает, ее любит.
— Слава Богу! — вырвалось у меня. Я уж подумал, что сейчас встанет вопрос— делать или не делать аборт?
— Его зовут Габриель, — продолжала Оля. — Девочки его знают. Конголезец. Из Африки. Кончил сельхозакадемию имени Тимирязева, уезжает на родину, хочет на мне жениться, забрать с собой. А я боюсь.
— Значит, дело за вами?
— Не знаю, как быть.
— Я тоже не знаю, Оля. Если жить без него не можете— валяйте. Хорошо бы свозить его в Горловку, познакомить с папой–мамой.
— Ой, что вы! Увидят, что негр— сума сойдут!
— Опять «сума сойдут»! У этого Габриеля есть там родители? Чем занимаются?
— Отец водит поезд по узкоколейке в джунглях. Недавно подстрелил гориллу, переходившую через рельсы. Они ее съели!
— Да, Олечка… Что ж, будете со своим Габриелем светом в темном царстве. Я серьезно. Если будет такая цель, все оправдается… — И я обратился к пухленькой Насте. — А ваши как дела? — Нормально. Хочу быть крановщицей и буду. Нравится там, на высоте. Я маленькая, кран такой великан, и он меня слушается. Знаете, дома в Горловке мама больная и отец–забойщик, инвалид после аварии, да еще пятеро моих младших братьев и сестер. Придется помогать.
Я перевел взгляд на Наташу Иволгу.
Она как бы невзначай прикрыла нижнюю часть лица ладонью с наманикюренными, малинового цвета ногтями, сказала: — Через неделю творческий конкурс в «Щуку». Попробую пройти. Не получится— успею подать на актерский во ВГИК или в училище МХАТ. Хочу стать артисткой.
— «Щука», если не ошибаюсь, при театре Вахтангова? Что же вы там будете показывать?
— Нужно прочесть басню или стихи, какой?нибудь монолог, отрывок из прозы…
— Выбрали?
— Вообще, да. Хотите послушать?
Я внутренне съежился. Представил себе, как при отсутствии передних зубов станет она сейчас шепелявить. Попытался отвертеться.
— Наташа, я ведь не по этому делу…
