— Ясос!
Артур заказал два кофе, мороженое, затем, покосясь на Лючию, два бокала шампанского. Она отчуждённо смотрела на покачивающиеся у причалов мотоботы.
— Часто здесь сидишь, — с укором сказала она, когда Дмитрос принёс всё, что было заказано и ещё два высоких стакана с надетыми на их края кружочками лимона и торчащими из какого?то напитка пластиковыми трубочками.
— А куда было деваться после работы? Дрожать в своём холодном доме?
— Сегодня ты ещё раз не работал, — Лючия потянула Напиток из трубочки. — Вкусно. Что это?
— Не знаю. Подарок Дмитроса. Тебе не холодно? Застегни накидку.
— Ты застегни. — Она требовательно подалась к нему, и, пока Артур находил пуговицы, утонувшие в мехе, неумело продевал их в петли, на мостовой показалась Мария.
Все в той же чёрной юбке, чёрной, заштопанной на локтях кофте, она с трудом передвигала ноги. Обогнула столики, перешла на тротуар и двинулась дальше к какому?то зданию, куда всё время входили люди.
Вдруг обернулась.
На миг Артур столкнулся с ней взглядом. И увидел глазами Марии себя самого, праздно сидящего с красивой, холёной женщиной в накидке из соболей за столиком, уставленным напитками.
— Это кто? — спросила Лючия.
— Та старуха, с которой ты говорила по телефону, — ответил Артур, поражённый тем, что не назвал Марию по имени, назвал старухой, как бы отмежёвываясь и предавая её. — Это Мария. Мария. Помнишь? Куда это она вошла? Смотри, все идут в ту дверь.
— Сегодня первая среда месяца. Люди приходят получать заработную плату, за пенсией. Это банк. Почему не пьёшь кофе? — Лючия разгладила пальцем вертикальную складку над переносицей Артура.
— Обожди. Сейчас расплачусь.
Войдя в залитый электричеством бар, где, в отличие от улицы, было полно посетителей, Артур подошёл к длинной лакированной стойке. Дмитрос, возвышающийся за ней на фоне зеркальных полок, уставленных рядами разноцветных бутылок, ещё издали поднял большой палец, кивнул на окно, за которым виднелась сидящая у столика Лючия.
— A beautiful woman, — шепнул он, когда, взглянув на счёт, Артур отсчитывал деньги, и добавил ещё тише:
— A very rich woman, Arturos…[97]
В этот момент Артур почувствовал: кто?то робко дотрагивается до его плеча. Обернулся. Перед ним стоял коренастый парень в красной куртке–пуховке.
— Excuse me, — сказал он, улыбаясь как бы через силу. — I am sailor Janis. I've been at your place. But the house is locked. Mrs. Mago told me…[98]
— Господи! — вырвалось у Артура. — Совсем забыл. Извините меня, excuse me! Радикулит, yes?
— Yes! Yes! — громко подтвердил морячок, окончательно привлекая взоры всех присутствующих к Артуру.
Нужно было немедленно прекратить этот разговор, уйти отсюда, хотя бы и вместе с Янисом. «Но куда? — подумал Артур. — Лючия настроена ехать домой. К ней нельзя. А ему больно. Пригласить к себе?»
— Дмитрос, have you got a spare room here, a small one?[99]
— No problem! — Хозяин бара с готовностью вышел из?за стойки и повёл их за собой вверх по крутой лестнице, которая привела в комнату, забитую запасными столиками и грудами стульев.
— Thank you. Dmitros, go down stairs and tell my woman that I am coming.[100]
Дмитрос тотчас побежал вниз. Артур жестом попросил Яниса снять куртку, поставил его перед собой, осмотрел ладонью сначала спереди, потом сзади, обратив особое внимание на поясничный отдел позвоночника. Увидел внутренним зрением, что, к счастью, выпадения межпозвоночного диска не произошло, взял из груды два стула, на один усадил Яниса, на другой сел против него и, понимая, что пациенту больно нагнуться, стал снимать с него полусапожки со шнуровкой на крючках.
— Excuse me, excuse…[101] — повторял Янис, беспомощно улыбаясь.
Артур положил ступни его ног в несвежих носках себе на колени и начал жёстко массировать указательным пальцем внешние края стоп по всей их длине. При этом он время от времени ободряюще кивал Янису, ибо не знал, как по–английски будет «потерпи».
За этим занятием его и застала Лючия. Переводя дыхание, молча встала на пороге. За ней возвышался и Дмитрос.
— Moment, — сказал им Артур.
Кончив массировать точки на стопах, жестом попросил морячка подняться, повернуться к нему спиной, встал сам и начал насыщать энергией весь позвоночный столб, после чего попросил Яниса пройтись, сделать несколько шагов. Тот с опаской прошёлся. Сказал:
— No pain! Back is good![102]
Лючия обернулась к Дмитросу, что?то спросила по–гречески. И, когда он ответил, решительно повела Артура по лестнице вниз за стойку бара, где находилась мойка с двумя кранами горячей и холодной воды, указала на кусок мыла.
И пока под её присмотром Артур тщательно мыл руки, Янис, к его досаде, появившись на вершине лестницы, как какой?нибудь актёр, поведал сидящей внизу публике о только что происшедшем исцелении. Хотя рассказ шёл на греческом, о его содержании догадаться было нетрудно, так как чуть не через каждое слово повторялось «Артурос».
Они вышли из бара, уже садились в машину. Янис выбежал вслед, стал совать деньги — пачку пятитысячных купюр.
— Охи, — отказался Артур.
— Ты поставил его в недоумение, — сказала Лючия, когда машина тронулась с места. — «Никаких услуг без оплаты» — вот что создало всю западную цивилизацию, только это написано на её знамени…
«Фиат» катил по набережной под зажжёнными фонарями, мимо широкого окна дешёвой кофейни, за которым сидели у столиков старые рыбаки, глядя на светящийся экран телевизора. Потом свернул на главную улицу, ведущую вверх на хребет, где кончался город и начиналось шоссе.
— Где рука? — спросила Лючия. — Почему нет на месте?
Артур с недоумением взглянул на её лицо, по которому бежали тени домов и деревьев, отблески фонарей.
Она взяла его руку, положила себе на колено.
—
