– исполнитель. Я обязан вину их доказать, спеленать, передать в прокуратуру, затем – в суд.
– А что против них имеется? – спросил Крячко.
– Ничего. Как выразился Петр Николаевич, улик против них в природе не существует. – Гуров посмотрел на Крячко, затем на Вакурова и неожиданно тихо рассмеялся. – Но это их не спасет.
– И что же ты предлагаешь? – спросил Крячко.
– Не знаю, думаю. – Гуров пожал плечами.
– В чем мы можем тебе помочь?
– Настырный ты, Станислав, сил нет! Я тебе что – бог? Я только сыщик. Пока лишь хочу посоветоваться.
– Не надо, Лев Иванович. – Крячко начинал сердиться. – Я же не Бориска…
Боря только крутил головой, переводя взгляд с одного начальника на другого.
– Естественно, – согласился наконец Гуров. – Я стремлюсь тебя рассердить, заинтересовать, чтобы ты подключился.
– С первой задачей ты справился. – Крячко откинулся на спинку стула, вытянул ноги. – Я буду тебя допрашивать, ты – отвечать, ты строишь, я – ломаю. Имеем двух преступников. Лебедев Юрий Петрович, двадцать четвертого года рождения, пенсионер. Дважды проходил свидетелем по делам цеховиков- миллионщиков. Он опытен, умен, осторожен, прошлые его «подвиги» в ОБХСС известны, но не доказываются. Лебедев организовал убийство неугодного свидетеля, концы обрублены, доказательства отсутствуют.
– Молодец. И откуда информация? – улыбнулся Гуров.
– Ты сыщик, а я в МУР только в столовую чай пить хожу, – Крячко подмигнул Боре, который по заданию начальства и работал в картотеках. – Далее, Кружнев Леонид Тимофеевич, сорок четвертого, бухгалтер, двадцать с лишним лет назад получил за хулиганство условное осуждение. Именно он убил твоего, – Крячко запнулся, вспоминая, – Артеменко Владимира Никитовича, заставил проглотить цианид, кажется, выдрал при этом клок волос. Свидетелей нет, улик нет. Исходные данные верны?
– Верны, – Гуров кивнул.
– И что же вы, товарищ подполковник, собираетесь против данных граждан предпринять? – Крячко повернулся к Вакурову и пожал плечами, словно говоря, мол, странный у нас начальник.
Гуров молчал, и не оттого, что уж совсем сказать было нечего, – ждал телефонного звонка, дополнительной информации, которая помогла бы ему быть конкретнее в разговоре с коллегами.
– Ну раз подследственный молчит, выскажись, Бориска, подбрось дровишек, – сказал Крячко.
– Да что я, товарищ майор?
Неожиданно Гуров взял чайник, наполнил чашку, подвинул к Крячко, тот машинально выпил и поперхнулся, однако не сбился, и злости в майоре не убавилось.
– Петр Николаевич верно сказал, нет улик, в природе не существует!
– У нас работы – вот! – Крячко чиркнул пальцем по горлу. – Мы тебе помочь не можем и одного в такую авантюру не отпустим! – Он допил чай, потер крепкие щеки, усмехнулся. – Извини, глупость сморозил. Что значит не отпустим? Ныряй, здесь не глубоко. У тебя отпуска еще недели две? Выйдешь на работу, тебя жизнь быстренько на колею поставит.
– Ты умница, Станислав, верно определил, что Лебедев сегодня в разбитом синдикате вроде банкира. – Гуров сделал три бутерброда, разложил по тарелкам.
Любой реакции ожидал Крячко на свою тираду, но, что Гуров ему просто не ответит, даже не предполагал.
– И ты опять же прав, Лебедев умен и опытен, – спокойно продолжал Гуров, улыбаясь Крячко, как лучшему другу и единомышленнику, а Вакурову хитро подмигнул. – Однако уже начал ошибаться. Ему бы в тот день, как они Артеменко прикончили, – на самолет и в Москву. А он на юге задержался, вроде бы не имея к убийству отношения, отдыхает, словно возвращаться нет резона. Ошибочка. Кому он кино показывал?
И вновь зазвонил телефон, Гуров почему-то вздрогнул, снял трубку.
– Слушаю, – он откинулся на спинку кресла, кивая, чуть слышно повторял: – Так, так… Понятно, – затем громко спросил: – Кто выезжал? Спасибо. Звони, – и положил трубку. – Баба с возу, кобыле легче. А пистолет – совсем лишнее. Вот так, вот так, коллеги, дела… – Гуров вздохнул, покачал головой. – Когда Татьяна звонила первый раз, то еще не знала, что днем застрелили Леонида Кружнева. Лебедев в момент убийства находился в ресторане. Алиби. Так он в жизни пистолет в руках не держал.
– А Татьяна – та красивая женщина, которую ты «соблазнил»? – Крячко улыбнулся.
– Она, – Гуров кивнул, на подначку товарища не среагировал. – Самонадеян я, ребята, ярлычок Лебедеву привесить поторопился. Вот он почему в Москву сразу не вернулся и Кружнева там же задержал.
– Лебедев твой, может, пистолет от утюга не отличает, но у него есть человек, который с оружием обращаться умеет.
– Мои построения он поломал, «все смешалось в доме Облонских». Хорошо, но первый шаг мы сделаем по старому сценарию. Значит, так, Станислав, ты завтра Бориса от текущей работы освободи. Как – это твоя проблема. Ты понял? – Гуров смотрел на Крячко, пока тот не кивнул. – Завтра прилетает Лебедев. Борис, ты поедешь со мной во Внуково.
– Бориска, возьми бюллетень на три дня, – сказал Крячко. – Больше дать не могу, Лев Иванович.
– Хорошо, – Гуров вздохнул, не мог перестроиться, оценить вновь сложившуюся ситуацию. – Не собираюсь держать вас в неведении, передвигать, словно пешки. Мы остановились на том, что Лебедев банкир, казначей. Так? Станислав, прошу, ты думай, подключайся ко мне, «не лузгай семечки на завалинке».
Крячко выпрямился, нахмурил брови, демонстрируя свое внимание.
– Казначей должен иметь деньги, наличные, иначе грош ему цена. Так? – Гуров кивнул и тоном, каким вызывают ученика к доске, сказал: – Борис!
– Вы сказали, что деньги у него есть, – ответил Вакуров.
– Плохо. Станислав!
– Вопроса не понял, – хмыкнул Крячко.
– Деньги, – Гуров потер пальцами, будто считая купюры. – Как они существуют? Где хранятся?
– Черт побери, Лев Иванович! – Крячко хлопнул себя по лбу. – Все гениальное просто. У Лебедева где-то хранятся деньги, которые ему необходимы.
– Застрелили Кружнева, убийце необходимо заплатить, – подсказал Гуров.
– Если Лебедева взять под круглосуточное наблюдение, рано или поздно он приведет к казне…
– А такие суммы дают основание для ареста! – воскликнул Вакуров.
– Только ни людей, ни технику, Лев Иванович, вам не дадут.
– Естественно, – согласился Гуров.
– Даже если я Бориску подарю тебе на две недели… – Запал Крячко пропал, появившийся было азарт угас. – И что же вы, сменяясь, по двенадцать часов будете дежурить у подъезда, таскаться за опытным жуликом по улице? Он вас в первый же день засечет, спустится в метро и через несколько минут уйдет. Детские, дилетантские игрушки!
– Возможно, ты и прав, – легко согласился Гуров.
Крячко отлично знал начальника – человека в своих решениях осмотрительного (семь раз отмерит), и легкость, с какой подполковник согласился, настораживала. «Недоговаривает», – понял Крячко и обиделся.
– Ну, вам виднее, Лев Иванович, – Крячко демонстративно взглянул на часы. – Спасибо за угощение, – и поднялся.
– Большое спасибо, товарищ подполковник, – Вакуров вскочил.
– Большое пожалуйста, – Гуров сделал вид, что ничего не произошло, обнял Крячко за плечи, проводил до дверей. – Борис, я жду тебя завтра, в восемь, захвати с собой водительские права, поведешь мои «Жигули».
Оставшись один, Гуров убрал со стола, вымыл посуду и прошел в кабинет, куда в отсутствие отца заглядывал лишь для того, чтобы взять книгу или поговорить по телефону, если не хотел, чтобы разговор слышала жена.
Гурову не хотелось заниматься самоанализом, но, видимо, это процесс неуправляемый, отвлечься не удавалось. «Куда я лезу и зачем? Убивают преступники друг друга, главари пытаются спастись. Взятки и хищения вообще не моя епархия, и произошло это в тысячах километров от Москвы». Он вспомнил, как Станислав Крячко провел пальцем по горлу, демонстрируя, сколько в МУРе своих, кровных, забот. Оскорбленное самолюбие? Он держал преступников, казалось, мертвой хваткой держал, а они выскользнули и еще грязный донос прислали. «Не меня они придавили – растоптали справедливость, зло торжествует, так быть не должно. У меня только две недели; работая в отделе, посторонним делом я заниматься не смогу. Я все возможное и невозможное постараюсь сделать, затем поглядим. Еще не вечер. Кружнева убили выстрелом в голову с расстояния около пятидесяти метров. Занимайся я этим делом официально, создал бы целую версию. С такого расстояния из пистолета рискнет стрелять лишь высочайший профессионал. Стрелка этого у Лебедева еще неделю назад не было. Он появился два-три дня назад, прибыл самолетом или машиной. Лебедев, десятки лет занимавшийся крупнейшими аферами, к наемному убийце отношения не имеет. Стрелка прислали. Не Палермо, не мафия, не „Спрут“ – собственного вырастили. Где он так стрелять научился, где тренировался? Тоже ниточка. Стоп. Мне этим делом не заниматься. Меня интересует лишь финансист, организатор преступного бизнеса Юрий Петрович Лебедев. Но у него теперь под рукой профессионал. Все-таки я молодец, умница, что девочек из Москвы убрал. Если Лебедева удастся прижать серьезно, он пойдет до конца, как ни кинь, у него, в случае провала, впереди высшая мера…»
Глава 2
Юрий Петрович Лебедев, откинув спинку кресла, дремал, изредка открывая глаза, смотрел на проползающие за окном самолета холодные, равнодушные облака. Сидевшая рядом крепенькая толстушка беспрестанно вытирала платком лицо и рассказывала в который уже pаз, как ей безумно повезло, что билет у нее был только на завтра, в последний момент оказалось свободное место. А она, хитрющая, тут как тут, а дома дела ждут и муж-забулдыга.
«Тебе бы не мешать людям отдыхать, поцеловать мне ручку и затихнуть, – размышлял лениво Юрий Петрович. – Не прикажи я убить психопата-Леньку, толклась бы ты в аэропорту до завтра. Как все в жизни интересно складывается, человека убили, а тебе удача подвалила, и ты на месте покойника сидишь».
Если бы не седина, Юрий Петрович выглядел бы значительно моложе своих шестидесяти четырех. Среднего роста, полноватый, но не жирный, одетый всегда добротно, чуть старомодно, он походил на солидного чиновника. Серые глаза Юрия Петровича смотрели на мир не испуганно и загнанно, а равнодушно, порой
