назначением: то поднимал и взвешивал в руке булыжник, то кирпич, однако, все эти орудия представлялись ему не очень удобными в обращении. А удар требовалось нанести точно, дабы избежать досадных неожиданностей.
Наконец, Лесь решил остановиться на молотке. Молоток в качестве орудия убийства издавна апробирован многочисленными преступниками и всегда выполнял поставленную задачу, одна беда, где его взять. Воспользоваться служебным молотком, а тем более домашним, не рекомендуется. Покупка тоже нежелательна.
Единственно, оставалась только кража.
Лесь до сих пор ничего в жизни не крал. По видимости, простое мероприятие оказалось чрезвычайно сложным. Не представляя всех трудностей, он отправился в специальный хозяйственный магазин: жадно разглядывая молотки, купил рубанок, два кило гвоздей, долото и одноручную пилу. Доставив покупки домой, увидел в глазах жены живой огонек интереса и надежды.
— Великий Боже, неужто ты, наконец, собрался починить дверцу в шкафу и сделать полку?
— Что? — удивился Лесь, про полку он давно забыл. — А!.. Да, конечно… пора сделать.
Заинтересованные взгляды жены вынудили его к дальнейшим усилиям по созданию видимости. Любой ценой следовало избежать подозрений. Посему он соорудил дома что-то вроде верстака, прикупил несколько досок и время от времени старательно отпиливал от них по куску, скрежеща зубами не хуже пилы.
В очередном магазине, присягнув ничего больше не покупать, он оказался единственным покупателем. Бездельничающий продавец внимательно рассматривал Леся, так что условия никак не способствовали краже.
В другом магазине с инструментами, напротив, было полно народу. Молотки стояли на прилавке. Лесь изучал для отвода глаз коллекцию замков и ключей, на ощупь пытаясь дотянуться до желанного орудия, в результате чего сбросил на листы жести коробку с шурупами. Шурупы, раскатившись по жести, подняли такой адский грохот, что Леся детально запомнили все присутствующие; пришлось отказаться от преступления и в этом магазине.
В следующем решил действовать энергично. На завершающем этапе его активности вежливая продавщица информировала его:
— Сорок семь злотых.
— Что? — вздрогнул Лесь от неожиданности.
— Эти молотки по сорок семь. А других нет.
— Мне вовсе не нужен молоток. — с достоинством возразил Лесь: пришлось оторваться от ящика с молотками, из коих один хотел незаметно присвоить, и поспешно покинуть несимпатичный магазин.
Лесь брел по улице, злился и нервничал, с полной безнадежностью в душе, и уже хотел было отказаться от реализации сложного намерения, как вдруг заметил рабочих, ремонтирующих проезжую часть. Около дорожного знака стоял даже не молоток, а здоровенная кувалда для дробления камня. Хмурая физиономия Леся тут же засияла радостным светом, и вера в себя вновь расцвела в его сердце.
Он остановился, взглянул на работающих поодаль дорожников, оценил ситуацию и странными зигзагами двинулся к местонахождению кувалды. Беззаботным фланером намеревался он перейти через улицу как раз в этом месте, после чего кувалда оказалась бы у него в руках. Все так и получилось, с той лишь разницей, что беззаботный переход Леся через улицу, наблюдаемый стоящим в тени дерева на тротуаре милиционером, этот последний принял за петляния вдребезги накачавшегося пьяницы. Ухватив кувалду, Лесь согнулся под неожиданной тяжестью, что подтвердило милиционеру его собственную проницательность.
Поистине тропическая жара, не пощадившая и представителя власти, доконала его под конец дежурства и притупила охотничий инстинкт. Он отдал себе отчет в исчезновении молота, только когда Лесь свернул за ближайший угол. Пронзительный свисток подтолкнул злоумышленника в бешеный галоп. Подгоняемый паническим страхом, он несся, словно испуганный олень, и быстро скрылся от погони, которая даже не была уверена, его ли в самом деле надлежит хватать.
Домой Лесь добрался через полтора часа окольными путями, какими-то незнакомыми улицами, с кувалдой, прикрытой легкой курткой, абсолютно без сил. В голове было темно. Охотнее всего он отказался бы от запланированного преступления и отделался от украденного орудия, но не хватало храбрости его выбросить. Кувалда срослась с его телом и вгоняла его в какой-то ужас, и, хочешь не хочешь, преступление придется совершить. Казалось, спрятанная в укромное место кувалда все равно выскочит и погонится за ним.
Не измыслив иного тайника, Лесь принес кувалду в квартиру, на цыпочках вошел в прихожую и, услышав голос жены, в панической спешке втиснул орудие преступления в тумбочку для обуви. Отер потный лоб и постепенно начал приходить в себя.
Время убийства неумолимо приближалось. Подходящее орудие ждало в тумбочке с обувью. Сейчас, во что бы то ни стало — выработать детальный план действий и точно ему следовать.
На следующий после кражи кувалды день Лесь поздним вечером уселся в кресле, закурил и приступил к обдумыванию. Главный инженер уходил с работы сразу после двенадцати ночи и к часу добирался до своего дома. Его срочная работа, создавшая столь удобные для преступления условия, завершалась. Коли уж его убивать, то побыстрее, лучше всего сегодня — завтра может оказаться поздно…
При мысли о необходимости реализации незыблемого решения и о неизбежной встрече с жертвой Лесь испытал страшное нежелание шевелиться. Лучше пока еще поразмыслить. Он уже видел безжизненное тело соперника, съезжающее с лестницы у входа в дом, и картина эта наполнила его гробовым удовлетворением. С минуту он упивался ею, потом подумал: а, собственно говоря, нет никаких причин для спешки. Главный, без сомнения, и еще когда-нибудь будет возвращаться поздно, Лесь его выследит, прокрадется за ним с кувалдой в руках… А, пожалуй, лучше и в самом деле отделаться от этого сегодня?.. Ну, конечно же, лучше, просто необходимо. Нет никакой спешки, но сегодня лучше. А потому он уже идет, только вот минутку еще посидит.
Стрелки часов показывали двенадцать ночи. Подгоняемый некой сверъестественной силой Лесь встал с кресла, вышел в прихожую, достал кувалду из тумбочки, тихонько закрыл за собой дверь и отправился. Торжественное расположение духа, ясная работа ума, но и некоторое волнение — все вместе овладело Лесем так, что не заметил даже, как одолел весь путь и очутился около дома главного, затаился в кустах и ждал.
К дому подъехало такси, вышел главный. Прежде чем он пересек газон и дошел до лестницы, такси тронулось и умчалось.
Главный возился с ключами, а Лесь сзади, выйдя из кустов, крался осторожно и тихо, как хищный зверь — почему-то он опустился на четвереньки. На четвереньках же вбежал по лесенке и встал в полный рост только за спиной соперника.
Это не Лесь замахнулся! Это кувалда сама поднялась, увлекая за собой его руку, и сама страшным ударом опустилась на голову жертвы!
Главный, падая, громко застонал, так громко и ужасно, что Леся на мгновение парализовало. Он быстро оглянулся вокруг и уже нацелился бежать, как вдруг произошло нечто ужасное!
Уехавшее такси где-то далеко остановилось и задним ходом начало возвращаться. Раздался пронзительный гудок, окна домиков на одну семью начали открываться, отовсюду слышались какие-то вопросы и восклицания, а в довершение всех бед из едущего задним ходом такси выскочил милиционер с пистолетом. Это было уже слишком!
В паническом страхе Лесь рванулся прямо перед собой в черное, неведомое, заросшее деревьями пространство!
Он мчался бездорожьем, продирался через кусты и заросли, спотыкался о корни, не выпуская кувалды: чтобы скрыть преступление, очень важно бросить орудие в Вислу. Упаси Бог, не потерять бы где- нибудь!
Погоня продолжалась. Хуже того, издали донесся лай собак. Кровь застыла в жилах. Вот-вот возьмут след и нагонят его милицейские собаки! Что делать?
Заросли вдруг кончились, и задыхающийся Лесь увидел перед собой улицу, по которой ехал ночной автобус. Автобус остановился, и Лесь бросился к двери, смутно сознавая, что добежал, кажется, до Жвирки
