просто сдохну. Геня вернулся из Италии полтора месяца назад и сидит в Белостоке с группой этих щенков, группу создали недавно, помните, они еще орали, что всем нос утрут. Сегодня я поймал его случайно, хотя, черт знает, может, и предчувствие какое, а завтра утром он уезжает…
Януш остановился перевести дыхание, все остальные быстро сообразили насчет вступительного сообщения… Краткая и безошибочная оценка этот сообщения присутствующими вызвала такое любопытство, что дух перехватило.
— Я ждал чуть не полчаса — его где-то носило с семейством — и смотрел фото из Италии, этот обормот всюду раскидал всякие снимки — вдруг кто ненароком не поверит, что он там был. И рабочие фотокопии тоже. Разные. Увидел я там один проект, где-то около Неаполя будут строить или еще где. Техно-рабочий проект. В глазах так и стоит, мать честная, вот это решение!..
Он замолчал, и мрачная его физиономия на секунду осветилась восторгом. Однако тут же вернулся к рассказу, напряжение в комнате сразу повысилось на несколько градусов.
— А после, ну, короче, когда узнал, что мы отослали свой проект две недели назад, показал фотооттиск их проекта…
Теперь Януш замолк уже осознанно и ответственно. Катастрофическое его настроение стало передаваться слушателям. Он по очереди посмотрел на них, оценил сосредоточенное внимание, глубоко вздохнул в третий раз и объявил четко и зловеще:
— Точь-в-точь с итальянского проекта!
Черные мысли касательно денежных передряг улетучились подобно вороньей стае. По сравнению с добытыми Янушем секретными сведениями все остальное казалось полной ерундой. Присутствующие почувствовали себя примерно так же хорошо, как на огнедышащем кратере.
Скорость света — ничто по сравнению с потрясенной человеческой мыслью. В какую-то долю секунды были уточнены три основных пункта проблемы.
Во-первых, польская группа отсылает на польский конкурс украденный итальянский проект. Законченное свинство, полное стыдобище и абсолютный профессиональный позор!
Во-вторых, бездарные воображалы — щенки из Белостока — безнаказанно проворачивают махинацию: посредством подлого обмана наверняка хапают первое место и втираются в архитектурную элиту страны! Дикая, вопиющая несправедливость!
В-третьих, все другие коллективы автоматически лишаются великого шанса. Подумать только: энтузиазм, творческий труд в жарищу, то есть буквально в поте лица, в муках рожденный опус — и все к чертям собачьим! Тоска, жуть, конец светлой надежде!
Доля секунды на размышления, доля секунды на тишину. И затем взрыв. Трое сорвались с мест, бросились на четвертого; крики, галдеж, запальчивые вопросы, хлесткие мнения о коллегах по профессии, призывы к отмщению, упования на сверхъестественные силы. Суматоха несколько улеглась минут через пятнадцать, поскольку участники доорались до хрипоты, а на стол Леся перевернули большой пузырек с тушью. Надо было срочно спасать залитые чертежи, и посему наступило затишье.
— А ведь этот Генька — придурок, — философски заметил Каролек. — Как это он не сообразил, что ты можешь вычислить?
— Он же не знал, что я видел те фотокопии, — ответил хитроумный Януш, вытирая Лесеву рейсшину собственным носовым платком. — Когда он уходил, я изучал журнальчик по французскому стриптизу, а когда вернулся, я любовался датской порнографией. Ему и в голову не пришло, чтобы я от этих занятий оторвался.
— Мне бы тоже не пришло, — сознался Лесь, пытаясь стряхнуть тушь с бутерброда.
— Ну и как быть? — нервничал Каролек. — Так все и оставить?
— Нет, — отрезала Барбара. — Свинство кругом сплошное. Нечего нюни распускать, надо бороться!
— А как? Стукнуть ^в Союз архитекторов?..
Кипение страстей несколько стихло. Помолчали, переглянулись.
— Нет, — поморщилась Барбара. — Это уж слишком…
— Что и говорить, — согласился Януш. — Не допустить — это одно, а доносить… Если докажут, им хана. Надо все же дать шанс.
— К тому же, ты еще сам и доказывать должен, а то в Союзе подумают, мы-де просто хотим их заложить, — логично рассудил Каролек.
— Вот именно. А доказать так сразу не получится, итальянский проект-то еще не реализован. Кажется, они заканчивают рабочие чертежи. Концепция, правда, взяла первую премию на каком-то ихнем конкурсе, потом ее малость подработали. И уверяю, ну просто точь-в-точь наша территория. Холмистая и даже, черт, речка течет!
— А фотооттиски?
— Генька сам делал, он с теми парнями немного работал.
— На память?
— А черт его знает. Может, у этого болвана и бродили кое-какие мыслишки… А, все равно. По глупости рискнули на плагиат, это наверняка, и приструнить их надо, но ведь не давить же совсем, и права такого не имеем…
— А полюбовно уладить не удастся?
— Сейчас? За неделю перед отправкой?
— Что же делать?..
— Украсть, — выпалил вдохновенно Лесь, который покамест молчал и думал.
Три пары глаз растерянно вскинулись на него.
— Что? — тупо переспросил Януш.
— Украсть, говорю. Весь проект или хоть половину. Полкомплекта ведь не станут отсылать.
Ошеломленная группа смотрела на вдохновенного Леся, примерно, как на пятиногую корову. Никто, понятно, не подозревал о его криминальном опыте и заготовках преступлений, по сравнению с коими налет с целью кражи был просто мелочью, не стоящей упоминания.
— Слушайте, а ведь это мысль! — поддержал Януш.
— Это вовсе неплохая мысль! — добавил он и посмотрел на Леся, на сей раз Ъ восхищением.
— А как украсть? — заинтересовался Каролек.
— Не знаю, — с честным сомнением ответил Лесь, памятуя о трудах, затраченных на собственное преступление. — Как-нибудь сообща. Забраться, что-нибудь тяпнуть…
Януш покачал головой.
— Так просто не пройдет. Сторожат, закрывают тщательно и Ъообще носятся с проектом, как с писаной торбой.
— Ну и что? А если хорошенько помозговать?
— Говорю же, стерегут, как черти, а теперь, под конец, сидят и днем и ночью, почти без перерыва. И вломиться нельзя—окна у них забраны решеткой, был я как-то, видел.
— Может, поджечь дом? — наугад предложил Каролек.
— Так он тебе и загорится. Каменный, окна в стальных переплетах, двери обиты железом. До войны тюрьма была, а теперь мастерскую открыли.
Снова воцарилось молчание, будущие налетчики прикидывали и то и се, и за и против. В сложившейся ситуации кража представлялась единственным возможным выходом. Во-первых, кража воспрепятствовала бы наглой фальсификации. И все осталось бы в тайне, а затем у этих придурковатых мерзавцев появилась бы возможность раскаяния, сожаления и морального обновления. Только вот как совершить эту высоконравственную кражу?
— Из помещения не выносят? — спросил Каролек.
— А зачем выносить? Вынесут, когда будут отсылать.
— Так, может, именно тогда?..
— И что, будешь там дежурить в маске и с наклеенной черной бородой, чтобы тебя не узнали? Нас ни в коем случае не должны подозревать!
— У меня есть шлем с забралом, — похвастался Каролек. — От каких-то предков. Заржавел от старости и забрало заело, вообще со стороны не видно, что там внутри.
