одна из этих организаций ничего о Касеньке не знала.
Дела обстояли из рук вон. Обдумывая и анализируя ситуацию, вспомнил о проклятом спортлото. Ну, это уже чересчур. В горле стоял ком, голова одурела, в желудке что-то свербило. Жуткая усталость от каторжной работы, расшалившиеся нервы — все это грозило истерикой. Он быстро оделся и выбежал на улицу.
Ровно через десять минут вернулась жена.
Веселые Касенькины друзья отличались блестящей творческой изобретательностью и придумали оригинальный способ проведения вечера. Решили отправиться на природу, найти хорошее место, разложить костер и запечь гуся в глине. Энтузиастов насчитывалось восемь человек на двух машинах.
Переговоры с обладательницей гуся в одной из подваршавских деревень на Висле затянулись, ибо консервативная собственница твердо отказалась продать птицу в столь несоответствующее время года и предлагала странному обществу отложить торг до ноября. Разжечь костер на лугу около реки с помощью собранного в рощицах отсыревшего топлива тоже удалось не сразу. Еще больше затянулись поиски нужной глины, выкапывание ее в темноте голыми руками и кража с соседнего поля картошки, надобной для фаршировки гуся. В конце концов, гуся начали печь.
Предприимчивая компания часов не наблюдала, ибо, учитывая характер местности, с топливом было плохо и семь особей с растрепанными волосами и хищными взглядами браконьерствовали в пределах двух километров от священного огня. Восьмой отчаянными усилиями старался поддержать костерок, разгребая палкой и подбрасывая все подряд, скандаля и понося медлительных добытчиков. Гусь, якобы, пекся, пахло горелым пером, равнодушная к земным заботам луна совершала свой путь по небу, хранители огня сменялись каждые полчаса, а время шло. Сожрали всю украденную картошку, кроме той, что запихали в гуся. Выпили пол-литра сливовицы, сперва оставленной в качестве антидота на жирное гусиное мясо. Высушили одежду, промоченную в воде королевы польских рек, пока искали глину. А гусь все пекся или делал вид, что пекся…
В половине второго ночи терпение зверски голодных участников пикника лопнуло. Дрожащими от жадной поспешности руками выгребли птицу из догорающего огня и разбили затвердевшую глину. И с первым же взглядом на результат многочисленных кулинарных изощрений надежды увяли, сомнения расцвели, а голод усилился.
Гусь выглядел странновато. Спинка обуглилась вместе с пером, а грудки огонь вроде бы и не коснулся. Ни один из компонентов гуся не годился для еды, несмотря на энергичную возню и феноменальное терпение.
Посему потребили частью обгоревшие, а частью недошедшие картофелины и, выплевывая обгоревшие перья и выковыривая из зубов волокна неимоверно жесткого мяса, решили закончить пиршество. Послышалось, правда, робкое предложение допечь гуся на новом костре, но тогда пришлось бы переменить место бивака, ибо на оккупированной местности все топливо уже было сожжено. Эти непредвиденные трудности, а также усилившийся голод, побудили все общество вернуться к родным пенатам.
Потому-то Касенька, вопреки диспозиции, оказалась дома не в одиннадцать, а только в три часа ночи, смертельно голодная, пропитанная осенней сыростью, перепачканная землей, обгорелой картошкой и углем, пропахшая дымом, с опаленными бровями, ресницами и волосами, усталая от поисков дров и отчаянно засыпающая. Запланированный кабацкий скандал висел дамокловым мечом над ее страждущей подушки головой.
Отсутствие Леся вызвало смешанные чувства. С одной стороны, идеальный порядок очень ее утешил, а с другой, ее весьма обозлило, что в такую пору ночи Лесь улизнул из дома, избежав упреков, аргументов и убеждений. Правда, отсрочка кабацкого скандала в данный момент устраивала Касеньку. Покачиваясь от усталости, но незыблемая в принципах, она пока что отправилась спать.
Лесь, обегавший без цели и смысла полгорода, схватил такси и вернулся в пять утра. Увидев на вешалке пальто жены, он чуть не обезумел от волнения и раскаяния. Боже мой, тотчас же, безотлагательно должно пресечь страшное, таинственное недоразумение, оправдаться, отвергнуть все упреки, узнать мдтивы непонятных ее поступков и, коли без того не обойтись, понести справедливое наказание…
В негодовании, волнении и переживаниях он влетел в комнату.
— Касенька! — отчаянно промурлыкал непутевый супруг. — Касенька, проснись! Сокровище мое!..
И придавленный необходимостью искупления, он упал на колени’около тахты.
Внезапно разбуженная, видевшая во сне темные заросли, недопеченных гусей и летающие блюда, Касенька уселась в постели. Мутным взглядом посмотрела на Леся, однако сознание долга пересилило забытье. Да. Безобразный кабацкий скандал. Ничего не говоря, тяжко вздохнув, она встала с тахты, сунула одну ногу в тапочку — на второй Лесь стоял на коленях —: и, натыкаясь на мебель, отправилась в кухню за необходимым реквизитом. Лесь застыл на коленях.
— Касенька! — стенал он неуверенно. — Сокровище мое!..
И тут голос его оборвался: Касенька несла огромную супницу. Не открывая глаз, она изо всех сил размахнулась и грохнула супницу об пол, потом во весь рот зевнула и по-прежнему молча залезла в постель.
Лесь помертвел. Неожиданный, неправдоподобный, невероятный поступок его спокойной, выдержанной Касеньки произвел впечатление какой-то кровавой развязки и ошеломил до такой степени, что голова отказывалась что-либо понять. Довольно долго он не смел пошевелиться. Наконец, на боязливых четвереньках отступил в другую комнату и, не способный уже ни на какие реакции, донельзя измотанный, упал на тахту и заснул.
Не менее усталая Касенька тоже мгновенно уснула с неясным, но приятным чувством хорошо выполненного долга…
Естественным ходом вещей после воскресенья наступил понедельник. У Леся все воспоминания о спортлото вытеснили матримониальные проблемы. Невыспавшаяся, но добросовестная Касенька давно уже ушла на работу, Лесь, кончая бритье, взывал к новому чуду по обычаю всех игроков.
Его совсем не заботило опоздание на службу и вообще всякое разное; единственной мечтой была «Трибуна люду» с тиражом выигрышей. В третьем киоске ему удалось достать желаемую прессу, с коей он машинально, по привычке, сел в автобус.
Таблица в «Трибуне» ничего ему не говорила — он не помнил, какие номера были вычеркнуты в купонах. Трясущимися руками достал из кармана сначала десять последних, проигранных билетов с бегов, потом почтовое уведомление, потом деньги и, наконец, добрался до лотерейных купонов. Со всеми этими бумажками в руках он не мог держаться и от автобусной тряски валился на соседей-пассажиров, пока не пришел к выводу: автобус не лучшее место для исследования капризов судьбы и маршрута жизненного колеса. Решил отыскать где-нибудь спокойный уголок, дабы необходимые исследования провести.
Спокойным уголком оказался Саксонский сад. Расположившись на свободной скамейке, Лесь принялся за работу.
Купонов всего было восемь. Пять с десятью зачеркнутыми номерами по 420 злотых каждый и три — с девятью зачеркнутыми, по 168 злотых. Этот поразительный метод игры группа применила из-за отсутствия времени, а теперь Лесю приходилось вдвойне испытать этот метод на своей шкуре.
На купоны с девятью вычеркнутыми цифрами, к счастью, ничего не выпало, но зато в трех из более дорогих, по 420 злотых, четыре номера совпали!
Сперва, избавившись от призрака чудовищного миллиона, Лесь вздохнул с облегчением. Он не отдавал себе отчета в результатах системной игры. Но тут же вспомнил какую-то беседу на эту тему при заполнении купонов. Он прочел инструкцию на обороте купонов и опешил.
Несчастные три четверки — огромное количество денег, которого пока что просто не представлял, но которое надлежало обязательно сосчитать. Торопливо вытащил карандаш и, то и дело ошибаясь и нервничая, предался арифметике.
Исписав все края «Трибуны» и часть скамьи, досчитался до кое-каких результатов. Учтя возможные выплаты по триста злотых за четверку и по двадцать за тройку, Лесь должен был сослуживцам (и себе тоже) восемнадцать тысяч триста злотых. А у него было всего четыре тысячи сто. Не хватало четырнадцати
