себе не прощу, если с вами что-нибудь случится…
Бедняжка чуть не плакала. Коллега принялся успокаивать ее изо всех сил:
— Ну что вы, Антонина Ивановна, ну вы же меня хорошо знаете — я весь такой положительный, разве я могу ввязаться во что-то опасное и криминальное! Да, я обнадежил Олега и, честно сказать, все еще надеюсь на удачное разрешение вашего дела. Но неужели вы думаете, что я лично гоняюсь за этой теткой или еще за кем-то? Да упаси бог! Для этого есть профессионалы.
— Ох, Марк. — Она по-прежнему не выпускала его руку. — Но я звонила на работу, там все так волнуются… Говорят, в последнее время вас преследовали, а Катенька…
Видимо, лицо Марка изменилось, потому что милейшая Антонина Ивановна мгновенно кинулась защищать и покрывать болтушку:
— Нет, вы не подумайте, что она сплетничала, но ведь все видели — такие странные люди приходили, а потом вы так внезапно исчезли…
— Ну что вы, Антонина Ивановна! — Доктор рассмеялся так весело, как только мог. Выпить хотелось невероятно. Еще хотелось задушить Катеньку. Он отогнал видение ее раскрасневшегося личика и как она взахлеб рассказывает о странностях в жизни Марка Анатольевича, и продолжал свою миротворческую миссию: — Просто у моей двоюродной сестры случилась неожиданная командировка, и она бросила на нас с тетушкой свою дочь. Я и правда растерялся и занервничал, не привык к общению с малолетними девицами, да еще такая ответственность — чужой ребенок. Капризная, надо сказать, девочка… Но потом придумал просто чудесный выход — отвез ее и тетушку в дом отдыха. Вы себе не представляете, как мило устроился наш Семен…
Некоторое время Марк живописал «Березовую рощу», Семена и его попытки увильнуть от жены.
— Так что я просто не мог там не остаться, — подвел он итог, слегка отдуваясь. — Такое прекрасное местечко, к тому же когда еще начальство будет мне так радо!
Антонина Ивановна рассмеялась, заметно успокоилась и тут вспомнила, что не угостила гостя чаем. Марк отнекивался, но, само собой, она устроила его в гостиной и понеслась в кухню.
— Не мог газеты не покупать, — негромко, но достаточно зло буркнул доктор, не глядя на Олега, молча сидевшего в углу комнаты.
— Я и не покупал, — так же тихо ответил мальчик. — Но телевизор-то она смотрит.
Действительно, чего он взъелся на мальчишку. Просто устал вдруг.
— Вы и правда ради нас во все это влезли? — спросил мальчик.
— Не ради вас. Ради себя и мировой справедливости.
— Может, я могу чем-то помочь?
Ну вот, только его не хватало.
— Можешь, — прошипел Марк, скроив суровую физиономию. — Когда поступишь в институт, пойдешь на практику в контору моего дяди. Вот тогда-то ты и сделаешь, как я скажу. Поклянись.
Несколько секунд паренек смотрел на доктора огромными глазами, видать прикидывая, чего тот попросит — шпионить за дядей или отравить его.
Осторожность будущего юриста боролась с экзальтированностью молодости, и молодость победила. Облизав пересохшие губы, мальчик прошептал:
— Клянусь.
— Мой дядя голубой, и большинство его сотрудников тоже. Но он очень хороший адвокат, и у него есть чему поучиться. А ты должен обещать сохранить нормальную ориентацию, жениться на милой девушке и нарожать детишек, чтобы твоя мама радовалась внукам.
Несколько секунд мальчишка смотрел на Марка открыв рот. Потом понял, что его купили. Улыбнулся и совсем по-детски сказал:
— Да ну вас.
Тут вернулась Антонина Ивановна с чаем и пирожками, и все опять принялись обсуждать завотделением и капризную племянницу Марка Анатольевича.
Глава 16
Наконец Марк распрощался и вывалился на улицу. На улице было хорошо. Стоял ранний теплый вечер. Пахло листвой и влажной пылью — недавно прошел дождь. Еще скрипели качели, и небо было чудесного дымчато-синего цвета, словно и не бесконечность это, не банальная атмосфера, а твердь прозрачного стекла. Может, Ему все же что-то видно? Хотя Марк перестал верить во Всеблагого и Всемогущего тогда же, когда поступил в мед, лелея попытку стать детским хирургом. Как бы ни грешили родители, нельзя так отыгрываться на детях. А потому он твердо знает: это просто дымное от смога московское небо, и наши судьбы в руках наших. Доктор сел в машину и поехал в центр. Проскочил довольно свободно — большинство народу катило навстречу. Вот и особнячок Ланиного агентства. Марк бросил взгляд на темные окна, тщательно закрытые жалюзи. Почему-то в памяти всплыло слово «светомаскировка»: тетушка как-то рассказывала, что во время войны надо было плотно закрывать окна. Он притормозил и начал пристально рассматривать фасад. Так и есть — в сталинские времена их бы по головке не погладили: вон из двух окон пробиваются тонкие лучики света. Не зная, какой толк с этого открытия, доктор завел мотор и медленно поехал вокруг особняка.
Само собой, позади здания — московский классицизм, колонны и белые гирляндочки на фоне желтых стен — имелся небольшой дворик, обнесенный невысокой оградой из витого металла. Надо отдать должное реставраторам — металлические прутья повторяли узор гирлянд на фронтоне. Старые пышные московские липы раскинули свои кроны над двором. Когда-то тут, наверное, дожидались своих хозяев кареты. Сейчас под деревьями в сгущающемся сумраке он разглядел несколько машин, в том числе и белую «тойоту» Ланы. Кое-как припарковавшись у тротуара, выскочил из машины, перебежал дорогу и вошел во дворик. Так и есть — это точно ее машина. Номера Марк не помнил, но вот на заднем стекле валяется плюшевый Винни-Пух, которого Настя прикупила в «Макдоналдсе». Он положил руку на капот — мотор не успел остыть, — значит, Лана куда-то ездила. Доктор почувствовал огромное облегчение. Жива и здорова! Но тут же радость сменилась раздражением: хоть бы позвонила, коза бестолковая…
Дальше все случилось очень быстро. Сзади послышались шаги. Марк повернулся. Перед ним стоял очередной молодой человек, а проще сказать — амбал, на лице которого стыло недружелюбное выражение.
— Что вам угодно? — холодно спросил он.
— Да я, собственно, приехал к Светлане Николаевне. Вот, не так давно звонил, сказали ее нет, а машина здесь.
Мужик молча смотрел на Марка, и тот просто-таки слышал, как скрипят его порядком отбитые мозги. Судя по лицу, ни одной хорошей мысли в его голове не было. Наоборот, челюсть амбала заметно выдвинулась вперед, и у доктора появились нехорошие предчувствия. Машинально он сунул руку в карман ветровки, решив, что муляж пистолета поможет избежать пинка под зад… а то и позволит получить более полные ответы на свои вопросы.
Но как говорится, каждый хорош на своем месте, а наш стоматолог влез на чужую территорию и оказался полным лохом. Мужик перед ним даже не шевельнулся, но сзади Марк получил чувствительный удар по почкам. Охнув, согнулся. В глазах потемнело. В следующий момент кто-то заламывал ему руки за спину, а чьи-то ладони не слишком ласково обшарили тело. Само собой, пистолет быстро изъяли.
— Ага, — с мрачным удовлетворением произнес амбал. Потом перехватил пистолет. Теперь его толстые пальцы сжимали дуло, а рукояткой он явно прицеливался к зубам Марка. — Давай говори, крендель, ты чей? — негромко спросил он.
Доктор молчал. Что толку отвечать? Он уже все решил и не поверит ни одному слову. Амбал посмотрел на свою жертву и, коротко крякнув, замахнулся пистолетом. Но тут из темноты выступила вторая фигура и перехватила занесенную руку.
— Ты чего? — сердито взвился амбал.
— Того. Доложить надо сначала.
