– Так. – Сергачев кивнул. – Так. У меня оснований, возможно, больше, чем у кого-либо иного. Если вы следили за ходом моих мыслей, ложных оснований, подтасованных, подложенных шулерской рукой.
– Вашей рукой, – уточнил Лева.
– Моей рукой, – согласился Сергачев.
– Но вы не убивали?
Сергачев не ответил, взял стоящий на столе бокал с какой-то жидкостью, видимо, с коньяком.
– Вы могли бы не пить?
– Не забывайте, инспектор, вы у меня в гостях. – Сергачев отхлебнул. – Вы у меня, а не я у вас.
«Верочка сказала, что Сергачев – человек слабый, – вспомнил Лева, – а я не поверил, считая себя слишком умным. Слабый, значит, на самолюбие не давить… Мягче, инспектор, мягче…»
– Гость может обратиться к хозяину с просьбой?
– Может, может. – Сергачев поставил бокал.
– Вы точно помните, что были у Качалиной только утром?
Сергачев снова не ответил, взглянул устало. Выглядел он плохо, морщины стали резче, глаза слезились.
– Презумпцию невиновности пока не отменили? Вы этот вопрос уже задавали. У вас есть основания мне не верить?
– Возможно.
– Мне надоела добровольно-принудительная беседа. – Сергачев поднялся, допил из бокала. – Я только вычищу зубы и умоюсь.
– И что дальше?
– Мы все поедем к вам на Петровку, где следователь нас официально допросит. Разве не так? – спросил Сергачев.
– Пусть будет так, – согласился Лева. – Заходите за нами, мы сейчас же и поедем.
Он задержался в дверях, давая возможность Сергачеву одуматься, но тот насмешливо сказал:
– Признаний под занавес не последует…
– Мы сейчас поедем в управление, – заявил Лева, входя в квартиру. – Процедура обязательная!
Вера заявила:
– Я не могу, я на работе.
Лева посмотрел на девушку и не отводил взгляда, пока она не отвернулась. Неторопливо взял объяснение Бабенко. Все, что написал Толик, было хорошо знакомо, лишь последние строчки привлекли внимание. По его словам, мертвая Качалина лежала совершенно не так, как была обнаружена Верой и Сергачевым, как застали тело эксперт и Гуров. Он перечитал объяснение еще раз – уже полностью сложившаяся картина преступления, кто именно и в какое время убил Качалину, распалась, будто по только что созданному цельному сосуду ударили молотком. Лева смотрел на осколки и решал, как же теперь собрать все воедино. И вдруг он понял, что последние полчаса занимался самообманом, пытался убедить себя в том, что версия сложена правильно, а от двух фактов, которые в созданную им картину преступления не вписывались, взял и отвернулся, словно фактов этих не существует.
Лева вспомнил, как в юности, решив смазать швейную машинку, разобрал ее, а когда собрал, две железки оказались лишними, машинка не желала их принимать, они не втискивались в ее железное нутро. Машинка, хорошо смазанная, крутилась совершенно бесшумно, выглядела великолепно, но, к сожалению, не шила. «И в бухгалтерии излишек опаснее недостатка», – вспомнил Лева и обратился к своим излишкам. Ключи от квартиры в кармане убитой и последний телефонный звонок, когда Леву приняли за Сергачева, в собранную картину преступления не влезали и влезть не могли. Он закрыл на них глаза, но факты, как известно, вещь упрямая, в результате труп в объяснении Бабенко оказался в другом месте. Гуров растерялся. Ехать в управление было не с чем, не мог же он заявить руководству: я пришел к выводам, которые оказались ложными, никаких иных версий не имею, ничего добавить не могу.
– Готовы, Лев Иванович. – Боря уложил все бумаги в папку, собрал Веру, Качалина и Бабенко у двери.
– Минуточку, – буркнул Гуров, ушел в гостиную и опустился в кресло.
«Баба Клава рассказывала, что в семилетнем возрасте если я не мог ответить на вопрос, то забирался под стол. И долго я тут собираюсь отсиживаться?»
Лева вытянул ноги, оглянулся и вместо поисков решения начал думать о постороннем. «Интересно, кто обставлял квартиру? Вещи все необычные, уникальные, сколько сил потрачено, чтобы отыскать такой инкрустированный столик! А зачем, спрашивается? Хозяйку заберут в крематорий, хозяина, судя по всему, мои коллеги тоже заберут, и мир этот перестанет существовать. Вещи переберутся в другие квартиры, где создадут иные миры. Интересно, кто будет сидеть в этом кресле через год? Мне пора вставать, меня ждут, я должен принять решение. А ведь Турилину наверняка не хотелось вызывать меня, но его попросили, и он рассчитывал, он на меня надеялся». Лева представил, как начнет докладывать, Константин Константинович поймет с полуслова, что результата нет, кивнет и скажет: «Спасибо, Лева, можете отдыхать».
– А я, между прочим, не напрашивался! – пробормотал Лева обиженно, пожалел себя и хотел было сосредоточиться на этом чувстве, но услышал скрип двери. На пороге стоял Боря Вакуров и, прикрывая рот ладонью, пытался деликатно кашлянуть.
Лева обреченно кивнул, поднялся, выйдя в холл, начальническим тоном сказал:
– Поехали, Анатолий. Возьмите, пожалуйста, в свою машину Веру, Сергачева и товарища. – Лева указал на Борю. – Он вам покажет дорогу и оформит пропуска. Игорь Петрович, вы и я поедем на служебной.
– Не в лесу, не заблудились бы, – усмехнулся Бабенко. – Хоть и не бывал, контору вашу знаю. Пропуска он пусть нам на выход оформит, внутрь мы бы и сами пробрались.
«Парень неожиданно оказался с юмором, – заметил Лева, – несколько часов „кабыть“ да „небыть“ – и вдруг заговорил нормально. Я его с самого начала недооценивал, отсюда все потери и убытки. Начнем сначала, начнем с нуля».
– Анатолий, минуточку. – Лева придержал Бабенко, пропустил всех в лифт, махнул рукой: – Поезжайте, мы вас догоним.
Толик смотрел вопросительно. Гуров достал из кармана ключи, подбросил на ладони, спросил:
– Чьи это ключи, Анатолий?
Толик взял, глянул мельком, сказал равнодушно:
– Качалиных.
– Правильно, Бабенко. – Лева нажал на погасшую кнопку и вызвал на свой этаж освободившуюся кабину лифта. – Ключи находились в кармане Качалиной.
– Ну и что?
– А то! – Гуров попытался скрыть торжество. – Если бы Качалина вышла в соседнюю квартиру, то, имея в кармане ключи, она бы дверь захлопнула.
– Не понимаю. Ну, захлопнула?
– Как же вы в квартиру вошли?
– Дверь была открыта! – Толик протестующе замахал руками.
– Лжете! Вам открыла дверь сама Качалина. Когда вы пришли, она была жива!
Лева вошел в приехавший лифт, подождал Бабенко, нажал кнопку первого этажа:
– Вы сейчас узнали, что муж нашел жену мертвой, и испугались, что в убийстве могут обвинить вас.
– Я не убивал! Клянусь!
– Хозяйка была жива?
– Я не убивал!
Дверь лифта распахнулась, Боря Вакуров поджидал начальство на улице. Лева подошел к нему и, глядя на Толика Бабенко, быстро заговорил:
– Девушка и Сергачев ответят перед законом или нет – сейчас неизвестно. А Бабенко, на мой взгляд, имеет с собой валюту либо что-то еще противозаконное. По дороге в управление глаз с него не спускай, не дай выбросить. Приедешь – сразу в кабинет, и понятых, все, что у него в карманах, изымешь и оформишь.
Вакуров кивнул, подошел к Бабенко, подождал, пока тот сядет за руль, усадил Веру и пропустил Сергачева на заднее сиденье, сам сел рядом с Толиком. «Хорошо действует мальчик, очень вежливо и профессионально», – отметил про себя Лева, провожая взглядом отъезжающих.
Жара спала, воздух чуть остыл, но стал плотнее, дышалось так, будто прижимаешься лицом к выхлопной трубе автомобиля.
– Лев Иванович, у меня же машина, – сказал Качалин.
– Водитель приедет и будет ждать, – ответил Лева.
– Мы предупредим вахтера, она передаст, что мы уехали. – Качалин поздно сообразил, что Вера тоже уехала, договорил до конца и сконфузился.
Гуров кивнул, слабо улыбнулся, и их диалог закончился. Без дополнительной информации, без дополнительного толчка извне Лева увидел всю картину преступления, все действия в их нелепой, циничной, но логической последовательности. Ключи в кармане Качалиной и телефонный звонок заняли свои места, то есть встали там, где им и положено было находиться. Лева вздохнул, расправил плечи, выпрямился, словно опустил непосильную ношу. Казалось, она раздавит его, дороге нет конца, а вышло – пронес даже лишнее.
– Лев Иванович, это ваша? – спросил Качалин.
Черная «Волга» с торчащей из крыши антенной стояла рядом с Гуровым, а он, задрав голову, смотрел за горизонт.
Из машины вышел невысокий плотный мужчина в форме следователя прокуратуры, доброжелательно посмотрел на Качалина и Гурова, кивнул и, взяв Леву под руку, отвел в сторону.
– Здравствуйте, Петр Семенович, – сказал Лева, мысленно подбирая слова для четкого и короткого доклада.
– Здравствуй, Лев Иванович. – Следователь хотя и смотрел снизу вверх, но выражение у него было покровительственное. – Извини старика, что припозднился, день выдался неприятный. Рассказывай.
– Дрянная история. Ударили сгоряча, разбили височную кость, смерть наступила мгновенно. Нелепая дилетантская попытка инсценировать несчастный случай. Протоколы осмотра экспертами оформлены, орудие убийства обнаружено, изъятие оформлено, все отправлено к нам. Свидетели там же, вы можете ознакомиться с документами и всех допросить.
– Понял. – Следователь взглянул на прогуливающегося неподалеку Качалина.
