Глядя на прощавшихся орка и негурку, я в полной мере смогла прочувствовать свое собственное одиночество. Он возвращался домой, и Инз клятвенно обещала, что летом обязательно приедет к отцу.
А куда я поеду летом?
Занятий по истории у нас больше не было, и с профессором Бонэсом мы увиделись во внеучебное время. Он забрал листки с записями и долго читал их или делал вид, что читал, бубня себе что-то под нос. Больше раздражал тот факт, что Нарома свою часть задания историку так и не отдала, о чем он не применил нам напомнить.
— Что насчет допуска? — спросила я, прослушав тираду о безответственности и безалаберности некоторых студентов.
— Приходите на экзамен — там будет видно, — отрезал Бонэс.
Мы с Азаром вышли из преподавательской и остановились подле автомата с медовой газировкой.
— Что, удрала от тебя Нарома? — автомат выплюнул мне сдачу, но воды в стакан так и не налил. — Эй, что за фигня?
— Она вела себя как-то странно, — Азар с размаху приложился кулаком по автомату. Тот чихнул и выпустил в стакан желтоватую струю. — Заявила, что не будет путаться с низшей расой.
— Видела её в аэропорту. Нам она сказала то же самое, — я взяла стакан.
— Синдром эльфийского идеала.
— Разве только эльфийского? — я хотела было глотнуть газировки, но мне не понравился запах. — Это машинное масло, что ли… Представитель любой расы считает именно свой народ вершиной эволюции
— Только у эльфов это возведено в ранг национальной идеи, — Азар взял у меня стакан, понюхал, а потом засунул руку под кран. — Хм… Это и правда масло. Ты что-то сломала.
— Иди к демонам, это ты двинул по нему!
— Что здесь происходит? — Бонэс высунулся из двери. — Что вы тут стоите?
— Уже уходим, — Азар поставил стакан под кран. — До свидания.
Бонэс смотрел нам вслед, пока мы не свернули к лестнице.
Перед экзаменом по истории я не спала всю ночь, и наутро голова просто раскалывалась. На улице моросил дождь, но сквозь облака пробивались лучи зимнего солнца. От его света болели глаза.
Бонэс не сказал мне ни слова о дополнительном задании. Я увидела себя в списке допущенных, когда выбирала билет, и теперь гадала, неужели моя выходка осталась без внимания. Несмотря на общее недомогание, я довольно быстро написала ответы на три вопроса по истории мира.
— Будем надеяться, ваши ответы не так плохи, как ваше самочувствие, — сострил Бонэс, когда я передавала ему листок.
— Бессонная ночь.
Неделя пролетела как по щелчку пальцев. С Гранто мы уже не занимались. Он заявил, что если мне повезет стать студентом, то мы встретимся в следующем семестре.
Языкознание и самоисцеление, как я и предполагала, не доставили особых хлопот, а вот протектеристику и атаку я едва не запорола.
Экзамен был сдвоенным, нам предлагалось описать основные принципы самозащиты и атаки с применением абстрактных полей, сгенерировать три основных прикрытия: щит, отвод и 'лассо' и два основных атакующих заклинания: тепловой луч и шаровую молнию. Сдавались в парах, мне выпал гоблин, Сиф, довольно тихий и молчаливый представитель своей расы.
Щит я исполнила довольно сносно — луч ударил мягко и даже не подвинул меня, молнию я направила аккурат в стену, хотя следовало вернуть её отправителю, а вот 'лассо', которое должно было замедлить движения противника и дать мне фору, вернулось ко мне грамотным отводом гоблина. Я свалилась на мат и мгновение созерцала потолок, пока грустная морда моего противника не появилась в поле зрения.
— Продолжим? — спросил он, протягивая руку.
— Мисс Тейер, вы будете атаковать? — спросил профессор Каризмар, мощный, темно-зеленый негур с глазами, похожими на огоньки свечи.
— Да, — я поднялась на ноги, не приняв гоблинскую лапу.
Между заклинаниями должны были быть промежутки времени, позволяющие претенденту оценить результат защитного приема. Я же так разволновалась, что ударила сначала тепловым лучом, а потом, фактически сразу швырнула шаровую молнию. Сиф кинул лассо, и молния ушла далеко к потолку, оставив там серый след. Запахло паленым.
— У вас проблемы с координацией, контролем и оценкой ситуации, мисс Тейер, — заметил экзаменатор, выводя оценку. — Хорошо, но не очень. Мистер Сиф, всё отлично.
— Благодарю, — зевнув, гоблин взял свою ведомость и удалился.
Я завидовала его спокойствию. Кроме всего прочего, с двумя 'хорошо' высокая стипендия мне не светила.
— Тренируйтесь, мисс Тейер. У вас должно получиться, — негур сверкнул глазами, протягивая мне листок. — Всего хорошего.
На выходе из корпуса меня поджидал профессор Гранто. Он прохаживался по мокрой от дождя аллее под медовыми кленами, которые теперь стояли голые и серые и их будто бил озноб — ветки тряслись и крючились под порывами сырого ветра.
— Как вы долго, — хмыкнул профессор, протягивая мне руку. — Ваш листок.
Он бросил взгляд на ведомость и удовлетворенно кивнул.
— Неплохо. Думал, будет гораздо хуже. Учитывая твое поведение…, - Гранто многозначительно посмотрел на меня. — Я не в чем тебя не обвиняю, Антея. Но ты должна понять — если не можешь принять правила, хотя бы сделай вид, что следуешь им.
Что-то подобное я уже слышала и не раз.
— А вы? — моя наглость не знала предела. — Вы приняли правила или…
Гранто почесал лысину.
— Скажем так: я нашел свое место в жизни, — он вернул мне зачетный листок. — Учись играть, Антея. Ты чересчур прямолинейна.
Похоже, едва ли не каждый из моих знакомых считает за правило давать мне советы. Пора бы начать им следовать.
Я кивнула.
— Я очень ценю вашу помощь, профессор. Кроме Вас, мне, собственно, даже не к кому обратиться.
Гранто похлопал меня по плечу.
— Кажется, тот молодой человек ждет вас, — профессор кивнул на Джеймса, который только что вышел из корпуса и нервно мял в руках свою ведомость. — Удачи.
— Чего он от тебя хотел? — выпалил Джеймс, едва я подошла к нему.
— Говорили о допзанах, — беззаботно махнув ведомостью, отозвалась я.
— Что-то долго вы занимаетесь…
— До меня туго доходит. Как до орка.
Джеймс удивленно уставился на меня.
— Странное сравнение. Ты ещё не решила, куда идешь в день перелома?
Днем перелома разумные называли день смены года. Во времена Древних, как утверждали историки, это праздник носил чисто бытовой характер — на северной части материков поднимались теплые ветры, а на южной — заканчивался дождливый сезон. Температура заметно повышалась, но солнце пока ещё редко выглядывало из-под низких туч. До конца зимы оставался ещё целый месяц, но его нужно было провести в подготовке к весне, поэтому последним зимним праздником был именно день перелома. Праздновали его все расы, кроме эльфов (они жили по своему календарю) и гоблинов (в день перелома в давние времена кевты проводили показательные казни в подчиненных им гоблинских колониях).
