ужас. На одной из кроватей лежали друг на друге две обнаженные девушки. В той, что была снизу, Куляш Сериковна признала студентку второго курса Сабитову. Девушку, расположившуюся задницей вверх, Жумагулова видела впервые. Обе девицы лежали с закрытыми глазами, а губы их слились в страстном поцелуе.
Некоторое время Куляш Сериковна, молча, взирала на происходящее, не в силах открыть рот. Лишь героическим усилием воли ей все же удалось преодолеть оцепенение. Вдохнув полной грудью воздух, она, наконец, смогла выказать свое возмущение.
Я чувствовала, что это еще не конец, что за первой волной вот-вот последует вторая. Прижавшись всем телом к Полине, втиснув язык между ее зубов, я ждала этой волны, предвкушая новые наслаждения. Неожиданно слух мой резанул крик, похожий на визг раненного во время охоты зайца. Я повернула голову и увидела в дверях незнакомую полную женщину с отвисшим мясистым подбородком. Руки женщины с растопыренными пальцами были раскинуты широко в стороны, словно она вознамерилась обнять ствол векового дуба. Налитые кровью глаза вылезли из орбит. В следующий момент, лежащая под мной Гульнара, с такой силой пихнула меня в грудь, что я, перевернувшись, грохнулась на пол. Сама же она, вскочив на ноги, принялась суетливо искать свои трусики. Женщина, тем временем, продолжала орать:
– Шлюхи! Извращенки! Матерей своих позорите! А может, это они вас такой срамоте научили?!..
Про маму она вспомнила, конечно, зря. Кровь ударила мне в голову. Какая-то жирная свинья будет всуе поминать недобрым словом мою мать?! Мою маму, которую поганые ублюдки вроде этой крикливой бабы сгубили в лагерях?! (Правда, в лагере погибла мать Валерия Воронкова. Но в тот момент мне некогда было разбираться, кто я и кто моя мама.) Ну уж, дудки!
Одним резким движением я оказалась на ногах. Еще два молниеносных прыжка, и я оказалась возле вмиг притихшей женщины. Подобно дикой кошке, я запрыгнула на мою обидчицу и обеими руками вцепилась ей в волосы. Женщина завопила пуще прежнего. Отбиваясь от моих атак, она попятилась к двери и выскочила в коридор. Здесь ей удалось скинуть меня со своих плеч. Продолжая истошно вопить, она бросилась по коридору к выходу. Я вернулась в комнату и закрыла дверь. Гульнара к тому времени уже успела натянуть трусы и накинуть халат. Руки ее дрожали, а глаза были полны слез.
– Что же теперь будет?.. Что же теперь будет?.. – повторяла она, безуспешно пытаясь застегнуть пуговицы халата. Я шагнула к ней и обняла за плечи…
Неожиданный стук в дверь прервал рассказ моей попутчицы. Мы с Ириной одновременно вздрогнули и удивленно переглянулись.
– Да, да. Входите, – крикнул я.
Дверь купе поползла в сторону, и в ее проеме показалась девичья фигура.
– Гульнара!? – Ира вскочила с места, – что случилось?!
Пришедшая к нам девушка виновато улыбнулась.
– Мой сосед… он так громко храпит… я не могу уснуть. Ты сказала, что в вашем купе есть свободные места (после этих слов мне стало понятно, куда так подолгу отлучалась Ирина). Можно я посплю здесь?
– Конечно, конечно, – захлопотала вокруг подруги Ира, – ты на какой полке хочешь лечь, на верхней или на нижней?
– Если можно, на нижней, – вновь улыбнулась девушка, – я боюсь спать наверху.
– Ложись внизу, – охотно согласилась моя попутчица, – мне не привыкать спать на верхней полке.
Она уложила Гульнару на свое место, а сама полезла наверх. Через пару минут девушки затихли. Некоторое время я сидел в тишине, нарушаемой лишь стуком вагонных колес. Я надеялся, что когда Гульнара уснет, мне удастся продолжить разговор с Ириной. Мне страшно хотелось услышать продолжение ее рассказа, а главное, узнать, что означает поездка Гульнары в одном с ней поезде. Однако вскоре с верхней полки до моего слуха донеслось мерное посапывание, означающее, что мое любопытство останется неудовлетворенным. Я досадливо крякнул и вытянулся на своем ложе.
Под утро меня разбудил голос проводника.
– Через сорок минут Джамбул. Сдавайте постельное белье.
Я встал, оделся, сдал белье и взглянул на часы. До прибытия поезда в Джамбул оставалось четверть часа. Я сел на свое место и, вглядываясь в темноту окна, пытался разглядеть признаки приближающегося крупного города. Время от времени я бросал взгляды на верхнюю полку в надежде еще увидеть лицо Ирины, однако видел лишь ее затылок. Вскоре за окном замелькали городские огни, а еще через несколько минут я почувствовал, как поезд постепенно стал снижать скорость своего движения. Я встал и потянулся к портфелю.
– Андрей, – послышался с верхней полки тихий шепот. Я вздрогнул и вскинул голову.
– Возьми это на память, – свесившись с полки, Ира протянула мне старую, потертую ученическую тетрадь. Я осторожно принял тетрадь из рук девушки.
– Прощай, Андрей. Всего тебе хорошего.
Поезд последний раз дернулся и остановился.
– Я только хотел спросить… – начал было я, но Ирина откинулась на подушку и махнула рукой:
– Прощай.
Я медленно поднял с пола свой багаж и, стараясь не шуметь, открыл дверь купе. Перед выходом я бросил взгляд на полку, где лежала Ира. Девушка уже успела отвернуться к стене, и лица ее я увидеть не мог.
Начал рассказ бывший замминистра в салоне моих Жигулей, а заканчивал на кухне своей просторной трехкомнатной квартиры. За время рассказа мы успели доехать до его дома, перенести из машины ящики с яблоками и выпить по две чашки чая с вишневым вареньем.
– Вот такую историю услышал я в купе поезда Алма-Ата – Москва, – задумчиво произнес хозяин квартиры, крутя в руках пустую чайную чашку, – хочешь верь этому, хочешь не верь, а я с той поры радикально пересмотрел свои атеистические убеждения. Кстати… – пожилой человек встал из-за стола, подошел к шкафу, вынул оттуда несколько листов машинописного текста, скрепленных канцелярской скрепкой, и протянул мне, – это отпечатанный и размноженный мной текст из тетради Ефима. Прочти и, если сочтешь это интересным, позвони мне. На последней странице есть номер моего телефона. Я раздал этот текст многим своим друзьям и знакомым. Они раздали его своим друзьям-знакомым. Сейчас нас уже несколько десятков человек. Собираемся раза два или три в месяц. Обсуждаем, дискуссируем, обмениваемся информацией. Если заинтересуешься, приходи. Мы рады новым людям.
Я пообещал прийти, но так и не пришел. А, наверное, зря. Действительно, есть что обсудить и есть над чем подумать.
Тетрадь Пророка Ефима
Бог (он же Вселенский Разум, он же Космос) есть некая субстанция, которая, для восприятия ее человеком, может быть охарактеризована следующими качествами:
– Неизмеримость.
Бог или Космос безграничен. Он не имеет пределов. Он везде и всюду. Он в каждой точке пространства.
– Вечность.
У Бога нет временного начала и нет конца. Он существовал, существует и будет существовать вечно. Понятия прошлого, настоящего и будущего относительны для Бога. Он присутствует одновременно и в прошлом, и в настоящем, и в будущем.
– Всесильность.
Космос обладает неограниченной энергией. В любой точке пространства, в любой момент времени эта энергия может проявиться с различной мощностью. В одном случае, она не превысит мощности, развиваемой мускулатурой комара, в другом, ей по силе вмиг уничтожить огромное космическое тело.
– Неосознаваемость как явления.
Как человек не в состоянии представить себе бесконечность и вечность, так не в состоянии он понять, что есть Бог. Постигая законы физики и математики, законы природы, социально-экономического устройства общества, человечество, несмотря на все усилия, будет извечно находиться в самом начале пути
