Больше никто к вину не притронулся.
— Ты понимаешь, что это не шутки! — разозлился Алексей Иванович. — Ты хоть немножко-то соображай! Давай так, мы сейчас едем на дачу, а ты отсюда сам выберешься… Ничего, доедешь на маршрутке! — отодвинулся от стола Алексей Иванович. — Нет, я и не предполагал, что ты такой!
— Какой такой? Да весь в тебя! Успокойся, папа! А вы сами? Что вы собирались ловить в консульстве, а? Они сами как мыши сидят, бояться лишний раз высунуться… А хотите, вам помогут переправиться в Гонконг или Вьетнам? — уставился он в гостя. — Или в другое место, например, на Филиппины или в Малайзию…
— Тише ты! Какая Малайзия! — с новой силой вспыхнул старший Пустошин.
— Папа, спокойно! Делается это просто. Я сейчас позвоню своему знакомому вьетнамцу в Сайгон, он вышлет приглашение, а визу вам оформят на границе. Мы давно так на отдых ездим. Никаких туристических фирм, всё на личных контактах…
— Юра, меня удивляет твоё легкомыслие. Наш гость не турист! У него нет заграничного паспорта, — вдалбливал сыну Алексей Иванович.
— За предложение спасибо. Когда-нибудь я им воспользуюсь, — улыбнулся беглец.
— Когда-нибудь? Когда-нибудь вам это не понадобится. Папа, не маши руками! Вы и забудете, как нас с отцом зовут.
— К сожалению, я не в том положении, чтобы убеждать вас в обратном.
— Но без обид? Меня, да и отца, особенно отца, жизнь уже учила…
— Юра, о чём ты? — покраснел Алексей Иванович. — Ты что, решил предъявить счёт совершенно непричастному человеку? Я уже жалею, что попросил у тебя помощи. Давай так: ты едешь домой и всё забываешь, напрочь забываешь! — встал из-за стола Пустошин. — Извините, — повернулся Алексей Иванович к гостю. — Это я виноват…
— Пап, ну что ты, ей богу! Ну, смолол чепуху, так и ситуация такая, что хоть стой, хоть падай… Можно подумать, что вы по-умному действовали! Что, скажете, не так? Надо было…
Изложить свой план Юра не успел, к столу подошёл официант с подносом. И, выгрузив тарелки, спросил: «Что-нибудь ещё?» — «Нет! Счёт, пожалуйста!» А тут ещё за соседним столиком появилась компания, и сразу стало шумно. Посетители долго переставляли стулья, громко смеялись, особенно дамы. А у них за столом повисла тишина.
— Вы ешьте, ешьте. Рыбу здесь готовят замечательно, — спохватился Юра и начал рассказывать об особенностях приморской рыбалки. Алексей Иванович демонстративно не откликался, когда тот спрашивал: правда, пап?… помнишь, как?… но вот два года назад…
И только, когда пошли к машине, старший Пустошин раздраженно выпалил:
— Езжай, Юра, домой, мы сами разберемся!
— Вы садитесь, садитесь, там и поговорим, — открыл дверцы Юра.
И уже в машине, развернувшись, строго и серьёзно заявил:
— Как я понимаю, вы и сами не знаете, что дальше делать. Вот поэтому я и тебя папа, и нашего гостя одних не оставлю! Так получается, он и мой гость. Дорогой гость.
— У вас могут быть большие неприятности… — попытался погасить молодой пыл дорогой гость. — У вас, Юра, беременная жена! — напомнил он об обстоятельства непреодолимой силы. Неужели это не отрезвит?
— Ты хоть это понимаешь? — поддержал его Алексей Иванович.
— Ну, жены, они такие, отчего-то периодически беременеют. Так теперь что же, лётчикам не летать, морякам не плавать? Нет, в самом деле, что вы собираетесь делать? Ведь я от вас не отстану! Хочется понять, как скоро мне придётся передачки носить.
— Ничего не будем делать! — тяжело вздохнул Алексей Иванович. — Ничего! Будем ждать до вторника, потом попробуем снова обратиться в посольство или как там его…
— Нет, нет, ждать до вторника не имеет смысла! — возразил беглец. — Надо связаться с адвокатом… За последние несколько дней для меня несколько прояснилась ситуация. Я как-то чётче стал понимать, что происходит во внешнем мире и что, собственно, произошло со мной две недели назад. Вот выбирал место, где сдаться, хотел пройти процедуру с наркозом — не получилось. И потому выжидать дальше не имеет смысла.
— Не понимаю, какое такое вы сделали сегодня открытие?! — взорвался вдруг Пустошин. — Ведь ничего особенного и не случилось! Этим фашистам команду дадут, они и уберутся. На следующей неделе там никого не будет…
— Знаете, Алексей Иванович, это была негодная идея. И дело не в пикете, совсем не в этом. Извините, и вас втянул…
— Да господь с вами! Так, может, все-таки позвонить Кириллу? Нет, к нему мы не поедем, позовём на дачу, у него и камера профессиональная есть. Там, в спокойной обстановке, он и запишет интервью. А потом решим, как переправить в Москву, да в то же консульство.
— Нет, Алексей Иванович, давайте всё упростим. Сегодня договоримся с адвокатом. Надеюсь, он сможет с утра подойти к прокуратуре… Ну, и Кириллу Михайловичу сообщите… если он захочет этим заниматься, — усмехнулся беглец.
— Ну, да! Завтра ведь выходной день, — напомнил Юра.
— Суббота субботой, а есть дежурный прокурор! Да по такому случаю они в полном составе сбегутся, — хмурился Алексей Иванович.
— А вот я, лично я, думаю, не надо никакой прокуратуры! Стоило добираться сюда, чтобы здесь сдаваться. Вы просто не знаете, а про наших синих такое в газетах пишут, а ещё больше говорят…
— Ничего не поделаешь! Других прокуроров для меня нет.
— Нет, ну, в самом деле! Вас в прокуратуре тут же поставят буковкой! Поставят буквой зю — и все дела. Вам это надо? — стал горячиться и Юра.
— Да уж догадываюсь…
— А вот я не понял, что за буква зю, — переводил взгляд с одного на другого Алексей Иванович. Юра расхохотался, не смог сдержать улыбки и беглец.
— Вот и видно, папа, что ты не проходил флотскую комиссию. Придёшь в кабинет хирурга, а он просит стать к нему спиной и наклониться, и ты, как дурак, это делаешь. А доктор без предупреждения с размаху свой палец и…
— Куда? — всё не понимал Алексей Иванович.
— Куда, куда… Кто в первый раз на комиссии, на того эта процедура производит неизгладимое впечатление!
— Как же так можно! Зачем? Что, других способов медосмотра нет?
— Да, папа, нарушение прав человека стопроцентное, но всё с вазелином. У хирурга такая большая- большая банка! А у вас, — обернулся Юра к гостю, — всё будет и без наркоза, и без вазелина… — И тут же, закинув руки за голову, мечтательно продолжил:
— Эх, вывезти бы вас куда-нибудь контрабандой на пароходе! В ту же Японию! Но на пароходе невозможно! Суда погранцы досматривают, и ещё как досматривают! Могут и провокацию устроить. Залезет какой-нибудь чёрт под брезент в шлюпку и, если члены экипажа, ответственные за этот участок, его не обнаружат, то могут и визы лишить… Раньше, рассказывают, не дай бог, если заваляется на судне какая- нибудь городская или районная газетка, им за границу никак было нельзя. А погранцы что тогда, говорят, делали? Клали «Правду» на видном месте — ее-то можно было вывозить, она там, за бугром, продавалась, а вовнутрь пихали какой-нибудь «Находкинский рабочий» или «Тихоокеанский моряк». Ну, и наблюдали, развернет кто газетку или нет. Вот как бдительность воспитывали! А что, если в районе Находки выйти на лодочке в нейтральные воды…
— А лодка какая, подводная или какой-нибудь прогулочный ялик? — без улыбки спросил беглец.
— Да хоть и ялик… В нейтральных водах кто-нибудь да подберёт…
— Юра, что-то тебя не туда несет! Что за фантазии?
— А это не фантазия, что человек, про которого весь мир шумит, целый и невредимый, и заметь, сидит с нами рядом! Знаете, что бы я сделал на вашем месте? Сколько мог, столько бы ещё и побегал! — решительно заявил младший Пустошин. То-то, что — младший, и потому фантазирует без удержу.
