больше проверок не будет? Но так не бывает, боялся поверить беглец. Но тут с аэродромной стороны к шлагбауму подъехал уазик, и оттуда показался человек в военной форме. Он приложил телефон к уху, и тотчас раздался звонок в машине, и Роман прокричал: «Понял я, понял! Не отклоняясь, еду за вами!»
И вот уже поднялась тонкая металлическая труба, и передняя машина пересекла зону ответственности ВВС, за ней двинулись и остальные. И Роман, двигаясь за уазиком и рассматривая выступающие из полумрака фюзеляжи самолётов, вскользь заметил:
— Только бы не Ан-12! У него грузовой отсек не герметичный, и даже в машине тяжело будет пересидеть — холодно. А для сопровождающих там такой тесный закуток…
Уазик затормозил у распластавшегося на маленьких чёрных дутых колёсах белотелого самолёта и, круто развернувшись, уткнулся в джип Рома. И кто-то весёлый выкрикнул из окна: «Ну что я тебе говорил? Говорил, будет илюха, а никакой не антон! Тэдэшка, понял! Давай грузись!» — И машина с визгом скрылась в темноте аэродрома, будто никакого провожатого и не было. Самолёт и в самом деле оказался Ил-76ТД. У открытых створок грузового люка суетились солдатики, поднимали по трапу мешки, ящики, бидоны…
— Рыбу грузят! — пояснил Роман. — А что отсюда везти? Иномарки да рыбу с икрой на закуску генералам. Скоро и нас пустят, а вы пока посидите в машине. — И зачем-то добавил: — И не волнуйтесь вы, не волнуйтесь!
И подумалось: что это дилер так заботится о наёмном работнике? И нисколько он не волнуется. Да и что теперь волноваться? Только вот сидеть в машине было муторно. И, прислонившись к холодному стеклу, он долго наблюдал за процессом погрузки, проходившей так медленно, что казалось, самолёт с развёрстыми внутренностями так и будет стоять до синего утра, до белого дня. Что же так долго или это только казалось? Время умеет не только сжиматься, но растягиваться до бесконечности, он это теперь знает как ничто другое. Но вот кто-то дал отмашку, и по наклонному трапу осторожно взошла одна машина, за ней вторая, готовилась вскарабкаться и третья. И подбежал запыхавшийся Роман, и стал торопить: «Пошли, пошли! Теперь только осталось пришвартоваться — и все!»
И, закинув на плечо сумку, он двинулся к самолету и, переждав, пока освободит дорогу большая белая машина, молодцевато взбежал по ребристой аппарели. Где-то там, в глубине грузового отсека, машины ещё занимали своё место, и чей-то хриплый голос кричал/командовал: «Подальше отъезжай от края рампы, подальше… Давай на меня, на меня…», а путешественник пытался определиться на местности.
Он, летавший когда-то на всём, что могло подняться в небо, впервые попал на старый военно- транспортный самолёт. Неужели это ещё передвигается, осматривал он огромную, похожую на ангар грузовую кабину, и глаз помимо воли фиксировал и обшивку в подтёках, и выпиравшие из-под неё шпангоуты, и ржавые кран-балки, и провода, и огнетушители, и многое другое, названия чему он не знал. Зачем такая высота, что они возят? И иллюминаторы, и люки там, наверху? Вот Толя бы объяснил. Майор и в самом деле обязательно бы рассказал, как в этом пространстве за полтора часа можно установить верхнюю палубу и разместить больше двухсот человек с личным оружием и парашютами: десантуру перевозит самолёт, десантуру!
Но сейчас в огромном и пустом чреве транспортника всё показалось таким маленьким: и люди, и машины, только голоса отдавались великанским эхом. И Роман, и его помощники, все как на подбор красивые высокие мужики в чёрном, весело перекликаясь между собой, возились у машин.
— Вы чего это, не нашими ремнями будете крепить? — сердито выкрикнул длинный человек в комбинезоне.
— Да нет, — отвечали ему, — у нас свои талюшки, а вашими ремнями только танки привязывать…
— Хули вы тут свои порядки устанавливаете! Крепите родным такелажем! Кто старшой? — двинулся человек в комбинезоне на Романа. — Ты? А ну, окороти своих архаровцев! Я не собираюсь отвечать за вашу самодеятельность.
— Без вопросов, командир, без вопросов! — поднял руки Роман. — Парни, всё поняли?
Но скоро снова возникло напряжение, и тот же отдельный голос ярился с новой силой.
— Куда цепляете? Цепляйте только за узел на палубе, за эту хрень не надо, она двигается! Не видите, что ли, вот они — кольца натяжные!
Когда разобрались со швартовыми цепями и ремнями, Роман, откинув два ближних сиденья, что шли вдоль борта, подозвал сопровождающего. И он, захваченный происходящим, не сразу понял, что от него требуется, пока Роман не сунул ему в руки папку с документами.
— Вот ваша доверенность на сдачу груза, а это аукционные листы, описи комплектации. Тут всё отмечено: антенны, телевизоры, компьютеры, спойлеры, запасные колёса, количество ковриков и остальное по мелочи. А здесь бланк акта о приёме-сдаче… Если будут претензии, сразу составляйте бумагу! Я надеюсь, для вас это не составит труда, так ведь? — отчего-то хмыкнул Роман. — А это ключи, два комплекта на каждую, протянул он сопровождающему маленький пакет. — Пойдёмте, покажу всё на месте!
И повел его от машины к машине, повторяя: осторожней, осторожней! И непонятно было, кому он говорит: то ли ему, сопровождающему, то ли сновавшему мимо машин военному люду. Вытащив телефон и пощёлкав, дилер с разных сторон сфотографировал машины. И, обернувшись, прокричал будто глухому:
— Не бойтесь, машины принайтованы надёжно. Даже если самолёт сделает мёртвую петлю, крепления выдержат… А вот в этой машине можно расположиться, — стукнул дилер по черно блестевшей крыше «сурфа». — Знаете, как кресла раскладывать, или показать? Но сопровождающего совершенно не интересовали технические подробности.
— А кто этот человек? — показал он на высокого в комбинезоне, тот что-то кричал командным голосом в раскрытый зев огромного люка.
— Этот? Борттехник… как там ну них называется… по авиационно-десантному оборудованию… Отвечает за погрузку/выгрузку, за такелаж — лебедки, тельферы. Он хозяин всего этого, и если что, обращайтесь к нему… Вон, видите, его кабина, — показал Роман на открытую дверь в глубине самолёта. — Скоро он задраит люки, летчик нажмёт на газ, и самолёт взлетит! И всё будет путём! — рассмеялся Роман.
Да нет, последовательность действий будет несколько другая! Сначала бортинженер должен запустить двигатели, проверить все системы, а только потом летчик возьмётся за штурвал. Когда-то ему приходилось бывать в кабине самолёта, и он имел представление о порядке действий экипажа. Не раз предлагали и в кресле пилота посидеть, и самолётом поуправлять. И он всякий раз отказывался: нет, нет, каждый должен заниматься своим делом…
— Всё будет в ажуре, вот увидите! — повторялся рядом Роман. — Там, в машине, и провиант приготовлен, а если задержитесь в дороге, то багажники рыбой упакованы, так что не стесняйтесь — харчитесь! — И, обернувшись к своим коллегам, что накрывали машины плёнкой, выкрикнул:
— Ну, всё что ли? Нет, «сурф» накрывать не надо! Поехали, ребята, дальше без нас разберутся. Ну, счастливо! — протянул Роман руку и, внимательно посмотрев в глаза, добавил:
— Вам по прилёту помощь не нужна? Я телефон дам, человек надёжный, он и встретит, и доставит, куда скажете.
— Нет, нет, спасибо, не нужно. Спасибо! — не раздумывая, отказался беглец. Он не совсем понимал внезапно возникшего дружеского расположения к нему дилера. И только много позже узнает, что тот имел полное представление, на кого выписал доверенность, кто подрядился в сопровождающие. Юра Пустошин посчитал, что нехорошо, нельзя использовать приятеля втёмную, и всё объяснил. Роман не особо удивился такому обстоятельству, жалел только: эх, не удалось с таким человеком поговорить за жизнь. И хотя Юра взял с него слово не показывать этого своего знания и интереса, но Роман не удержался, повел тогда в самолёте камерой, щёлкнул миллиардера в профиль. Но тот хорошо прикрылся: каскетку на лоб натянул, воротник куртки поднял, а тут ещё очки как у мотоциклиста — попробуй узнай! Правда, беглецу так и не рассказали, что приятели поспорили на его счёт: мол, был бы пилотом, как Хьюз, развернул бы самолёт? До Хаккайдо точно долетел бы — всего-то триста миль да по прямой, а там на любой бетонке, хоть военной, хоть гражданской, можно сесть. Роман настаивал: мог бы повернуть, мог…
И откуда нашим морякам знать о японских аэродромах? Так ведь с мостика проходящего парохода (и на клотик взбираться не надо!) в хорошую погоду на тех островах, если не вдоль, то поперёк многое можно
