Последние герои империи

но последний пошел ко дну, запутав перлинь на самой середине переправы. Дорога к берегу для спасения команды оказалась отрезанной! Надо было как можно скорее отцепить затонувший вельбот от провисшего каната.

Из воспоминаний очевидца: «Положение было ужасно! Каждую минуту мы ожидали, что бушующие буруны повалят пароход, затопят провизию, вещи, заготовленную воду и все для нас необходимое. Наконец, муссон мог сделаться свежее и лишить нас возможности в несчастную минуту съехать на берег. Понятно, что такое угрожающее положение повергло всех в тревожное состояние… Видя это, один из пассажиров (это был мичман Миклуха) предложил свои услуги освободить перлинь от вельбота, и, получив согласие командира, он бросился вплавь с острым ножом, отрезал запутанный вельбот и тотчас отправился плыть к берегу, так как следовавшая за ним шлюпка не могла принять к себе. Через пять минут он благополучно добрался до берега».

На месте причаливания мичман Отт выставил караул из матросов, и с этого момента переправа уже действовала непрерывно. К вечеру все было благополучно завершено. Однако пришла новая беда. Около лагеря «московцев» скопилось уже несколько сотен арабов, которые все время норовили утащить все, что плохо лежало: всевозможные вещи, продукты и прочее. С каждой минутой арабы становились все назойливее и вскоре уже пытались отбирать продукты силой, угрожая своими кривыми ножами. Пришлось у вещей выставить еще один караул во главе с мичманом Фришем

Однако толпы арабов все прибывали, и чем больше их становилось, тем с большей наглостью бросались на вещи и продукты команды парохода. Вместе с матросами от грабителей отбивался и Миклуха Не раз и не два тяжелый кулак крепкого малоросса достигал цели. Лязгали челюсти, вылетали зубы, и арабы отбегали в сторону, чтобы спустя минуту снова бросаться на добычу.

Тогда же с берега к Чирикову пришло известие, что бывшие у него на борту арабы уже отказались передавать обещанное письмо, заявив, что скоро к месту крушения прибудет местный паша, и он сам решит, что следует делать.

Бывшие в команде несколько арабов-кочегаров с испугом говорили, что их соотечественники, скорее всего, вначале ограбят команду и пассажиров, а потом всех перережут.

— Так у нас случается всегда1 Пощады не будет никому, разве что женщин заберут в гаремы, а детей в рабы! Надо скорее уходить из этих мест! — плакались они офицерам парохода

Чириков и сам видел, что дело плохо. Толпы на берегу становились все воинственнее. Среди арабов становилось и все больше вооруженных, они явно что-то замышляли. Вот-вот могла начаться настоящая резня немногочисленной охраны лагеря и свезенных на берег пассажиров. То, что творилось на душе у Чирикова, представить не сложно. Потеря вверенного ему океанского судна и миллионного груза, ответственность за жизнь людей — все это ложилось только на него одного.

— Надо оставлять пароход! — решился, наконец, Чириков и велел офицерам и матросам: — Забрать все оружие! Сухари и воду в шлюпку! Будем пробиваться берегом к Адену!

Как и положено капитану, «Москву» Чириков покинул последней шлюпкой, несколько раз оглянувшись на обреченное судно.

Собравшись на берегу, «московцы» подсчитали свои силы. Налицо было 123 человека, на которых приходилось семь берданок, полтора десятка револьверов, несколько сабель и охотничья двустволка. Вооружались поэтому кто чем мог, офицеры точили кортики, матросы напильники и стамески, которые насаживали на палки, пассажиры прибрали отпорные крюки, а корабельный доктор насадил на древко скальпель.

Над штабной палаткой подняли российский трехцветный флаг.

— Порядок оставляем корабельный! — распорядился Чириков. — Дозорные вахты со сменой через четыре часа!

К нему подопри Миклуха и полковник Лейдемиу:

— Мы тоже желаем стоять свои офицерские вахты!

— Хорошо! — кивнул Чириков старшему офицеру. — Внесите в списки!

Тем временем волны уже разворотили борта «Москвы» и оттуда к берегу понесло бочки с солониной, вином и всякую мелочь. Арабы с воплями носились вдоль линии прибоя, хватали добычу, дрались за нее. Кое-кто пытался плыть на полузатонувший пароход, их отбрасывало. Арабы тонули, но все новые и новые желали попытать счастья в обретении добычи. Вскоре на «Москве» мародерничали самые дерзкие и жадные. На судне арабы захватили вернувшегося туда, чтобы добыть еще немного воды из опреснителя, механика Харитонова. Механика отпустили только тогда, когда он указал арабам способ отвинчивания ламп…

К берегу прибило и множество тюков с чаем. Возле тюков то и дело вспыхивали яростные кровопролитные драки, то арабы выясняли, кому из них достанется добыча.

А затем был отчаянный бросок вдоль Красного моря по нескончаемым песчаным барханам под нестерпимо палящим солнцем, и защищаться от вооруженной банды арабов, число которых уже приближалось к тысяче.

Из воспоминаний Н. Соллогуба: «На всем расстоянии целые горы раскаленного песку и мелкого терновника, по которым с большим трудом мы еле-еле продвигались вперед. Наши дамы отправились во второй партии и немало натерпелись… Переход этот был еще тяжелее для тех, у кого были дети». Миклуха шел, утопая по колено в песке, таща за собой салазки с продуктами.

Новый лагерь разбили у небольшого родника в тени кустарника. Именно здесь проявились самые лучшие качества Миклухи.

Предоставим слово одному из участников событий: «Мы все ему (Миклухе. — В.Ш.) обязаны за его неусыпные труды по заведованию провизиею, и он вполне заслужил глубокую благодарность. Понимая всю важность сбережения и разумного расхода продовольствия, он обязательно согласился, когда на другой день после разбития (распределив всех офицеров на дежурство в цепь) командир поручил ему временно заведовать хозяйством. Эту трудную обязанность он выполнял с замечательным старанием и аккуратностью. Я называю ее трудной, потому что быть на ногах в провизионной палатке ежедневно с 5 часов утра до 10 часов вечера, выдавать провизию, заботиться о ее просушке, иметь постоянно достаточное количество воды для варки пищи и чаю, лично исполнять всякие требования: одному сахар, другому свечу, третьему вина, фиников, сухарей и т.п., производить выдачу различных продуктов с таким расчетом, чтобы их хватало на более продолжительное время и т.п. — обязанность далеко не легкая.

В.Н. Миклуха в этом деле оказался лучшим помощником командиру, заявляя последнему своевременно, в каком положении наша провизия, что можно расходовать теперь, а что оставить на предстоящую дорогу; заблаговременно сообщал, в чем оказывается недостаток, какие можно сделать улучшения в продовольствии и т.п.».

Однако деятельность Миклухи продовольственными делами не ограничилась.

И снова предоставим слово Н. Соллогубу: «…В 8 часов утра с разрешения командира отправились в путешествие к Ганде (ближайший населенный пункт, где имелся телеграф. — В.Ш.) два флотских офицера: гг. Миклуха и Фофонов, с целью ознакомиться с дорогой и осмотреть берега севернее мыса Рас-Хафона. Путешественники возвратились около 11 часов вечера того же дня и рассказали, что они прошли не менее 20 верст к северу по дороге к Ганде, оставив в стороне Рас-Хафон. Верст десять они прошли кустарниками, а затем песчаной пустыней, где не только растения, но даже не было видно ни одного насекомого; ветер дул до того сильный, что когда они садились отдыхать, то, через каких-нибудь 5—10 минут их заносило песком, точно они были зарыты в землю. Дальше следовать было невозможно, и они вернулись.

Спустя несколько дней Миклуха с г. Фофоновым снова собрались в экспедицию в Ганду, взяв с собою проводника-дикаря и одного из наших арабов в переводчики. Так как экспедиция должна была продлиться дня 4—5, то г. Миклуха купил осла для перевозки провизии, воды и необходимых вещей. Командир изъявил на это согласие…» За пояс мичман засунул револьвер, кто знает, что ожидает в пути?

На этот раз предприятие Миклухи увенчалось успехом, и он достиг селения Ганда, где передал телеграфное сообщение в Россию о крушении «Москвы».

Тем временем местный султан известил Чирикова, что у берега потерпело крушение еще одно судно, на этот раз английское. Англичанам повезло гораздо меньше, чем нашим При крушении погибло более трех