В 4 часа две неприятельские лодки на правом и левом флангах взорваны посредством бранскугелей на воздух. Ободрённые сим, храбрые войска наши, закричав „ура“, всею линией пошли вперёд, причём в глазах всей флотилии ещё 6 неприятельских судов были потоплены.
Неприятель в замену оных выдвинул 6 галер. В 7 часов капитан 1-го ранга Селиванов, объезжая всё отделение, узнал, что остаётся немного зарядов и что некоторые лодки, имея пробоины, не могут уже держаться. Он приказал лейтенанту Хвостову отойти и соединиться со вторым отделением, дабы сформировать одну линию.
Неприятель, пользуясь сим случаем, пустился на всех вёслах в атаку… суда наши, выждав неприятельское нападение, подвинулись также вперёд и, сделав удар, затопили ещё две лодки… Наступившая темнота ночи прервала сражение… Потеря наша состоит убитыми нижних чинов 45 человек, ранеными Кременчугского полка капитан Чедаев и нижних чинов 68.
…Капитан 1-го ранга Селиванов, отзываясь Главнокомандующему с особенной признательностью о мужестве всего отряда, превосходно свидетельствует о лейтенанте Хвостове, который оказал пример невероятной неустрашимости. Пренебрегая сыплящимся градом картечи и не взирая, что четыре шлюпки под ним были потоплены и из 6 гребцов остался только один, он шёл вперёд и поражал неприятеля, а равным образом и сухопутные начальники отзывались Главнокомандующему о его мужестве. Все нижние чины его превозносят и вообще, где он только появлялся, храбрость оживотворялась. Лейтенант Мякинин, заслуживший предпочтение и оказавший превосходную храбрость в первых сражениях, оправдывает сие о нём мнение при всяком случае. Полковники Горбунов и Пшеницкой распоряжением и примером своим заслужили по всей справедливости имя неустрашимых, а равно заслужили внимание лейтенанты Давыдов, Тутыгин и мичман Трубников».
После сражения при Тавсало Буксгевден отправился на берег, осмотрел повреждённые лодки. Подойдя к матросам, спросил:
— Кто главный герой победы?
— Лейтенант Хвостов! — в один голос ответили матросы.
— Это не моряки, а сущие черти! — восторгался подвигами друзей генерал Буксгевден. — Их надо сдерживать, а то они мне всех шведов в раз перетопят! С кем же я тогда воевать стану!
Особенно же был доволен «аляскинскими» офицерами командующий морскими силами на военном театре контр-адмирал Мясоедов.
— Этим ребятам только прикажи, так они и полмира перевернут! — расхваливал он их. — Одно слово — орлы!
Биограф наших героев пишет: «Четыре раза ядра и картечь топили лодки, каждый раз погружая его (Хвостова. —
В последнем бою Давыдов был ранен в ногу. Состояние Хвостова было весьма тяжёлым. Хотя он и не был ранен, но сказались все перенесённые за долгие годы лишения. Видя это, Буксгевден забрал Хвостова к себе на яхту для восстановление здоровья и поручил его своему врачу.
Из письма командующего корпусом генерала Буксгевдена: «Все нижние чины его (Хвостова. —
Очень высоко о профессионализме и храбрости Хвостова и Давыдова отзывался и вице-адмирал Мясоедов, под командой которого они потом находились.
Пекле окончания войны, в следующую зиму командующий граф Буксгевден причислил их, в виде награды, к своей свите и возвратил в Петербург. Оба были представлены к наградам: Хвостов — к ордену святого Георгия 4-й степени, а Давыдов — Святого Владимира 4-й степени.
Казалось бы, что здесь наконец-то должна была восторжествовать справедливость, но вновь вмешалось Провидение! К императору Александру бумагу о награждении принесли одновременно с прошением Фондезина об аресте офицеров. Подумав немного над обеими бумагами, император начертал: «Неполучение награждения в Финляндии послужит сим офицерам в наказание за своевольства противу японцев». Так наказание за одну победу во славу Отечества было компенсировано другой победой.
— За что же мы несём крест свой тяжкий, когда ни в чём не виноваты? — обиделся было Давыдов, когда узнал о царском решении.
— Ладно, Гаврила, — обнял его Хвостов. — Чего тут правду искать? И на что они нам — эти ордена?
ТАИНСТВЕННАЯ СМЕРТЬ И РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ
Осенью финляндские озёра замёрзли, и боевые действия на них прекратились. Пользуясь передышкой, друзья выправили себе небольшой отпуск и отправились в Петербург отдохнуть и навестить родных. Но праздно время они не проводили. Давыдов, по настоянию адмирала Шишкова, берётся за описание путешествия. Очевидно, свою лепту должен был внести и племянник Шишкова Николай Хвостов, но пока дело обстоит именно так. Тем временем Шишков готовит к печати первую книгу «Двукратного путешествия в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанного сим последним». Разумеется, ему деятельно помогает Хвостов.
Сам же Давыдов спешно дописывает второй том с описанием острова Кадьяк и жителей оного, языка айнов, их нравов, обычаев и готовит материалы для описания второго путешествия в Америку.
4 октября 1809 года Хвостов и Давыдов были в гостях у старого своего друга — личного врача Резанова, натуралиста и естествоиспытателя Григория Ивановича Лангсдорфа (будущего академика) на Васильевском острове. Доктор, он же известный учёный, натуралист, а позже и российский дипломат, принимал ещё одного дорогого гостя из Америки — бывшего хозяина «Юноны» и давнего приятеля Хвостова и Давыдова Джона Вульфа. На следующий день тот уезжал в Кронштадт, где стояло его судно, которое должно было уйти в Америку. Что касается Лангсдорфа, то он в это время заканчивал работу над своим трудом о кругосветном путешествии — «Замечания о путешествии вокруг света в 1803–1807 гг.» (книга была издана в 1812 году на немецком языке), так что Давыдову и Хвостову было о чём переговорить и с хозяином, и с его гостем. За разговорами и воспоминаниями подзадержались. Думается, не обошлось и без хорошей выпивки. Возвращались поздно…
В два часа ночи, возвращаясь с пирушки, друзья подошли к разведённому Исаакиевскому мосту. Разве это преграда для отважных морских офицеров? Под мостом как раз проходила барка. Хмель ли, всегдашняя ли удаль явились тому виной, но им показалось, что не составит труда соскочить на судно, а с него — на другую половину моста… Больше Хвостова и Давыдова никто не видел.
Николаю Хвостову шёл тогда 33 год, а Гавриле Давыдову всего 26! Сколько они могли бы ещё сделать для Отчества! Увы, не пришлось…
Из воспоминаний Ф.В. Булгарина: «Вдруг оба они пропали без вести, а как в это же время американский купеческий бриг прошёл без осмотра, при сильном ветре, мимо брандвахты, за Кронштадтом, и не заявил бумаг, то многие, зная беспокойный дух Хвостова и Давыдова, полагали, что они, по страсти к приключениям, ушли в Америку. Это казалось тем более вероятным, что шкипер американского брига был приятель Хвостова и Давыдова, оказавших ему услугу в Ситхе. Наряжена была комиссия для исследования дела, но она ничего не открыла.
Два года прошли в неизвестности о судьбе наших храбрых моряков, а на третий год прибыл в Петербург тот же самый американский шкипер. Он объяснил дело. За день до отъезда его из Петербурга в Кронштадт Хвостов и Давыдов обедали у Лангсдорфа, на Васильевском острове. Они пропировали долго за полночь, и возвращались, когда уже начали разводить Исаакиевский мост. Только один плашкоут был выдвинут наполовину. „Воротимся!“ — сказал американский шкипер, провожавший их. „Русские не
