отступают! — возразил Хвостов. — Вперёд! Ура!“ Хвостов и Давыдов хотели перепрыгнуть через пространство, казавшееся небольшим в темноте, упали в воду — и поминай как звали! Опасаясь задержки, шкипер тогда промолчал, а люди, разводившие мост, также боялись ответственности, и несчастный случай остался тайной. Замечательно, что тел не выброшено нигде на берег».
В одном из исторических изысканий я встретил намёк, что якобы в воду упал с моста Давыдов, а Хвостов бросился вслед за ним, чтобы попытаться спасти друга. Это вполне реально, так как у Давыдова имелось лёгкое ранение ноги и, прыгая с моста на барку или с барки на мост, он вполне мог недопрыгнуть. Впрочем, никаких доказательств этому нет.
Многие, зная беспокойный дух Хвостова и Давыдова, долго считали, что герои не погибли столь нелепо, а, учитывая их страсть к приключениям, вместе с Вульфом отправились в Америку. Насколько далеко может зайти фантазия, свидетельствует и такое предположение: «Ходил один любопытный слух, конечно, ни на чём не основанный, и потому более забавный, чем заслуживающий внимания, именно будто знаменитый Боливар был не кто иной, как считавшийся погибшим Хвостов».
К версии бегства в Америку наиболее был причастен Фаддей Булгарин, вышеназванные воспоминания которого полны домыслов и непроверенных фактов. В своих бойких воспоминаниях он представил Хвостова и Давыдова как лихих героев молодечества и удальства, видевших все наслаждения в жизни в том, чтобы «играть жизнию». Однако на самом деле фактически обвинил наших героев в дезертирстве — ведь они состояли в рядах действующей армии и находились всего лишь в зимнем отпуске! Позиция Булгарина вызвала гневную отповедь флотских офицеров, хорошо знавших Хвостова и Давыдова.
Адмирал Пётр Иванович Рикорд написал в газету «Северная пчела» своё возражение Булгарину, заметив, что рассказ его «об упомянутых лицах не вполне верен». Рикорд закончил письмо словами: «Покорнейше прошу вас, милостивый государь, в вашем прении впредь для защиты вашей не употреблять моего имени». Булгарин издавал «Северную пчелу» и полемизировал с издателем «Литературной газеты» Полевым, критически оценивая его «Воспоминания». Словом, Рикорд защищал честь морских офицеров достойно.
Необыкновенная судьба морских офицеров Хвостова и Давыдова привлекла внимание и великого Державина. Гаврила Романович пишет своё стихотворение «В память Давыдова и Хвостова». В 1832 году Николай Полевой в своём журнале «Московский телеграф» напечатал статью «Сочинения Державина», в которой не обошёл и это стихотворение. «Всё великое и прекрасное увлекало Державина. Так, например, он почтил стихами память Хвостова и Давыдова, юных героев, погибших несчастно, и как юный певец, оживляется всякою славою отечества до самой своей кончины».
В своей оде Державин просит Музу воспеть память героев, вдыхавших российский дух, героев, от которых ждали новых громких подвигов в будущем Все основные этапы жизни были схвачены в едином сюжете «колесницы счастья», и завершалось стихотворение философскими размышлениями о смысле человеческого бытия:
