а «Опыт» и ещё несколько таких же мелких судёнышек были бессильны против армады тяжёлых линейных кораблей. Всё, что смогли только сделать — вывезти часть раненых и полковые знамёна. На головы русского десанта обрушилась шведская артиллерия, затем высадились войска. Спустя несколько дней остатки либавцев сдались на капитуляцию. Узнав о Готландской неудаче, Александр обвинил во всём того же Чичагова.
— Вы меня всё больше разочаровываете! — желчно заявил он ему при встрече.
С этой минуты отставка морского министра была уже делом предрешённым.
Но вот льды в Финском заливе растаяли, и Балтийский флот наконец-то вырвался в море. Наши рвались в бой, но море было пусто. Захватить удалось лишь дозорный зазевавшийся фрегат да несколько транспортов. Помня былые уроки, шведы заблаговременно укрылись в своих портах. Они ждали прихода союзников-англичан, чтобы уже сообща обрушиться на русских.
Российский гребной флот упорно продвигался вместе с армией вдоль финского побережья. А навстречу ему уже спешили гребные эскадры шведов. Противники столкнулись лоб в лоб у мыса Гангут — места, славного историей петровской победы. Против 14 наших галер под началом контр-адмирала Мясоедова у шведов было 23 во главе с известным знатоком финских шхер адмиралом Гиельстиерном.
Перед боем Мясоедов на шлюпке обошёл суда своей флотилии.
— Ребята! В этих водах рождалась русская морская слава! — вдохновенно говорил он выстроенным на палубах матросам. — Будем же достойны подвига пращуров! Не посрамим сегодня чести российских моряков!
Команды отвечали ему дружным «ура!».
Адмирал Гиельстиерн атаковал, но был отбит на всех пунктах и отошёл с немалым уроном. Спустя несколько дней шведы получили подкрепление, а потому Гиельстиерн вновь решил испытать удачу. На сей раз соотношение сил было таковым: 26 против 58!
И вновь шведы были отброшены от русской позиции в восьми милях от Або. Обе неудачи Гиельстиерн не считал решающими. Он ждал новых подкреплений, чтобы нанести русской гребной эскадре генеральное поражение и отбросить её в пределы Санкт-Петербурга.
Но и наши не сидели сложа руки. Мясоедов вызвал к себе отрядного командира капитана 1-го ранга Гейдена, голландца на русской службе. Развернул перед ним карту финских шхер.
— Вот остров Кимито! — ткнул в неё прокуренным пальцем. — Шведы сторожат нас со стороны залива, при этом между островом и материковым берегом есть фарватер. Он весьма узок и набит камнями, но пройти можно! Двигайся по внутренней опушке шхер — и выйдете в тыл шведам. Я же тем временем с главными силами встану у Юнгфер-зунда на внешней опушке шхер. Первый твой залп — сигнал к общей атаке!
— Есть! — коротко кивнул Гейден и тут же, взяв рупор, крикнул на свои суда. — Вёсла на воду!
Передовым в авангарде — неутомимый тендер «Опыт». Пройти между Кимито оказалось делом непростым. Двое суток тащились сквозь него суда Гейдена. Выматывала адова работа по очистке пролива от камней, которыми тот был завален ещё в стародавние петровские времена. Разборкой завалов руководил недавний герой Тенедоса, капитан-лейтенант Додт.
Храбрый датчанин так и не успел доехать до своей родины. Началась война со Швецией, и храбрец немедленно решил драться с давними врагами своего Отечества вместе с балтийцами.
Голландец Гейден и датчанин Додт вели русских моряков в бой против шведов. Честь им за то и хвала!
Но вот каменные завалы разобраны, галеры протиснулись в узкую щель фарватера, и вскоре пролив остался позади. Вырвавшись на простор, галеры Гейдена неожиданно ударили в тыл шведской гребной флотилии. Против них развернулся арьергард контр-адмирала Раялина. Четыре часа неумолчно гремели пушки. Галеры кидались на абордаж и на разгоне били друг друга форштевнями, ломая борта и сминая гребцов. Уже упал на палубу ничком раненный Гейден и его место заступил Додт, а шведы всё ещё не уступали. Над «Опытом» клубился пороховой дым. Неумолчно палили пушки.
— Целься вернее! — кричал племяшу в мятый жестяной рупор Невельской. — Смотри у меня, Пашка, будешь мазать, уши надеру!
— Не сумлевайтесь, дядюшка, не промахнусь!
Но вот пламя взрыва разнесло в куски очередную неприятельскую канонерку, и нервы врага не выдержали. Шведы дрогнули, а потом и побежали. Над шхерами гремело неумолчное русское «ура!».
— Ну как, господин капитан-лейтенант, мы дерёмся? — прокричал на проходящую мимо галеру мичман Сухотин. — Не хуже ли средиземноморских?
— Не хуже! Не хуже! — помахал рукой ему Додт.
Шведы бежали к островку Сандо, где снова встали в оборонительную позицию, прикрывшись отмелями и подводными скалами. Сковырнуть их оттуда было нелегко, но сделать это было надо.
Не давая врагу опомниться, Додт атаковал шведов у Сандо. Ни сильная позиция, ни численное превосходство не смогли удержать воинского пыла наших моряков. Шведы были разгромлены и бежали. Среди гранитных скал догорали чадящими кострами брошенные командами суда. Победа у Сандо разорвала шведскую флотилию надвое. Часть шведов осталась в нашем тылу и искала теперь спасения у Юнгфер- зунда, остальные бежали вдоль берега на запад и перед галерами Додта теперь был свободный путь до самого Або.
Остатки неприятеля у Юнгфер-зунда добивал со своими судами командир новообразованного резервного отряда капитан 2-го ранга Новокшёнов. Это яростное сражение вошло в историю как битва при Рилаксе. Понимая, что уходить им некуда, шведы дрались отчаянно. Начав бой на артиллерийской дистанции, противники вскоре сошлись вплотную, и начался абордажный бой, кровавый и беспощадный. Подвергшиеся таранному удару тонули тут же со всеми командами. Спасшихся почти не было. На пять погибших наших судов было столько же шведских.
На галеру мичмана Николая Сухотина (того самого племянника Невельского, для которого не нашлось должности на тендере) навалилось сразу три шведских канонерки. Ведя своих матросов в контратаку, мичман получил пулю в живот. Упав, пополз к капитанской рубке. Неприятельские солдаты, перебив команду галеры, кинулись за ним.
— Там сигнальная книга! Её надо захватить во что бы то ни стало! — кричал их офицер, размахивая саблей.
Пинком он распахнул дверь в рубку. Но было поздно. Истекающий кровью мичман уже бросал секретный свод сигналов в мешке со свинчаткой в окно. Плеск падающего мешка совпал с выстрелом. Это разъярённый швед добил Сухотина из пистолета.
Спустя четверть часа сухотинская галера была, в свою очередь, взята на абордаж нашими и отбита. Именно поэтому потомкам и стал известен подвиг отважного мичмана.
Из хроники русско-шведской войны 1808–1809 годов: «Сражение при Рилаксе стоило резервному отряду 3 офицеров и 80 нижних чинов убитыми и 98 ранеными; суда были сильно повреждены. Шведы, в свою очередь, потеряли 3 канонерские лодки и 2 баркаса, потопленные со всеми людьми».
Результатом этого боя стало полное освобождение прибрежного пути для бесперебойного снабжения нашей наступающей армии транспортными судами.
Оставшиеся шведские суда сосредоточились уже за Або, у скалистого островка Судсало.
— Не будем давать врагу передышки! — объявил контр-адмирал Мясоедов и велел командиру своего авангарда капитану 1-го ранга Селиванову хорошенько «прощупать противника».
Результатом «прощупывания» стал новый тяжёлый бой, когда на вышедшие для рекогносцировки три десятка наших судов внезапно из-за острова набросилось пять десятков неприятельских. Но и здесь шведы просчитались. Опытный вояка, Селиванов сразу увидел, что противник, поторопившись, допустил непростительную ошибку: шведы начали бой, не успев миновать узкости. В этой-то узкости между гранитными скалами Селиванов их и зажал в тиски. Этот бой длился без малого восемь часов, после чего шведы бежали. Наши потеряли две затонувшие канонерки, с которых, впрочем, успели снять и людей, и флаги. Неприятель оставил на прибрежных отмелях гораздо больше: десять судов и почти три сотни людей.
Спустя две недели там же, у Судсало, Мясоедов вновь атакует противника и вновь добивается победы. Оттянувшись дальше на запад, шведы больше о нападениях и не помышляли. Теперь им впору
