не вмещал более одного судна. Этим причалом пользовались сомалийцы. То они грузили в Саудовскую Аравию верблюдов и баранов, то сами получали какие-то грузы (помню, откуда-то привезли и выгрузили в порту финики, так весь причал от них был потом сладким и липким). Именно здесь во время эвакуации ПМТО стоял наш гражданский сухогруз, на который, кроме нас, грузили имущество, вывозимое с пункта.
…Из-за того, что в порту не было места, к нам мог справа пришвартоваться лишь один корабль или ПЛ. Все заправки топливом происходили на рейде о. Сокотра от танкеров, обслуживающих 8 ОПЭСК.
Территория ПМТО (я его отделяю от порта, поскольку он как бы не был с ним связан) располагалась за городом Бербера, в пустыне. Причем здесь также можно выделить два разных по местоположению объекта. Непосредственно сам ПМТО, раскинувшийся на десятки квадратных километров, окруженный колючей проволокой и охраняемый с внешней стороны сомалийскими солдатами, и пункт связи (или слежения?), находящийся в нескольких километрах с другой стороны Берберы, у берега моря. В самом пункте находились жилые помещения, склады-ангары с полукруглыми крышами. В нескольких сотнях метров — склад ГСМ (мне он запомнился как обнесенная колючей проволокой, со следовой полосой и со спиралью 'бруно' территория, с уймой металлических бочек емкостью по 200 л, которые по ночам гремели, видимо от перепада температуры, и наводили тоску на караульного). Чуть далее — еще одна подобным образом огороженная территория, на которой находились автомобили на базе ЗИЛ-157 или ЗИЛ-131 с радиоприемной (или передающей) аппаратурой. То есть все технические средства, использующиеся в ПМТО, будь то антенный комплекс, либо аппаратура связи, располагались на спецавтомобилях. По периметру эту территорию караульный обходил в течение часа (значит, где-то 5—6 км). Минут 20—30 другим караульным тратилось на обход по периметру территории склада ГСМ»[146].
В середине 1970-х гг. Сомали из полуфеодального зависимого от США государства превратилась в независимую страну, идущую «по социалистическому пути», пусть даже весьма своеобразному.
В связи с этим советское правительство предложило Сомали и Эфиопии создать вместе с Джибути (бывшее Французское Сомали) «Федерацию государств Восточной Африки». Однако президент Сомали не только отверг проект Федерации, но и подстрекал президента Египта Садата и правящие круги Саудовской Аравии взять курс на сворачивание отношений с СССР.
Советский советник в Сомали И.Г. Пенков вспоминал: «Первый признак надвигающейся грозы был связан с визитом Фиделя Кастро в Сомали. По всему Могадишо расклеили портреты гостя. В Сомали, кстати, работали и кубинские военные советники, и у них была та же проблема, что и у нас, хорошие отношения с Эфиопией. Когда Кастро выступал, ему аплодировали. Но в тот момент, когда в своей речи он посоветовал сомалийцам перенять опыт Эфиопии в создании коммун, началось что-то невообразимое: поднялся ор и свист, в кубинского лидера полетели камни, люди бросились срывать его портреты со стен. Сиад Барре отдал приказ всем кубинцам покинуть страну в течение 48 часов. Кубинцы явно не успевали, и мы приютили их у себя, благо наша колония военных специалистов с семьями находилась не в самом Могадишо, а несколько на отшибе»[147].
Ну а 13 ноября 1977 г. президент Сомали Сиад Баре объявил о прекращении действия советско- сомалийского договора от 11 июля 1974 г.
Страну до 20 ноября должны были покинуть две тысячи советских специалистов и членов их семей.
Начальник штаба 8-й ОПЗСК М.Н. Хронуполо вспоминал: «В то время я находился на большом десантном корабле '50 лет шефства ВЛКСМ'.
Базировались мы тогда на севере Сомали в порту Бербера в Аденском заливе. 13 ноября 1977 года президент Сомали Сиад Барре объявил, что до 20 ноября все советские граждане должны покинуть страну. Кроме того, сомалийское руководство заявило, что все советское имущество, находящееся на территории республики, конфискуется. Я немедленно информировал центр о необходимости срочно организовать эвакуацию. Центр устроил мне нагоняй за паникерство и предложил составить план постепенной эвакуации до Нового года. Я такой план составил и передал в центр. 14 ноября пришло указание переделать план. В этой волоките прошел еще один день. Только 16 ноября поступило распоряжение срочно идти в Могадишо.
…Поскольку сомалийские власти вели себя по отношению к нам, мягко выражаясь, непорядочно, я не счел нужным запрашивать разрешение на вход в гавань Могадишо. Там еще стоял наш транспортный корабль, которому не разрешали подойти к причалу для погрузки советского имущества. Мол, грузить нечего, все теперь стало собственностью Сомали. Естественно, эту противозаконную акцию мы не признали. Высадили морских пехотинцев на берег. Как только на берегу появились наши десантники, ситуация мгновенно изменилась. Издевательства над нашими людьми прекратились, и никто не осмелился препятствовать погрузке советского имущества на транспортный корабль» [148].
Участник боевого похода на БДК «50 лет шефства ВЛКСМ» в зоне Индийского океана в составе батальона морской пехоты Тихоокеанского флота с июня 1977 г. по май 1978 г. сержант С.М. Юдин вспоминал:
«…в 77-м на Аравийском полуострове и в Африке ситуация резко обострилась, как нам по-простому объяснял замполит, 'сомалийские сепаратисты покатили бочку на социалистических эфиопов', они и на йеменские территории претендовали. Так что наш поход начинался с порта Бербера (видимо, ошибка, фактически — Могадишо), но в порт нас сомалийцы не пустили. Тогда подошел корабль сопровождения БПК 'Чапаев', сделал разворот в гавани, и порт для нас был открыт. Семьи дипломатов, специалистов забрали другие суда, а на наш корабль (БДК '50 лет шефству ВЛКСМ') загрузили аэродромную технику, авиационные наливники. В открытом море мы все это передали на сухогрузы. Задача была непростая, но выполнили аккуратно, только у одного КрАЗа рама переломилась.
А уж после этого отправились на Сокотру — объяснить сомалийцам, чей это остров. Йемен к тому времени уже направил туда войска, мы перебросили на остров их танковую бригаду (Т-34), специалистов, продукты»[149].
Командование сомалийской армии прекрасно понимало, на что способны советские морпехи. В сентябре—октябре 1972 г. в ходе совместных учений район порта Буляхар (западнее Берберы) советские морпехи Тихоокеанского флота с ходу прорвали после десантирования подготовленную противодесантную оборону сомалийских войск и, совершив 80-километровый марш в условиях пустыни, вышли к порту Бербера. На учениях присутствовал и министр обороны Сомали генерал М.А. Самантар.
Поэтому в ноябре 1977 г. после высадки десанта в Могадишо с одним плавающим танком ПТ-76 и двумя бронетранспортерами БТР-60 сомалийцы не пытались противодействовать действиям советских моряков и ни во что не вмешивались. Тем более, что это было чревато для самих сомалийцев, ибо то, что предстало перед глазами наших морпехов, очень их возмутило.
Так, один из десантников вспоминал: «На берегу стеной высились штабеля ящиков с тем самым имуществом, которое сомалийское руководство решило себе присвоить. За этими штабелями на высотке располагались вооруженные люди. А перед штабелями на узкой полосе вдоль причала находились советские специалисты с семьями, точнее, какая-то часть из них. Остальные были в аэропорту Могадишо. На этой узкой полосе суши они провели не то двое, не то трое суток под палящим солнцем. Выйти оттуда было страшно, поскольку по штабелям время от времени стреляли. Люди были в отчаянии. Когда к ним на выручку подошли десантные катера, женщины плакали, а одна из них не выдержала и прыгнула в воду с высокого мола вместе с ребенком. Моряки ее тут же подобрали, а потом дали несколько очередей поверх той баррикады из ящиков. Обстановка нормализовалась, все пошло как по маслу»[150].
В итоге все советские военные и их семьи были эвакуированы без помех. Однако часть военного имущества в Сомали пришлось бросить.
Морская авиация также покинула сомалийские аэродромы. Часть машин 304-го ОДРАП перелетели на аэродром Хороль в Приморье, а два Ту-95РЦ с начала 1979 г. стали базироваться на Ташкент и оттуда вылетали на боевую службу в Индийский океан через территории Пакистана и Ирана.
Ну а авиагруппа 77-го ОПЛАМ с сомалийских аэродромов перебазировалась на аэродром в Адене НДРЙ. В апреле 1979 г. Ил-38 с аденского аэродрома начали летать на боевую службу в Индийский
