история и о русалке, и вообще хотелось, как в детстве, послушать каких-нибудь жутких рассказов, сладко поеживаясь и замирая от ужаса.
– Интересно, кто за нами следил там, на берегу? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Вдруг это действительно была русалка? Хотела посидеть на дереве, покачаться на ветвях, расчесать волосы перламутровым гребнем – а тут мы. И тогда она наслала на нас грозу…
Ребята посмеялись. Анна же сказала:
– Русалка не может менять погоду, ей не по силам.
– А если она не одна? – встрепенулась Маша. – Если их несколько, все-таки нечистая сила!
Анна отставила свою кружку с глинтвейном и задумалась.
– Нет, – наконец произнесла она, – я такого не слышала, у нас поговаривали, будто жила здесь очень сильная колдунья, вот она точно могла…
У Маши глаза разгорелись:
– Ой, Анечка, расскажи, пожалуйста!
Неожиданно ее поддержали остальные. А что еще делать, если ты сидишь в глухой деревне, в столетней избе с прохудившейся крышей, а за окнами потоп и светопреставление.
– Это всего лишь местная легенда, – предупредила Анна.
– Да ладно, мы не маленькие, страшная сказка на ночь, это же так жутко круто! – Пашка был в своем репертуаре.
– Хорошо, пусть так и будет, – начала Анна.
О русалках поговаривали давно. Как и вообще о нечистой силе: леших, водяных, кикиморах, оборотнях, домовых и всяких-прочих. Кто-то их видел, кто-то о них слышал, а кто-то придумал. Но одна загадочная история все-таки произошла. И никто не смог объяснить ее.
В деревне жила ведьма. Ну, это только так говорится – ведьма. На самом деле, кто ее знает, может, просто знахарка, травница. К ней, между прочим, даже из Москвы приезжали лечиться. Местные ее не то чтобы боялись, а скорее уважали, ну и побаивались, не без этого. Ничего такого злобного она не делала, во всяком случае, молоко у коров не пропадало, да и порчи ни на кого не насылалось. Но замечали за травницей странности. Кто-то из жителей пустил слух, будто видел ее набирающей воду из озера ночью. И как раз в самое полнолуние. Вроде она с мостков наклонялась и из лунной дорожки черпала, а потом, когда возвращалась с ведрами, в каждом полная луна плескалась. Что она с этой лунной водой делала? Не иначе как колдовство. А еще говорили, будто она летом по ночам дома не ночует, живет где-то в лесу, в шалаше. Что же, выходит, одинокая женщина, одна в лесу ночью и не боится никого. Между прочим, тут звери дикие бродят, да и люди всякие встречаются. Расспрашивать ведьму никто не решился – себе дороже. Да и дела особого никому нет, мало ли что болтают.
Женщина была одинокая, если не считать дальней родственницы, племянницы. Неожиданно приехала, вроде как в гости, да потом так и поселилась у тетки. Красивая была, работящая, когда бы ее ни увидели, она все время за работой. Но молчунья, думали даже, что немая. В то время в деревне народу было много. Парни как увидели красавицу, так стали к теткиному дому приходить, в окна заглядывать, девчонки местные прибегали, звали с собой, то на танцы, то на озеро, то за покупками. Но девушка хоть и улыбалась всем, но так же мило и отказывала. Так никто ее толком и не узнал, хотя прожила она у тетки почти год. А летом, как раз в это самое время, вдруг исчезла. Тетка сказала соседям, что племянница уехала. Уехала и уехала. Только нашлись люди, утверждавшие, будто племянница утонула в озере, не просто утонула, а утопилась от несчастной любви. И совсем уж несусветное болтали злые языки, мол, это тетка ее извела, заставила утопиться, чтоб иметь власть над русалками. Надо же такое придумать!
Поболтали-поболтали и перестали. Забыли. Вспомнили, только когда художник, приехавший из города на этюды, пропал. А может, он и не художник был, может, фотограф или еще кто…
– Тот самый? – спохватилась Маша.
– Да, тот самый, который с девушкой приехал, – Анна согласно кивнула. – Говорили, что его утопленница соблазнила.
– Племянница! – ахнула Маша. – Я так и знала! Она стала русалкой, да? Послушайте, а вдруг у меня ее гребень!
– Как романтично и жутко, – вздохнула Наташа. – Я до сих пор вспоминаю несчастную женщину на вокзале, представляете, приезжаете вы с любимым человеком на выходные в какое-нибудь хорошенькое местечко, собираетесь классно провести время, а вместо этого у вас на глазах мертвая девушка топит вашего парня в озере, а вы ничего не можете ни сделать, ни доказать.
– Да, ужасно, – согласилась Маша, – только у меня один вопрос крутится: отчего все-таки племянница утопилась? От несчастной любви или из-за злобных теткиных происков?
– Или она вообще не топилась, а преспокойно укатила к себе домой, – перебил ее Пашка, – и художника с собой прихватила заодно, чтоб излечиться от несчастной любви, – он с удовольствием расхохотался.
– Если только он сам не был несчастной любовью племянницы, – подал голос Илья.
– Что? – Маша резко повернулась к нему и взглянула с интересом. – Что ты сейчас сказал?
– А то и сказал, – начал объяснять Илья, – во всех сказках и легендах всегда так, все завязаны, художник и племянница знали друг друга, точнее, племянница любила художника, а он ее бросил, она приехала к тетке-колдунье лечиться от несчастной любви, тетка ее залечила окончательно. Девушка утопилась, а тут как раз ее бывший приехал, и она уже после своей смерти отомстила ему.
– Да-да, – воодушевилась Наташа, – а новая девушка художника на самом деле коварная разлучница, она еще раньше приезжала к тетке-колдунье, чтоб та сварила ей приворотного зелья для художника.
– Точно! – Пашка чуть не подпрыгнул на стуле. – Тетка сварила зелье на лунной воде, девица опоила художника, тот ушел от племянницы, племянница приехала к тетке и стала требовать расколдовать любимого, а та отказалась. Ну там наплела чего-нибудь, не умею, в школе не проходили…
Егор рассмеялся, Наташа подхватила. Маша тоже не выдержала и фыркнула.
– Как это ни смешно, но вы почти угадали, – прозвучал бесстрастный голос Анны.
– Да ладно! – Маша резко оборвала смех и уставилась на Анну.
– Примерно так все и было, – подтвердила она. – Девушку видели раньше в деревне, соседка вспомнила, она кралась огородами к дому колдуньи, а соседка подумала, может, воровка, мало ли, и хотела ее прогнать. Та под окошком встала и стукнула, соседка из-за своего забора хотела было крикнуть, но увидела, как к девушке подошла колдунья и о чем-то они заговорили, а потом колдунья ее в дом увела.
– Так она того, лечиться приезжала, – не сдержался Пашка, – с чего все взяли, будто тетка приворотным зельем приторговывает? Оклеветали бедную женщину, она, может, кроме самогонки вообще ничего не умела. – И снова всех насмешил.
– Может быть, – легко согласилась Анна, – только вы же просили рассказать сказку на ночь, вот я и рассказываю.
– Паш, ну не мешай, – Маша слегка толкнула Пашку в бок, тот сделал вид, что чуть не упал со стула.
– Судите сами, ту, которая когда-то была здесь с художником, вы видели на вокзале, остальных участников драмы или трагедии, не знаю, как точнее, больше никто не видел. Тетка-травница давно умерла. Деревня опустела.
Ночной визит
Засиделись за полночь. Спать никто не торопился, то ли днем выспались, то ли рассказ Анны произвел впечатление, и никому не хотелось оставаться в темноте. Маше, во всяком случае, точно не хотелось.
Но постепенно все разошлись. Наташа с Егором отправились на кровать за занавеску, Илья и Пашка полезли на чердак, там, по словам Пашки, было какое-то необыкновенное сено. Маше ничего не оставалось, как пожелать Ане и Виктору спокойной ночи и отправиться на свой топчан у печки.
Анна погасила свет. Все улеглись. Маша лежала на спине и всматривалась в темноту. Она слышала, как за окнами шумит дождь, как мерно капает вода в таз, как поскрипывают старые доски. Она вспомнила, что не сходила в туалет, и теперь, как назло, очень хотелось, но вставать и идти одной в темноту было очень страшно, но не будить же Анну. В туалет можно было пройти из сеней. Маша нащупала фонарик под подушкой, встала, стараясь не скрипеть половицами, подошла к двери в сени, открыла…
И увидела ее.
