странным он был озадачен виденьем; с яркой весенней листвою шумящей, яблоня машет навстречу ветвями, — ветви полны золотыми плодами, и от плодов тех льется по чаще райского воздуха запах манящий. Юноши сердце взыграло при этом, взор засиял его радостным светом: «Чудо я вижу! Господь справедливый старцу в награду создал это диво: вместо воды он, ему в подкрепленье, эти плоды возрастил, без сомненья». К яблоне руку он простирает, но, не достигши плодов, опускает. «Не прикасайся, ее не садивший!»— голоса ропот раздался глухого, как бы из-под земли выходивший. Не было вкруг никого здесь живого. Пень только рядом торчал одинокий, мох с ежевикой густой обвивался, да в стороне у заросшей дороги дуб полусгнивший с дуплом возвышался. Юноша пень обошел в изумленьи, глянул в дупло, обреченное тленью, взглядом окрестность он зорко обводит, но ни души, ни следа не находит, всюду безлюдье и запустенье. «Верно, обманут я звуком случайным, дикого зверя далеким рычаньем; может, источник то в камне забивший?» Так отнесясь к непонятному звуку, к яблоне вновь поднимает он руку. «Не прикасайся, ее не садивший!»— снова грозит ему голос упорный. Юноша обернулся проворно, — глядь—это пень тот седой, превеликий зашевелился под ежевикой; руки — два корня — к нему простирает, юношу к яблоне не подпускает; мохом топорщатся древние брови, очи краснеют, как бы от крови. Юноша смертно перепугался, трижды крестом он себя осеняет; словно птенец из гнезда выпадает, — не разбирая дороги — помчался вниз со скалы, по отрогам и кручам, ноги кровавя терном колючим, к старца ногам, прибежав, припадает. «Ах, мой отец! Злая сила пред нами: там, на скале одиноко стоящей, яблонь растет с золотыми плодами, пень сторожит ее говорящий: если кто к яблони близко подходит, корни он тянет, очи наводит, дьявольской силы взор их горящий!» «Сын мой! Ошибся ты! Милость господня то чудо являет: хвала в вышних богу! Видно, окончу я нынче дорогу, в этой земле успокоюсь сегодня! Друг! Отслужи мне последнее ныне: вверх проведи меня к этой вершине». Юноша старца приказ исполняет, — под руки взявши, вверх поднимает. А когда яблоня к ним уже близко, — пень перед старцем склоняется низко, руки простерши, радостно просит: «Долго, учитель мой, не приходил ты: саженец твой уже плодоносит, рви эти яблоки! Сам их садил ты». «О, успокойся, Загорж мой бедный, мир я несу тебе в час мой последний!
