слишком лик твой стал изменчив и потуплен долу взор!» «Я дитя свое убила, мать моя! Я дитя свое убила, плоть родную загубила — горе гнет меня с тех пор!» «Что ж теперь ты делать станешь, дочь моя! Что ж теперь ты делать станешь — чем беду свою поправишь, чтобы гнев небес смягчить?» «Я пойду теперь скитаться, мать моя! Я пойду теперь скитаться, — поищу травы-лекарства, чтобы душу облегчить!» «Где ж растет такое зелье, дочь моя! Где ж растет такое зелье, — чтоб вернуть душе веселье? За оградою какой?» «Там в воротах со столбами, мать моя! Там в воротах со столбами, с прочно вбитыми гвоздями с конопляною петлей!» «Что ж сказать мне молодому, дочь моя! Что ж сказать мне молодому, что ходил так часто к дому и с тобою счастлив был?» «Передай благословенье, мать моя! Передай благословенье за обман, за обольщенье и за то, что изменил!» «А с любовью материнской, дочь моя! Что с любовью материнской, самой нежной, самой близкой, что, как воск, мягка была?» «Над тобой мое проклятье, мать моя! Над тобой мое проклятье, — что изменнику в объятья волю кинуться дала!» 
Н Е З В А Н Ы Й Г О С Т Ь[27]
(баллада не в составе сборника, взята из стихотворений 2-го издания «Букета»)
Раскраснелись в пляске лица, шумно, тесно за столом, и невеста веселится — лихо пляшет с женихом. Пьян от счастья, в шуме, громе крикнул он: «Гей, веселей! Всем, что в погребе, что в доме, всем я потчую гостей!» За столом поднялся с места гость незваный и чужой: «Жизнь отдал бы, чтоб невеста круга три прошлась со мной!»
