Стояла там и троица. У самой двери. Кто-то из них приоткрыл дверь, как давеча ему.
В образовавшейся щели сперва показался нос, а затем и голова.
Бурносова! — узнал Олег.
— Игорь Федорович, что у вас за шум был сегодня ночью?! — дребезжащий голос ее требовал объяснений.
Тетка не решалась войти и цепко держалась за ручку. Подслеповатыми глазами она пыталась разглядеть, кто стоит в коридоре. Посмотрела на Леденевых, заметила в полумраке фигуру Олега и направилась к нему.
— Анатолий Иванович, объясните им, что я не потерплю!..
Она думает, что я брат! — сообразил Олег.
Приближаясь к нему, старуха, наконец, отыскала в кармане очки и напялила их на свой крючковатый нос.
Теперь она не могла не узнать его. Когда-то она гоняла их в детстве. Да и позже Олег не раз заставал ее в участке, когда приходил к Тольке (тетка была из тех жалобщиц, которые способны уняться только, угодив на тот свет).
— Олежек?! — неуверенно прозвучал ее голос.
Внезапно по коридору снова прокатился резкий порыв ледяного сквозняка, дверь вырвалась из рук старухи и с грохотом захлопнулась. В ту же секунду троица, которая пряталась за дверью, облепила старуху, не давая пути к отступлению. Надвинулись на нее и все трое Леденевых. Над головами людей, одержимых Легионом, засверкал холодный блеск.
Старуха завизжала, даже не понимая, что происходит, но ее крик утонул в хищных голосах Легиона. Она задергалась, желая добраться к двери, но кольцо людей держало крепко. Нимбы над их головами образовали плотный сгусток, высасывающий из несчастной тепло и разум.
Олег тоже почувствовал невероятную тягу — приблизиться к этому клубку тел и влить недостающую порцию холодного света в общее сияние. И тогда…
— Нет! — закричал он.
И он начал бить, рвать, резать эти сгустки и тянущиеся от них нити, как тогда — с полковником Алексеенко.
«Ты должен забрать ее разум! Она расскажет, что здесь случилось!»
Снова по коридору резанул сквозняк. Олег увидел рядом с собой ту собаку. И опять ему показалось, что он может разглядеть в ней еще что-то. Сгусток чего-то непонятного. Студнеобразный призрак, похожий на крысу.
— Нивграх! — закричал он.
«Замолчи! Их больше нет! А ты —
У него уже почти не было сил. Он собрал их остатки воедино, выпустив из себя с желанием отдать и остатки собственной жизни, если это поможет остановить Легион.
— Нет! — взревел Олег.
Клубок, обжимавший тетку Бурносову, тотчас рассыпался. Старуха вцепилась в ручку и рванула на себя, что есть сил. Троицу швырнуло обратно за распахнувшуюся дверь. Отец, мать и сын Леденевы, попятились назад, к своим комнатам.
Олег кинулся за теткой. Над ее головой все еще заметен был сверкающий клубок оборванных нитей, ведущих к тому, что составляло ее воспоминания и разум. Сверкающие нити сознания таяли на глазах. Вероятно Олег должен был схватиться за эти нити и втянуть их в себя, чтобы оправдать имя Ловца, как неожиданно назвал его Легион. Но он и не думал этого делать.
Старуха пятилась к своей квартире, шарпая обеими руками дверь, пытаясь отыскать ручку. Лицо ее перекосила гримаса непонимания и ужаса. Все еще визжа, она истово крестилась.
— Чур меня! Чур! Чур! — прорывалось сквозь старухин вой.
— Римма Захаровна! Это я, Олег! Все нормально! Все хорошо! — он схватил ее за плечи.
И вдруг у него вспыхнуло в глазах, когда он вдруг увидел в обратном порядке последние воспоминания старухи: самого себя со стороны, затем то, что произошло в квартире, и еще утренний визит к участковому, который был его братом.
Брат — ну конечно, как он мог забыть. Он должен прийти сюда. Но это будет вечером! — вспомнил Олег.
Он отпустил старуху, и та в одно мгновение скрылась за своей дверью.
Хорошо, что Толька не пришел сюда вместе с Бурносовой. Тогда Легион мог высосать разум, а с ним и жизнь.
По счастью до вечера еще уйма времени. И можно еще что-то придумать, чтобы брат не попал в руки чужой силы.
Бежать! — возникла мысль.
«Подумай о брате — он придет сюда!»
Верно, сволочи… Да и, если я сбегу, кто же тогда освободит Леденева и его родных? Разве остальные «меченые» не смогут покончить с ними, как это делали без меня?
Олег вернулся в квартиру профессора.
Никто из тех, кто стоял в коридоре, с момента бегства старухи даже не сошел с места.
Что вы делаете с детьми? — обратился Олег к Легиону, смотря на мальчика. Вы тоже забираете их память?
«Детская память ничтожна!.. Ничтожна!..» — как будто презрительно зафыркали голоса. «Он нам не нужен!»
А женщина? — он перевел взгляд на хозяйку.
«Глупое создание… Глупое… Чрезвычайно… Она нам не нужна!»
Значит, только профессор?
«Он… конечно, он!.. И это должен сделать ты?»
Троица надвинулась сзади, приблизившись так, что Олег ощущал их дыхание. Такое же ледяное, как сквозняк.
Но почему я? Разве они уже не делали этого без меня?
«Потому что ты самый строптивый из всех, кого мы знали! А мы знали многих…»
— Ихневмон. Нивграх! — прокричал Олег.
«Ты разве не понял? У тебя больше нет сил произносить это имя. Не пытайся призвать его и запугать нас. Его нет. Он выдумка, вздор!..»
И, словно по чужому велению, к нему двинулся сам Леденев, над головой которого заструился светящийся клубок нитей, такой же, какой он видел над головой сбежавшей старухи.
«Есть только одна возможность отсюда уйти — забрать то, что тебе нужно!»
— Это не мне нужно! Это нужно тебе! — крикнул Олег.
«Тебе тоже. Ты станешь Ловцом! Как они!»
— Нет! — крикнул Олег.
Он вбежал на кухню, не зная, что именно хочет сделать, но что-нибудь такое, чтобы запугать Легион. Лишить себя жизни — другого выхода он опять не знал. Схватить какой-нибудь нож и… по горлу. Или, как воины в старину, острием в грудь…
На этот раз голоса занялись яростным хохотом.
«Лучше вспомни о брате!.. Посмотри в окно!.. Посмотри в окно!» — взревели они.
Олег медленно приблизился к кухонному окну и выглянул наружу.
Пересекая детскую площадку, к дому приближался его старший брат, Анатолий Ляшко, лейтенант и участковый, жаждавший скорее расправиться с рутинным делом, дабы очистить свою совесть.
— Толька… — выдохнул Олег. — Какого черта. Ты же собирался прийти вечером!..
«Есть только одна возможность…» — напомнил Легион.
Забрать у Леденева его душу и жизнь. И отдать ее во власть Ледяного Улья. Все равно, что самому Дьяволу.
Грановский был прав, когда назвал эти голоса — Легионом, — подумал Олег. Он посмотрел на
