Природные способности, выработанное десятилетиями упрямство идти всегда до конца помогли Гурову посмотреть Нестеренко в глаза и сказать:
– Ну что, дружище, сейчас все зависит от нас с тобой. Если сегодняшний день последний, а судя по всему так оно и есть, то вчера Вердин совершил некий поступок, который окончательно подготовил день сегодняшний. А наблюдал вчера подонка отставной полковник, действующий сыщик Валентин Нестеренко. Ты рассказываешь, где Вердин вчера бывал, что делал, я слушаю, мы думаем.
Нестеренко машинально смял газету, сунул в карман, взглянул на Станислава Крячко, как бы прося у него помощи. Станислав не скорчил по привычке смешную гримасу, сжал кулаки и напрягся так, что на лице вздулись вены.
– Известно, я вел объект одной машиной, вынужден был его временами «терять», таких перерывов было… – Нестеренко вынул из кармана блокнот, коротко взглянул, убрал и продолжал, в записи не заглядывая: – Три, на двенадцать минут я его отпустил на Лубянской площади, он двигался по кругу внутренним левым рядом, а я правым, наружным, и он ушел в сторону Садового, где сделал правый поворот, я угадал, точнее, мне помог «жучок» на его машине, я увидел его уже у Курского вокзала.
Нестеренко описал еще два отрыва объекта от наблюдения, вычертил весь его путь по Москве, отметил места остановок, выход из машины, время отсутствия. Заходил Вердин в здание бывшего Госплана, в собственную контору, на Ленинградский рынок, в кафе или маленький ресторанчик на Беговой, в два магазина: один на Тверской, другой на Полянке. Из магазинов выходил с пакетами. Из своей конторы вынес черный кейс. В девятнадцать ноль восемь он вернулся домой, в двадцать Нестеренко передал наблюдение Станиславу.
Крячко согласно кивнул и сказал:
– До восьми он не выходил, затем пришла служебная «Волга», отвезла его в контору, где я передал Вердина ребятам Кулагина.
Гуров позвонил Кулагину, не здороваясь, спросил:
– Где сейчас моя любимая?
– Обедает, – ответил контрразведчик.
– Где именно обедает?
– Перезвони, я уточню.
– Что конкретно мы ищем, Станислав? – положив трубку, спросил Гуров.
– Я ничего не ищу, жду, когда ты вытащишь из-за пазухи кролика. – Крячко отвернулся.
– Станислав, мы даже мыслим с тобой одинаково! – неожиданно развеселился Гуров, ниоткуда возникла твердая уверенность удачи. Он закончил на совершенно несвойственном ему языке: – Чтоб я пропал, но мы сейчас их сделаем.
Глава 16
Гуров словно излучал энергию. Станислав перестал смотреть в окно, повернулся и уверенно сказал:
– Видеокамера! Не гвозди забивает, создана для съемки. Снимать Вердину нечего, не шпион… Снимать можно только арестанта. Зачем – вопрос другой… Вчера он искал место для съемки.
Гуров показал другу большой палец.
– Беговая, кафе или частный ресторанчик, – Гуров махнул рукой Светлову и тронул машину с места.
Тут же заверещал телефон. Гуров снял трубку.
– Павел? Хочешь отгадаю, где обедает моя любовь? Откуда? Я к твоему аппарату подключен! Шутка! Быстро пришли туда оперативников с оружием.
Вердин сидел в кабинете директора кафе, второй раз смотрел кассету с записью горячечного монолога Ивана Кустова.
Ни сам Вердин, ни его напарник с блокнотом и карандашом в кадр не попали. Иван оказался на редкость фотогеничным, на экране смотрелся вестерновским героем, держался свободно, говорил энергично, запинаясь, он помогал себе мимикой, чем усиливал эффект сказанного.
Поросенок, словно поставленный перед выступавшим рукой талантливого режиссера, поблескивал поджаренной спинкой.
Вердин был очень доволен результатом, который превзошел самые смелые ожидания.
– Молодец, Виктор Олегович, ты мужик головастый, – похвалил он себя вслух, выщелкнул кассету, аккуратно уложил в коробочку, затем в кейс.
Подполковник не знал, что, просмотрев видеозапись дважды, потерял драгоценное время и поставил себя в крайне тяжелое положение. Торжествуя, он снял телефонную трубку, набрал номер, соединившись, сказал лишь одно слово:
– Вперед!
«Пежо» влетел на Беговую. Нестеренко приподнялся на сиденье, севшим от напряжения голосом сказал:
– Тормози!
Оперативники выскочили из машины, Станислав зашептал:
– А вот и серая «волжанка» с мордоворотом за рулем.
– Стоп! – Гуров остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов и, достав неторопливо сигареты, начал прикуривать. – Мы прибыли на место, но не одни, Станислав, разуй глаза.
Напротив кафе стояла серая «Волга». «Пежо» остановился, не доезжая до «Волги» метров двадцать, а вот чуть дальше по этой же стороне улицы в этот момент припарковались джип – «Чероки» и «жигуль» девятой модели. Кто находился в машинах, разглядеть не удавалось. Но факт, что машины подлетели на скорости и встали как вкопанные, из машин вышли водители и с деловым видом подняли капоты, а изнутри никто не выходил, свидетельствовал, что дела Гурова и его двух оперативников складываются не лучшим образом.
– Радует, что к нам относятся серьезно, – юмор и оптимизм Станислава были неиссякаемы.
– С минуты на минуту к нам тоже подъедут, – сказал Гуров.
– За минуту из автомата можно уложить не троих, значительно больше, – ответил Станислав.
Гуров не знал, что оперативники из ФСБ не выехали, полковника Кулагина вызвали на большой ковер, и Павел беспомощно пытается доказать, что ему надо немедленно…
К «Пежо» подъехал «Москвич», но Светлов был без оружия, а его тачка в данной ситуации могла служить лишь отвлекающей мишенью.
– Прохожих, мать их… словно нарочно согнали, – матюгнулся Нестеренко.
– Все. Останемся живы, договорим. – Гуров жадно затянулся сигаретой. – Как только Иван выйдет, огонь по колесам «волжанки». Мы со Станиславом берем Ивана, Валентин, двигаешься вдоль домов, стреляешь в колеса их машин. Я забираю Ивана, ухожу на «Пежо», вы пытаетесь нас прикрыть. Попробуйте с Чапаевым сесть им на хвост, отвлеките их. Где же Павел, мать его…
Дверь кафе открылась, на улицу вышли «лейтенант» и Иван. Гуров и Крячко бросились к ним, Нестеренко выстрелил в переднее колесо «Волги», побежал вдоль домов.
На улице на мгновение повисла тишина, затем поднялись крики, начали сигналить машины, два «жигуленка» сцепились в железных объятиях, образовалась «пробка».
Гуров, не вынимая «вальтера» из кармана, прострелил «лейтенанту» ногу. С непривычки пьяный Иван остановился, улыбаясь; Крячко ударил его рукояткой пистолета по шее, стараясь не вырубить сознание, иначе придется тащить на руках. Гуров защелкнул на убийце наручники, швырнул его в «Пежо», сам сел за руль и сумел в создавшейся автомобильной сумятице развернуться в обратную сторону.
Первые секунды схватки нападавшие выиграли, но шок миновал, и джип, сигналя, тоже двинулся поперек дороги. Как назло, грузовиков, которые обычно забивают Беговую, рядом не оказалось, а легковушки, испугавшись мощной машины, тормозили, пытаясь увернуться от столкновения с джипом. Он задел какой- то «жигуль», выбросил его на тротуар, развернулся и бросился вдогонку за «Пежо».
На свободной трассе джип не мог достать «Пежо», но на забитой машинами улице, он, несмотря на свои габариты, получил преимущество. Легковушки шарахались от мощной машины, освобождали дорогу, в тот момент когда легкий изящный «Пежо» пытался лавировать в плотном потоке.
«Москвич» Светлова безнадежно застрял в «пробке», нервно сигналили водители, бестолково свистел инспектор ГАИ.
Крячко сидел рядом с Нестеренко на заднем сиденье «Москвича», неумело перевязывал руку оперативника и, словно заклинание, повторял:
– Он уйдет! Я знаю, он уйдет! Откуда бандиты? Это же не оперативники, Валентин!
Нестеренко, сжав зубы, матерился и на глупые вопросы не отвечал.
– Тулин! – Крячко, помогая себе зубами, разорвал рукав и наконец обнажил раненую руку Нестеренко. – Сквозная! Тебе повезло, парень! – Он начал мастерить жгут, чтобы перетянуть руку выше ранения и остановить кровь.
– Тулин! Сука! Я никогда ему не верил! Мудак, я был обязан доказать Гурову!
– Стасик, ты еще соплив, чтобы доказывать Гурову, – неожиданно сказал сидевший за рулем Светлов. – Не знаю, кто вызвал сюда боевиков, но придумал это не Тулин. – Он открыл «бардачок», достал бутылку коньяка, протянул Нестеренко. – Хлебни как следует, во все времена помогало.
Гуров в зеркало заднего вида наблюдал, как джип неумолимо приближается, как опустилось одно стекло, мелькнул автоматный ствол. Сыщик хотел обмануть преследователей, перестроился на ряд левее, будто собирается уйти в тоннель под Ленинградским шоссе, тут же вернулся вправо, имея впереди метров пятьдесят свободного пространства, оторвался, но ненадолго, впереди поворачивал грузовик с прицепом. Джип попросту снес какую-то легковушку, перестроился и рванулся следом за Гуровым к Ленинградке.
Здесь, на Ленинградском шоссе, обычно стояла машина ГАИ, порой и две, но так случается, если вы превысили скорость. Сейчас, когда Гуров собирался совершить грубейшее нарушение и пересечь шоссе, выехав на противоположную сторону, милицейских экипажей не было, лишь напротив маячил одинокий инспектор. Ничего не сообразит и не успеет, если его не срежут из автомата.
На заднем сиденье Иван сначала забился в угол, не мог сообразить, что происходит. Машина незнакомая, мужик за рулем чужой, решительный. Свобода, казалось, он уже ощущает ее вкус, сменилась наручниками. Гуров был живой человек, в горячке задержания не успел подумать и сковал руки Ивана спереди. Он смотрел на браслеты, на голову незнакомца, который явно от кого-то удирал. Водила был враг, ясно без слов. Иван выполз из угла, примерился и ударил Гурова наручниками. Иван не учел, что водитель непрерывно смотрит в зеркало заднего вида, маневры Ивана видит прекрасно и от удара легко уклонился.
– Они гонятся не за мной, а за тобой! – сказал Гуров. – Тебя приговорили, Иван.
Гуров увернулся от хлынувшего слева потока машин, начал пересекать шоссе, когда стоявший впереди инспектор ГАИ, находившийся точно напротив нарушителя, засвистел что было мочи и замахал полосатым жезлом.
– Ты бы лучше спрятался, дружище, – пробормотал Гуров, видя, как джип вылетает следом на площадь.
Пока он оценивал ситуацию с джипом и гаишником, потерял из виду Ивана, который, изловчившись, накинул на горло Гурову цепочку наручников. Сыщика
