Эта мысль была столь ошеломительно смешной, что он не удержался и свалился со спины Живоглота прямо на дорожку.
Эти растения… они такие прекрасные… они оплетают его пальцы и руки… никогда в жизни он не видел ничего чудеснее…
Кто-то схватил его сзади и поволок прочь от замечательных новых друзей, этих серебристо-белых цветочков, которые не хотели отпускать его. Они крепко вцепились в его руки, и их с трудом удалось от него оторвать.
— Пока! — крикнул Грегор, когда его волокли прочь. — Рад был знакомству!
Потом он лежал в прохладном, зеленом, пахнущем лимоном мире, продолжая смеяться своей шутке об этом «нечто, похожем на звезду, которую здесь никогда не видели», — и вдруг понял, что шутка перестала казаться смешной.
Его охватила тревога — и он сел. Все они находились на краю большого прямоугольного поля, заросшего звездолистом. Босоножка лежала неподалеку от Грегора, смеясь над своими большими пальцами. Найк икала, что вызывало у Люксы и Газарда приступы гомерического хохота. Аврора, которая наконец снова могла летать, крутила в воздухе сальто. И все они выглядели одурманенными и опьяненными.
Живоглот и Хэмнет глубоко дышали, пытаясь вдохнуть как можно больше аромата звездолиста, и Грегор последовал их примеру. Голова у него тут же стала проясняться.
— Что это было? — спросил он.
— Эти цветы испускают аромат, который дурманит и заставляет испытывать ощущение безграничного счастья, — ответил Хэмнет. — А потом, видимо, они утаскивают тебя в Виноградники и там лишают памяти.
— Ничего себе! Вы бы хоть предупредили! — произнес Грегор.
— Мы боялись, что ты полезешь с ними в драку, — сказал Хэмнет. — Попытаешься сражаться. Тогда тебе точно пришел бы конец.
— Мы могли бы с ними сразиться, — отреагировала Люкса, но тут Найк еще раз икнула — и Люкса опрокинулась от смеха на землю.
— Вот как?! — Живоглот сделал круглые глаза. — А как насчет того, ваше величество, что нам с Хэмнетом пришлось добрую половину пути волочить вас силком? Эту часть путешествия вы не помните?
Грегор увидел смущенное выражение на лице Люксы и подумал, что, видимо, с ней случилось примерно то же самое, что и с ним.
— На маленьких оно действует очень быстро, — продолжал Хэмнет. — Хорошо, что вчера Газард был с нами. Он начал хихикать и дурачиться почти сразу, как мы вступили в этот коридор, это было для нас предупреждением, чего нам опасаться.
Он обнял Газарда и прижал к себе.
— А теперь мы будем собирать листочки? — спросил Газард нетерпеливо. — Я могу помогать?
— Да, мы будем это делать вместе, — сказал Хэмнет. — Чем скорее мы закончим — тем лучше.
Но прежде чем они приступили к сбору растений, Хэмнет настоял, чтобы они все съели по пригоршне звездолиста.
— Ho зачем? — недоумевал Грегор. — Ни у кого из нас нет чумы!
— Мы не можем исключить заражения, — возразил ему Хэмнет. — Вспомни пророчество.
Вместе должны отыскать тот бесценный дар, что в колыбели покоится и лишь один может от яда очистить кровь и спасти.
Это значит, что чума зародилась где-то здесь, на Виноградниках. А мы все в царапинах и ранах. Твоя нога, Грегор. И эти следы от лиан…
Он перевернул его руку и продемонстрировал крестообразные следы в тех местах, где ее обвивали лианы.
— Чума может витать здесь в воздухе. Она может расти вместе с растениями или дремать в земле, на которой мы стоим. Будь уверен, она найдет способ попасть в твою кровь.
— Босоножка! — позвал Грегор. — Иди-ка сюда, нам нужно кое-что съесть.
Он не раздумывая запихнул целую пригоршню звездолиста в рот и начал жевать. Не так уж плохо, похоже на смесь лимона, зеленого чая и мяты. Босоножка есть листочки решительно отказывалась — она не ела зелень, но Хэмнет придумал игру «кто больше и быстрее съест звездолистиков». Газард и Темп играли вместе с ней и почти всякий раз позволяли ей выиграть, так что вскоре она сжевала и проглотила достаточное количество лечебной травы.
Собирать звездолист было приятно — он легко отрывался от стебелька, к которому крепился. Но никто не подумал заранее о том, во что и как они будут упаковывать собранные листочки, чтобы доставить их домой. В снопы его увязывать не получалось — не позволяла высота стебля, он был всего сантиметров тридцать высотой.
Тогда Грегор вспомнил, что у него есть скотч.
— Вот, я придумал! — воскликнул он.
При помощи скотча они могут упаковать целое поле звездолиста.
— Ты просто молодчина! — похвалил его Хэмнет. — Спасибо!
— Не меня надо благодарить, а Марета, — ляпнул Грегор и сразу прикусил язык.
Теперь, когда ему была известна история сада Гесперид и то, как Марет спас жизнь Хэмнету, он почувствовал неловкость, произнеся это имя.
— Прости, — пробормотал он.
— За что? — удивился Хэмнет. — Марет — один из немногих людей, перед которыми я считаю себя должником.
— Да, — вздохнул Грегор с облегчением. — Он замечательный.
— Ну что ж, — объявил Хэмнет. — Давайте собирать урожай.
Все с энтузиазмом принялись за работу, но вскоре выяснилось, что реальная польза в деле упаковки есть только от людей — у других существ со скотчем возникали проблемы. Да и Босоножка с Газардом были те еще помощники, поэтому их отправили собирать листочки. Газард собирал, а Босоножка напевала на мотив «Алфавитной песенки» полюбившийся ей рефрен из пророчества: «Поворот, и еще, и еще, и опять не туда…» — и весело кружилась, а потом, смеясь, падала в траву. Аврора и Найк, чья дееспособность была все еще ограничена, присматривали за ней. Когда поле наскучило Босоножке и она начала проявлять интерес к зарослям вокруг, Грегор достал из рюкзака и вручил ей мячик, а еще он дал ей зеркальце Нериссы — Босоножка обожала строить себе рожицы.
Грегор работал в паре с Люксой, они отрывали полоски скотча и связывали пучки звездолиста. Хэмнет принимал пучки и складывал их вместе, постепенно у него получилось что-то вроде стога.
Когда он не мог их слышать, Грегор повернулся к Люксе:
— Интересную историю рассказал Живоглот.
— Да, это объясняет то, почему он бежал из Регалии, — кивнула Люкса. — Но это не объясняет, почему он не вернулся, когда его сознание вполне прояснилось.
— Да потому, что он не хотел больше сражаться, Люкса, это же очевидно! — сказал Грегор. — Он больше не мог убивать.
— Никто из нас не получает удовольствия от убийства, — возразила Люкса. — Но мы вынуждены делать это — чтобы выжить.
— Что ты хочешь этим сказать? Что он трус? — нахмурился Грегор.
— Нет, трус не тот, кто боится умереть. Но я думаю, что ему легче было остаться здесь, в джунглях, одному, чем вернуться к своей прежней жизни, — заметила Люкса.
Грегор задумался. Во-первых, меньше всего жизнь в джунглях похожа на праздник. А потом — Хэмнет ведь оставил всех, кого любил. Он не мог знать, что встретит женщину-наземную и у них родится Газард. Он вряд ли вообще рассчитывал, что сможет выжить. Он оставил все — дом, любимых, прежнюю жизнь… и лишь потому, что остро осознал: то, что он делал в Регалии, — неправильно.
— Не знаю, Люкса, — покачал головой Грегор. — Я думаю, это был очень смелый поступок. И я думаю, для него это был в тот момент единственно возможный выбор.
— Я тоже не знаю. — И Люкса наклонила голову, будто бодаясь. — Но смог бы ты, Грегор, оставить вот так свою семью?
