БЕЛЫЕ РАДЖИ

В снятых миссис де Виндт апартаментах стояло фортепьяно, и Маргарет на нем упражнялась. Едва она добралась до менуэта из сонаты Моцарта ля-мажор, с наслаждением избегая расставленных ловушек, в гостиную вошел Чарльз и положил на фортепьяно скомканную записку. Это предложение руки и сердца было написано скверными виршами, которые нельзя ни перевести, ни прокомментировать[68]. Она с любопытством их прочитала, сочтя чуждой радже грубоватой шуткой, и беззаботно рассмеялась, как смеются только в девятнадцать лет.

— Прошу вас, не смейтесь.

— А что?

— Это серьезно... Это мое предложение. Она застыла от изумления.

— Дайте подумать до вечера. Я отвечу перед ужином.

Она пошла в оранжерею и там, в духоте, среди растительных ароматов, решила подвести итог. Мать считала ее докучливой, а родня, за вычетом любимого и любящего Гарри, была к ней равнодушна либо враждебна. Маргарет представила, какая банальная жизнь уготована ей в будущем: придется разрываться между светскими встречами, бессмысленными обязанностями и обманчивыми вольностями. Пошлой скуке она предпочла авантюру с ненадежной верховной властью, пусть даже они с Чарльзом совсем не любили друг друга. Любопытство и тщеславие убедили ее принять предложение, а восторг перед незаурядным во многих отношениях человеком вынудил согласиться. Она старательно принарядилась к ужину, вставив себе в шиньон чайную розу, и встретила раджу внизу лестницы:

— Я согласна, - коротко сказала она, опустив руку на драконов и гарпий тщательно отделанных псевдоренессансных перил.

— Благодарю вас, Маргарет. Можно ли попросить вас никому об этом не говорить, пока я не извещу вашу мать?

В тот же вечер он покинул Инсбрук. Весьма удивленная столь внезапным отъездом, Лили де Виндт поразилась еще сильнее, получив в Уорн-форде письмо от раджи, где говорилось о согласии Маргарет.

— Сядь. Тебе, конечно, известно содержание этого письма?.. Если даже ты согласилась выйти за Чарльза, я не могу допустить этого союза. Он нежелателен.

— Но почему, мама?

— Ты слишком молода для рискованной совместной жизни с мужчиной старше тебя на двадцать лет, да еще и в джунглях, кишащих охотниками за головами. К тому же Чарльз - полная противоположность того, что зовется выгодной партией.

— Уверяю тебя, мама, как бы ты не противилась, он будет упорно добиваться своего. Он всегда так делает. Ты же читала его книгу и знакома с его жизнью.

— Тем хуже для него... Я сказала: нет. Ты хорошо поняла?

Маргарет расплакалась и, приводя весьма сбивчивые отговорки, осыпала мать упреками.

Люси, Мерси и Нэнси тоже подняли крик. Им поддакивали остальные члены семейства, разумеется, за вычетом Гарри: во время страшных домашних ссор он лишь загадывал желания, скрестив указательные пальцы, и уже представлял себя на саравакской службе. Осуждение семьи де Виндт подтверждало, каким слабым доверием пользовался радж в Великобритании. Ну а самого Белого раджу высшее британское общество считало человеком, пусть родовитым, однако начисто лишенным светского лоска. Такая красивая, молодая и богатая девушка, как Маргарет, заслуживала большего.

Но волшебное вещество под названием кровь меняет всё. Кровотечение заставило миссис де Виндт обратиться к врачу, а тот не скрыл, что она уже давно страдает смертельным недугом и ей уже ничем нельзя помочь. Слабо привязанная к детям Лили все же сознавала свою ответственность, и лучшее средство избежать опеки Люси, Мерси и Нэнси над сиротами заключалось, несомненно, в том, чтобы сделать своим зятем Чарльза, который сумеет позаботиться о двух несовершеннолетних. Не говоря уж о злорадстве Лили и ее желании досадить тетушкам. Брак был заключен в церкви Хайворт-Черч 20 октября 1869 года, через три недели после двадцатилетия Маргарет. Присутствовали несколько друзей, и не было никакого семейного муравейника: тетушек де Виндт, равно как и родню раджи, никто не пригласил. Маргарет не была ни сентиментальной, ни плаксивой, но все же разрыдалась, что весьма польстило радже, а затем, одетая в обшитый бархатным табачным сутажом костюм цвета шампанского, в ботинках с перламутровыми пуговицами и в приподнятой крошечной фетровой шляпке с капуцинским бантом, шагнула навстречу своей необычайной судьбе.

В тактично забронированном миссис де Виндт купе, - такое никогда бы не пришло в голову самому радже, - Чарльз усадил Маргарет в углу с номером «Панча», а сам, разместившись напротив, погрузился в чтение «Тайме» до самого Эксетера. Он зарезервировал номера в хорошем отеле, но отказался от разорительного ужина и велел принести две ножки жареного фазана, хлеба, масла, чай и немного хереса. Грустный свадебный пир. Чтобы не тратиться впредь на еду, на следующий день Чарльз предусмотрительно накупил по пути в Барретор армейских сухарей на пять шиллингов. Первый месяц не выдался медовым, иначе это противоречило бы бережливости раджи, и запомнился молодой рани длинным списком супружеской экономии.

Приключение начиналось неважнецки. Барретор показался Маргарет зловещим местом, особенно после того, как она приняла там свою свекровь и невестку, уязвленных тем, что Чарльз сделал выбор, не посоветовавшись с ними, и даже отказавших его молодой жене в какой-либо личной собственности, помимо обручального кольца. Учитывая приданое Маргарет, это было уже чересчур. Она ответила сомнительным каламбуром и порадовалась, что Саравак находится так далеко.

Через пару недель Лили де Виндт действительно умерла. Гарри должен был остаться на один-два года в интернате, а долю Маргарет перечислили прямиком в казну раджа. Рани знала, что ей всегда придется довольствоваться малым, но, ненавидя ссоры, умела любезно уступать и соглашаться с тем что раджа печется исключительно о процветании Саравака. Самому же Чарльзу не хватало не столько сердечности, сколько обаяния, теплоты и общительности. Правда, он порой компенсировал их великодушными поступками, если только это не затрагивало бюджет.

В начале 1870 года супружеская чета села в Марселе на судно компании «П.&О.» Рани ждала ребенка, и, несмотря на заботу мужа, плавание стало для нее сущим кошмаром. К счастью, мучения сократил торжественно открытый четыре месяца тому Суэцкий канал, и путешественники прибыли в Сингапур уже в апреле.

За излучиной реки взгляду Маргарет открылся правый берег Кучинга с саговыми мануфактурами, складами, выкрашенными в яркие цвета длинными деревянными верандами и пришвартованными у груд копры сампангами; а также постоянно окутанный дымом петард берег левый, китайские вымпелы с поздравлениями вновь прибывшим и зеленый дракон на треугольном золотом фоне, флот праху под праздничными пологами, Юнион-Джек, черный с белой четвертью натунский флаг и саравакский флаг с сине-красным крестом.

У дебаркадера их ждали малайские хаджи в золотой парче и худосочные знатные дамы под вышитыми покрывалами; индусы в тюрбанах нежных расцветок; офицеры в парадных мундирах;

китайские сановники в просторных, как постовые будки, и отделенных от тела бамбуковым каркасом шелковых мантиях; старый палач с Желтым зонтом; рейнджеры с блестящими духовыми инструментами; и почетный караул, который в знак царского приветствия выстрелил из пушки.

Перед отъездом в Европу раджа приказал снести башню Резиденции губернатора, приносившую, по слухам, несчастье, и начал строительство Астаны[69]. Поскольку здание еще не было достроено, Чарльз и Маргарет временно поселились в большом бунгало, которое до своего отъезда два года назад занимали Коллинзы. После пережитых во время восстания гунсы ужасов миссис Берта Коллинз сильно изменилась: привыкнув считать себя первой леди Саравака, она весьма неодобрительно отнеслась к прибытию роскошной великанши и вела себя, как сварливая баба. Резиденция смогла, наконец, принять своих обитателей лишь к лету.

Астана - причудливое сооружение с двумя флигелями, кирпичными колоннадами и толстыми кровлями из сверхпрочной древесины, - включала также неоготическую башню, где помещался вход и главная лестница. Восточная часть предназначалась для гостей, в центральной и западной находились жилые комнаты, а в