Инферно

напечатано несколько сот экземпляров, но сохранилось всего около десятка. Они исключительно редкие.

Марте пришло в голову, что Лэнгдон просто хочет порисоваться перед младшей сестрой и потому притворяется, будто видит эту книгу в первый раз. Для профессора, снискавшего всеобщее уважение не только научными заслугами, но и своей скромностью, такое поведение выглядело весьма странным.

– Этот экспонат мы временно позаимствовали из Лауренцианы, – сказала Марта. – Если вы с Робертом еще не были в этой библиотеке, сходите обязательно. У них очень эффектная лестница, спроектированная самим Микеланджело, – она ведет в первый в мире общественный читальный зал. Поначалу книги в нем буквально приковывались к сиденьям, чтобы их никто не унес. Конечно, многие из этих книг были единственными в мире.

– Потрясающе, – откликнулась Сиена, косясь в глубь музея. – А к маске, значит, туда?

Куда она спешит? Марта еще не успела толком отдышаться.

– Да, но тут есть еще кое-что интересное. – Она показала на маленькую лестницу за нишей, уходящую в потолок. – По этой лесенке можно подняться на смотровую площадку под крышей, откуда знаменитый подвесной потолок Вазари виден сверху. Я могу подождать вас здесь, пока вы…

– Пожалуйста, Марта, – перебила ее Сиена. – Мне очень хочется взглянуть на маску. К сожалению, у нас маловато времени.

Марта недоуменно воззрилась на эту молодую красивую женщину. Ей очень не нравилась современная манера называть по имени полузнакомых людей. Я синьора Альварес, мысленно возмутилась она. И между прочим, делаю тебе одолжение. Но вслух она сказала только:

– Хорошо, Сиена. Идемте.

Ведя Лэнгдона и его сестру дальше по анфиладе музейных помещений, Марта больше не тратила времени на ученые комментарии. Прошлым вечером Лэнгдон с Дуомино почти полчаса не выходили из узкого андито, где была выставлена маска Данте. Заинтригованная таким интересом гостей к этой маске, Марта спросила у них, чем он вызван – уж не теми ли странными событиями, которые происходили вокруг нее в течение последнего года? Лэнгдон и Дуомино уклонились от прямого ответа.

По дороге к андито Лэнгдон принялся объяснять сестре простую технику изготовления посмертных масок. Марта с удовольствием отметила про себя, что сейчас профессор говорит без тени фальши – не то что минуту назад, когда он прикинулся, будто видит их экземпляр «Божественной комедии» первый раз в жизни.

– Вскоре после смерти, – рассказывал Лэнгдон, – лицо усопшего смазывают оливковым маслом. Затем на него наносят слой влажного гипса, закрывая все – рот, нос, глаза – от линии волос до самой шеи. Затвердевший гипс легко снимается и используется в качестве формы, в которую заливают свежий гипсовый раствор. Затвердев в свою очередь, он образует точную копию лица покойного. Особенно часто таким способом запечатлевали внешность гениев и других знаменитостей. Данте, Шекспир, Вольтер, Тассо, Китс – со всех них были сняты посмертные маски.

– Вот мы и пришли, – провозгласила Марта у входа в андито. Отступив в сторонку, она жестом пригласила Лэнгдона и его сестру войти первыми. – Маска в шкафчике у стены по левую руку. За ограждение просьба не заходить.

– Спасибо. – Сиена ступила в узкий коридор, подошла к шкафчику и заглянула внутрь. Глаза ее широко распахнулись, и она оглянулась на брата с выражением неподдельного ужаса.

Марта наблюдала такую реакцию тысячу раз. Увидев маску, многие посетители невольно отшатывались – изборожденное морщинами лицо Данте с крючковатым носом и закрытыми глазами и впрямь выглядело жутковато.

Догнав Сиену, Лэнгдон тоже заглянул в шкафчик – и тоже отпрянул от него с удивленным видом.

Марта поморщилась. Che esagerato[30]. Она вошла в андито следом за ними. Но стоило ей, в свою очередь, посмотреть в шкафчик, как у нее вырвался испуганный возглас. Oh mio Dio![31]

Марта Альварес ожидала, что из шкафчика на нее взглянет знакомое мертвое лицо Данте, однако увидела лишь атласную внутреннюю обивку и крючок, на котором обычно висела маска.

Зажав рот ладонью, Марта в ужасе уставилась на пустой шкафчик. Ей стало трудно дышать, и она машинально оперлась на один из столбиков ограждения. Наконец она оторвала взгляд от опустевшего стенда и кинулась к главному входу в музей, где еще должна была дежурить ночная охрана.

– La maschera di Dante! – завопила она как безумная. – La maschera di Dante e sparita![32]

Глава 40

Вся дрожа, Марта Альварес стояла перед опустевшим шкафчиком. Она надеялась, что узел, который все туже завязывается у нее в животе, – симптом паники, а не начало родовых схваток.

Посмертная маска Данте пропала!

Двое охранников уже прибежали в андито, увидели пустой стенд и развернули бурную деятельность. Один бросился в дежурку проверять записи камер видеонаблюдения за прошлый вечер, а второй только что закончил телефонный разговор с полицией.

– La polizia arrivera tra venti minuti![33] – сообщил он Марте, повесив трубку.

– Venti minuti?! – возмутилась она. Через двадцать минут?! – У нас украли бесценное произведение искусства!

Охранник объяснил, что вся городская полиция сейчас работает в авральном режиме и найти свободного человека, который мог бы приехать и начать расследование, не так просто.

– Che cosa potrebbe esserci di piu grave?! – гневно воскликнула она. Что может быть серьезнее?!

Лэнгдон с Сиеной обменялись беспокойными взглядами, и Марта поняла, что ее гости перегружены впечатлениями. И неудивительно! Зайдя в музей всего лишь для того, чтобы мельком взглянуть на маску, они угодили в самую гущу суматохи, вызванной серьезнейшей кражей. Вчера вечером или ночью кто-то проник в галерею и украл посмертную маску Данте.

Марта знала, что в музее есть намного более ценные экспонаты, и убеждала себя, что худа без добра не бывает. Их ведь тоже могли украсть! Однако это была первая кража за всю историю музея. А я даже не знаю, что положено делать в таких случаях!

На Марту вдруг накатила слабость, и она снова оперлась на столбик с канатом.

Оба охранника с растерянным видом перечислили Марте все события минувшего вечера и свои собственные действия. Примерно в десять Марта привела в музей Лэнгдона и Дуомино. Чуть позже все трое вышли вместе. Охранники снова заперли двери, включили сигнализацию – и, насколько им было известно, никто больше не входил в галерею и не выходил оттуда вплоть до настоящего момента.

– Это невозможно! – сердито воскликнула Марта по-итальянски. – Когда мы втроем вышли из музея вчера вечером, маска была на месте, а это значит, что кто-то побывал в галерее после нас!

Охранники только беспомощно разводили руками.

– Noi non abbiamo visto nessuno![34]

Зная, что полиция уже в пути, Марта отправилась в дежурную комнату охраны так быстро, как только позволяла ее беременность. Лэнгдон с Сиеной, охваченные волнением, зашагали за ней.

Видеокамеры, подумала Марта. Уж они-то покажут нам, кто заходил сюда прошлой ночью!

А в трех кварталах от дворца Вайента отступила в тень при виде двух полицейских, которые пробирались сквозь толпу, показывая прохожим фотографии Лэнгдона.

Когда участники облавы были неподалеку от Вайенты, у одного из них заработала рация – передавали обычную информационную сводку. Диспетчер говорил коротко и по-итальянски, но Вайента уловила суть: если в районе палаццо Веккьо есть свободные полицейские, они должны выйти на связь, потому что в музее дворца произошло ЧП.

Двое с рацией не обратили на этот призыв ровно никакого внимания, но Вайента сразу навострила уши.

В музее палаццо Веккьо?

Вчерашнее фиаско – то самое, из-за которого ее карьера теперь висела на ниточке, – случилось как раз в переулке рядом с палаццо Веккьо.

Тем временем рация продолжала вещать. Сильные помехи мешали разобрать, о чем идет речь, однако два слова прозвучали вполне отчетливо: Данте Алигьери.

Вайента мгновенно напряглась. Данте Алигьери?! Это никак не могло быть простым совпадением. Она круто повернулась в сторону палаццо Веккьо и отыскала глазами его зубчатую башню, возвышающуюся над крышами соседних зданий.

Что же именно произошло в музее? И когда?!

Вайента достаточно долго проработала аналитиком в полевых условиях и знала, что совпадения бывают на свете гораздо реже, чем думает большинство людей. Музей палаццо Веккьо… и Данте? Это должно было иметь отношение к Лэнгдону.

Вайента с самого начала предполагала, что Лэнгдон вернется в Старый город. Это было бы логично: ведь именно в Старом городе он находился вчера вечером, когда все покатилось под откос.

Теперь, при свете дня, Вайента задумалась: а может быть, Лэнгдон все-таки смог вернуться в район палаццо Веккьо в надежде найти то, что он ищет? Она была уверена, что по мосту, который она караулила, он не проходил. Конечно, в городе хватало и других мостов, но чтобы добраться пешком от садов Боболи до любого из них, требовалось чересчур много времени.

Она заметила, что под мостом проплывает гоночная лодка с командой из четырех человек. На борту лодки значилось: «SOCIETA CANOTTIERI FIRENZE» – «Гребной клуб Флоренции». Бросающиеся в глаза красно-белые весла взлетали и опускались с идеальной синхронностью.

А вдруг Лэнгдон воспользовался лодкой? Это было сомнительно, однако чутье подсказывало Вайенте, что полицейская сводка насчет палаццо Веккьо имеет прямое отношение к тому, что ее волнует.

– А теперь расчехляем фотоаппараты! – раздался поблизости женский голос. Говорили по-английски, но с итальянским акцентом.

Обернувшись, Вайента увидела яркий оранжевый помпон на тросточке – это был жезл девушки-гида, которая вела через Понте Веккьо группу туристов, смахивающую на стайку утят.

– Прямо над вами находится самый большой шедевр Вазари! – воскликнула девушка с профессиональным энтузиазмом, воздевая свой жезл, чтобы все ее подопечные посмотрели вверх.

Раньше Вайента этого не замечала, но на уровне второго этажа, над крышами ларьков, тянулось что-то вроде узкой крытой галереи.

– Коридор Вазари! – провозгласила девушка с жезлом. – По этому туннелю длиной почти в километр члены семейства Медичи могли в любое время благополучно