когда работал на Ковент-Гарден. Тогда меня тоже несправедливо обвинили в торговле в неположенных местах, и мое слово было против слова других продавцов. Оказалось, что мое ничего не стоит, и я проиграл.
Я понимал, что и в этот раз нет смысла опротестовывать приговор. Я молча подписал нужные бумаги, сдал накидку и удостоверение продавца и поехал домой. Я был расстроен, но уже смирился со случившимся.
– Как там говорится? Ни одно доброе дело не останется безнаказанным? – спросил я у Боба, когда мы спустились в метро.
Я решил, что весь следующий месяц буду работать над книгой, время от времени выходя на улицу с гитарой, а потом вернусь на станцию «Энджел». Если бы все было так просто…
В конце месяца я поехал в Воксхолл, чтобы забрать накидку и удостоверение продавца. Я не был уверен, что мне их отдадут, поэтому на всякий случай захватил гитару. Я зря волновался: инспектор сказал, что я могу вернуться к работе. Обрадовавшись, я купил журналы прямо в головном офисе и отправился на свою станцию.
– Мы снова в деле, Боб, – бодро сообщил я коту, когда мы сели в автобус, который должен был отвезти нас на другой берег Темзы.
Наше место пустовало. Оно по-прежнему было записано за мной, поэтому никто не имел право его занимать, но я бы не удивился, если бы кто-нибудь воспользовался моим отсутствием. Разложив журналы, я приступил к работе. А через полчаса появился другой продавец. Я несколько раз видел этого парня, он относительно недавно получил удостоверение «Big Issue» и работал вместе с грязным, неприветливым псом.
– Ты что тут делаешь? Это мое место! – сказал он.
– Нет, – озадаченно возразил я. – Я с прошлого года здесь работаю.
– Может, в прошлом году это и было твое место, но теперь оно мое. Я зарегистрировался в головном офисе.
– Что? Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Меня и Боба тут все знают, про нас даже в газете писали, – сказал я, стараясь держать себя в руках.
Парень пожал плечами и надулся.
– Что я могу сказать? – пробурчал он. – Иди поговори с Ритой. Она сама тебе все расскажет.
– И пойду, не беспокойся, – ответил я, направляясь к стойке координатора на Айлингтон-Грин.
Судя по тому, как вытянулось лицо Риты, стоило ей меня увидеть, нас ждали плохие новости.
– О, привет, Джеймс, – пробормотала она, старательно отводя глаза.
Я рассказал ей о парне с собакой, и Рита тяжело вздохнула:
– Послушай, не я так решила. Я сказала ему, что это твое место и что тебя отстранили всего на месяц. Он две недели околачивался поблизости, потом поехал в Воксхолл, и там сказали, что он может его занять. Меня никто не спрашивал.
Я не знал, что сказать. Не хочу хвастаться, но именно я превратил этот участок в золотую жилу для «Big Issue» и для себя, конечно. До того как нам с Бобом его отдали, никто не хотел там работать. Продавцы «Big Issue» всегда считали, что люди у метро слишком спешат, чтобы думать о журналах. Но благодаря Бобу я смог привлечь покупателей. Даже контролеры замечали, как много народу к нам подходит. И как много журналов мы продаем.
– Не могу поверить, что они так со мной поступили, – обескураженно произнес я, пытаясь собраться с мыслями. – Неужели из-за книги они решили, что мне больше не нужна работа в «Big Issue»? Потому что это не так. За книгу мне заплатят один раз. А есть мне нужно каждый день.
Рита не знала, что ответить. Она только мотала головой и твердила, что ей жаль. В конце концов я развернулся и ушел.
Я не горжусь тем, что сделал потом, но в тот момент я чувствовал себя обманутым и преданным, и ничего лучше мне в голову не пришло. Я вернулся к метро и протянул парню деньги.
– Плачу двадцать фунтов за место. Согласен? – спросил я.
Он задумался, потом схватил деньги, шустро собрал журналы и скрылся вместе с собакой. А через десять минут вернулся. Вместе с Холли.
– Джеймс, это больше не твое место, – строго сказала она.
– Мое. Я только что заплатил за него двадцать фунтов.
– Ты же знаешь, что это не сработает.
У меня голова пошла кругом. Я не понимал, почему они так со мной обращаются. Что плохого я сделал? Неужели в «Big Issue» меня так не любили? Наверное. Кажется, все затаили на меня обиду.
– Тогда верни мне деньги.
– Нет. Я пока ничего не заработал, – нагло ответил парень.
Я видел, что журналов у него не прибавилось, значит, он не успел потратить двадцать фунтов. Но драться за них я не собирался – преимущество было не на моей стороне. Вместо этого я отошел на несколько метров и достал гитару.
– Джеймс, что ты делаешь? – возмутилась Холли.
Я молча продолжал играть.
Она ушла, но вскоре появилась вместе с полицейским и еще одним контролером.
– Боюсь, я должен попросить вас уйти, сэр. Иначе я буду вынужден вас задержать, – сказал констебль.
– Джеймс, тебе придется сдать накидку и удостоверение. И тебя снова отстранят от работы, – предупредила Холли.
Я покорно сдал вещи, которые получил всего час назад. На этот раз руководство обошлось со мной куда круче. Меня лишили работы на полгода. И я решил, что хватит. Похоже, наше сотрудничество себя исчерпало. Я был от этого не в восторге. Все-таки «Big Issue» мне очень помог. Но сейчас со мной обошлись несправедливо.
Да, я не ангел. Но кого из уличных продавцов можно им назвать? Все мы совершаем ошибки. В противном случае, мы бы не работали на улице. Возможно, я слишком бурно отреагировал на потерю места и повел себя некорректно, но я правда почувствовал, что меня предали. Ведь я всегда считал нас с Бобом неофициальными послами «Big Issue». После первой ночной прогулки наши фотографии появились во многих газетах, благодаря чему на второе мероприятие пришло куда больше народу. Про нас писали в «Айлингтон Трибьюн» и «Камден Джорнал». Даже в «Индепендент» появилась статья. И везде упоминалось, что я продаю журнал «Big Issue». Неплохая реклама, я считаю! Мы с Бобом олицетворяли девиз журнала: «Мы помогаем вам помочь себе». Во всяком случае, я так думал.
Видимо, остальные думали иначе. Возможно, они считали, что я слишком много на себя беру. Я откопал контракт, который подписывал при приеме на работу, чтобы проверить, вдруг я нарушил какие-то правила, согласившись написать книгу. Нет, ничего такого там не было. Наверное, продавцы «Big Issue» слишком редко получают предложения от крупных издательств, чтобы добавлять этот пункт в договор.
Я не знал, что думать. Наша с Бобом известность выходила нам боком.
Впрочем, кое-что я для себя решил. Я не поеду в Воксхолл. Сегодня я продал свой последний номер. Хватит с меня этих подковерных интриг и ударов в спину. Работа на улице заставляла людей проявлять себя не с лучшей стороны. И я не был исключением. Отныне я сосредоточусь на Бобе, на книге и на том, что делает меня лучше.
Тот, кто меня спасет
Потеря работы на время выбила меня из колеи. В глубине души я знал, что поступаю правильно, но порой внутри просыпался червячок сомнения. Я боялся, что стал врагом «Big Issue» и это может помешать мне в будущем.
Промучившись неделю, я отругал сам себя. Так не может продолжаться вечно! Надо идти вперед. В конце концов, в моей жизни хватает положительных моментов. О них и надо думать. В частности, о книге. Мы с Гарри ее дописали и отправили издателям. Те вроде как остались довольны. Я боялся, что они прочитают и передумают ее выпускать. Потому что история у нас получилась совсем не романтическая. Жизнь на улице – штука неприятная, а временами и вовсе отвратительная. После отправки рукописи я все время ждал, что мне позвонят и скажут: «Простите, но мы совершили ужасную ошибку». И… ничего такого не случилось. Нет, мне, конечно, позвонили. Чтобы сообщить, когда «Уличный кот по имени Боб» появится в магазинах. Издатели запланировали выход книги на март.
Теперь я знал, чего ждать. Но до выхода книги оставалось несколько месяцев, нам с Бобом нужно было что-то есть, и я снова вышел на улицу с гитарой. У меня по этому поводу были смешанные чувства. После нескольких лет работы с «Big Issue» я сделал шаг назад, что, конечно, огорчало. Игра на гитаре, по сути, мало чем отличалась от попрошайничества, а я надеялся, что те дни остались в прошлом.
Еще у меня испортился голос. То, что я день за днем при любой погоде выкрикивал название журнала, не пошло на пользу моим голосовым связкам. Когда я снова начал петь, я вдруг обнаружил, что некоторые песни уже не вытягиваю. К тому же я отвык от инструмента, и у меня больше не было мозолей на пальцах.
Впрочем, как я уже говорил, я старался сосредоточиться на положительных моментах.
Во-первых, я вернул себе независимость. Работа в «Big Issue», несомненно, многое изменила к лучшему. Эта компания предлагала «удочку, а не рыбу», и благодаря их «удочке» в мою жизнь вернулись стабильность и относительная уверенность в завтрашнем дне. Если бы не журнал, возможно, мне бы никогда не предложили написать книгу.
Да, соблюдать правила я не любил. Иногда у меня не было выхода, кроме как их нарушить, иногда мне просто не везло, но чаще всего проблема была во мне. Не любил я подчиняться. Никогда не любил.
И мне нравилось, что я снова сам себе хозяин. Уйдя из «Big Issue» я как будто освободился.
Во-вторых, мы с Бобом теперь были известными личностями. Благодаря статьям в газетах и в Интернете мы стали местными знаменитостями. И теперь мы привлекали куда больше внимания, чем раньше. Иногда нас окружала толпа народу: туристы и простые лондонцы доставали камеры и гладили Боба. Люди, говорящие на иностранных языках, присаживались рядом с котом, улыбались и чесали ему за ухом. Тот факт, что Боб успел прославиться за пределами Англии, не уставал меня поражать.
А он тем временем наслаждался всеобщим вниманием.
Меня часто просили исполнить песню «Wonderwall» группы «Oasis». Это была простая композиция. Я пробегал пальцами по струнам и начинал наигрывать мелодию. Я исполнял ее сотни раз, но теперь знакомые строки задевали что-то внутри меня. Особенно слова «Может, ты будешь тем, кто меня спасет». Я опускал глаза на Боба и думал, что эта песня про него. И безо всяких «может». Он меня спас.
