Солнце закатилось.
Еще минут десять — и розовый свет башен Баттери-парка окрасится в коричнево-серые тона. Коннор нашел Эви на набережной, стоящей у парапета, окаймляющего оранжерею зимнего сада. Несмотря на то что это место пострадало от терактов, не было видно никаких следов событий 11 сентября. Но все-таки эпицентр взрыва был совсем рядом, и оттого воздух казался насыщенным смертью, ветром и жизнью…
Девушка сидела на одной из стоящих вдоль реки скамеек, поджав под себя ноги, и смотрела невидящим взглядом на элегантные парусники в гавани Норт- Коув.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Коннор, облокачиваясь о балюстраду.
— Нормально, — ответила Эви отстраненно.
Коннор зажег сигарету и нервно затянулся. Ему так хотелось, чтобы его эксперимент увенчался успехом — чтобы Эви окончательно отказалась отомстить убийце матери!
— Это вас убьет, — заметила она, помолчав немного.
— Что?
— Сигареты.
Коннор пожал плечами:
— Убить может что угодно…
— Значит, вы не боитесь смерти?
Коннор задумался на несколько секунд, выпуская колечки дыма.
— Жизнь меня пугает больше, — признался он с искренностью, которая удивила его самого.
Однако он бросил окурок в реку и поборол желание тут же закурить другую сигарету.
В последние недели он мало спал. Каждую ночь, с упорством стремящегося к совершенству человека, он беспрестанно работал над осуществлением задуманной им групповой терапии. Теперь вся накопившаяся усталость вырвалась наружу, ослабив его физически и духовно.
Однако он еще свою «миссию» не завершил. Нужно было убедиться, что Эви не вернется к своей навязчивой идее. У него было только одно средство для этого, мощное и необычное, такое, которому не учат в медицинских учреждениях.
Так ведь он и не был обычным врачом…
Его успех, деньги, шикарная машина, квартира стоимостью два миллиона долларов — ничто, и он это знал. Он никогда не входил в узкий круг психиатров Нью- Йорка. Это было не его общество. Его мир — это обветшалые кварталы Чикаго, его мир — это порушенное детство, насилие и страх.
Отбросив последнее сомнение, он подошел ближе к Эви, сел рядом с ней на скамейку и вытащил из кармана пальто пистолет с серебристой рукояткой.
Это было оружие, которое он двадцать лет назад отобрал у наркоторговцев. Отягчающая улика, от которой он, однако, не избавился, как будто какое-то шестое чувство предупреждало его: однажды это может пригодиться…
Увидев оружие, Эви не дрогнула. Как и Коннор, она вышла из низов: из мира бесчинства, скандалов и выстрелов, где с человеком чаще случается плохое, нежели хорошее.
— Я нашел его, — объяснил Коннор.
— Кого? — спросила она, пристально глядя на него.
— Крэйга Дэвиса, убийцу твоей матери.
Их лица находились совсем близко, всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и Коннор заметил, как Эви слегка вздрогнула, и огонь блеснул в ее глазах.
— Он живет в небольшом доме, прямо за церковью Святого Иоанна Богослова. Вот уже неделя, как я хожу туда каждый вечер. Я знаю номер его квартиры, код, по которому можно войти в подъезд, расписание его дежурств и магазин, где он делает покупки.
Эви чувствовала, что Коннор говорит правду, но ей и в голову не могло прийти, что он вдруг сделает ей такое странное предложение.
— Если ты меня попросишь, я готов пойти и убить его, — сказал он.
Предложение Коннора привело Эви в полное смятение.
— Если ты действительно хочешь отомстить, — продолжил невропатолог, — это можно сделать сегодня вечером. Достаточно одного твоего слова — и через час Крэйг Дэвис покинет этот мир.
Эви растерялась, поняв, что это не пустые слова.
— Решать тебе, — сказал Коннор, прекрасно сознавая, что вручает свою судьбу в руки девушки-подростка.
Прошла, наверное, минута. Эви подошла к Коннору, стоявшему у балюстрады. Не говоря ни слова, она осторожно взяла из его рук пистолет — последнюю улику случившегося когда-то и мучившего его всю жизнь происшествия.
Она смотрела на оружие несколько секунд с неясным чувством: оно отталкивало и одновременно завораживало ее.
И с силой швырнула пистолет в холодные воды Гудзона.
Солнце закатилось. Веером стоящие небоскребы светились на фоне почти опустевшего пирса. Долго Коннор и Эви стояли рядом молчаливые, неподвижные, вместе и… порознь.
Неожиданно поднялся ветер, и Эви поежилась.
Когда они возвращались к клинике, врач накинул на плечи девушки свое пальто. Они посмотрели друг на друга: в их глазах было успокоение, и Коннор понял, что спас ее.
И она его — тоже.
Эпилог № 1
Жизнь после…
Марк и Элисон
Марк никогда больше не работал в кабинете Коннора.
Спустя два месяца после лечения он нашел место «уличного психиатра» в ассоциации помощи лицам без определенного места жительства. Целый день он передвигался по городу, наблюдая за сотнями бездомных, которых старался оторвать от алкоголя, вытащить с улицы либо не дать им туда попасть. Он без оглядки ринулся в этот новый бой — и ему многое удалось. Его собственный опыт схождения в ад превратил его в другого человека: молодой амбиционный самоуверенный психиатр уступил место закаленному характером, но более человечному мужчине.
Порой ему виделась Лейла: на повороте улицы, сидя на ступеньках подъезда, на качелях детской площадки. У нее было то же прелестное личико, серьезное и умиротворенное, как тогда, в самолете…
Она не разговаривала с ним, но делала ему рукой знак, на который он украдкой отвечал.
Это успокаивало его.
Он знал: его дочь рядом с ним, она заботится о нем, как ангел-хранитель из его детства.
Он не сказал об этом ни Коннору, ни Николь, понимая, что эти видения обитают только в его сознании. Ну и пусть! Эта нереальность помогала ему сохранять покой в реальности, которую он сам создал для себя, чтобы вновь встать на ноги.
И только это имело значение.
Однажды утром в сентябре включив радио, Марк узнал о смерти Элисон Харрисон, погибшей при крушении вертолета в Амазонии. Она стала главой ассоциации, созданной ее отцом. За последние месяцы молодая наследница вложила много средств в борьбу за чистоту экологии, боролась за сохранение большого тропического леса… Понадобилось несколько недель, чтобы определить местонахождение обломков вертолета, но тела бразильского пилота и молодой наследницы империи Харрисона так и не были найдены.
В ноябре Марк получил почтовую открытку из Лхассы.[118]
На ней — скульптура с изображением колеса закона, установленная перед входом в тибетский монастырь.
Послание не было подписано, но он сразу понял, что оно пришло от Элисон.
На открытке стояло всего несколько строк:
«Я часто о вас думаю. Наверное, это правда, что жизнь можно переделать, а не только довольствоваться тем, что просто живешь. Во всяком случае, я теперь цепляюсь за эту надежду.
А пока я хотела бы послать вам одну вещь. Я нашла ее в записной книжке моего отца. Мне хотелось бы верить, что он сохранил это с намерением передать однажды вам…» Далее шли три слова: широта, долгота, высота…
А за ними — ряд цифр, которые вначале озадачили Марка, но потом он понял.
Это были координаты GPS, указывающие место, где похоронена Лейла.
Декабрьским субботним днем Марк и Николь на машине отправились в путь к пустыне Мохаве. Они мчались по горным массивам и скалистым равнинам.
Солнце в этот день не появилось совсем.
