можешь заниматься чем захочешь.
Харри тихо засмеялся:
— Дорогая Беата, возможно, я не слишком ясно выразился. Я хочу именно этого — преподавать. Передавать знания.
— С нами Столе Эуне, — вступила в разговор Катрина.
— Повезло ему, — ответил Харри. — И вам. Он знает о серийных убийствах столько же, сколько и я.
— Уверен, что он знает не больше тебя? — спросила Катрина, улыбаясь и поднимая вверх бровь.
Харри рассмеялся:
— Хорошая попытка, Катрина. Ладно. Он знает больше.
— Господи, — сказала Катрина. — Куда подевался инстинкт конкуренции?
— Комбинация из вас троих и Столе Эуне — лучшая комбинация для этого дела. У меня сейчас следующее занятие, так что…
Катрина медленно покачала головой:
— Что с тобой случилось, Харри?
— Только хорошее, — ответил Харри. — Со мной случилось только хорошее.
— Принято и понято, — сказала Беата, поднимаясь. — Но я все-таки хочу спросить, можем ли мы время от времени обращаться к тебе за советами.
Она заметила, что он собирается отказаться, и поспешно выпалила:
— Не отвечай сразу. Я перезвоню тебе позже.
Три минуты спустя после того, как Харри умчался в аудиторию, куда уже зашли студенты, Беата, стоя в коридоре, подумала: возможно, это правда, что любовь женщины может спасти мужчину. И в данном случае она сомневалась, что чувство долга другой женщины способно загнать мужчину обратно в ад. Но именно это ей надо было сделать. Он казался таким убийственно здоровым и счастливым. Беата с удовольствием не беспокоила бы его. Но она знала, что они скоро появятся снова — призраки убитых коллег. И Беата подумала: это не последние.
Она перезвонила Харри, как только вернулась в Котельную.
Рико Хэррем проснулся и вздрогнул.
Поморгав в темноте, он сфокусировал взгляд на белом экране в трех рядах от него, где жирная тетка отсасывала у коня. Он почувствовал, как яростное биение пульса затихает. Для паники нет повода, он все еще находится в «Рыбной лавке», просто он ощутил вибрацию, когда вновь вошедший зритель уселся позади него, и от этой вибрации проснулся. Рико открыл рот, пытаясь заглотать немного кислорода из воздуха, пропитанного потом, табачным дымом и чем-то, что могло быть запахом рыбы, но не было им. Вот уже почти сорок лет «Рыбная лавка» Муэна предлагала покупателям оригинальную комбинацию из относительно свежей рыбы с прилавка и относительно свежих порножурналов из-под прилавка. Когда Муэн продал магазин и вышел на пенсию, чтобы систематически убивать себя алкоголем, новые хозяева открыли в подвале круглосуточный кинозал, где крутили жесткое порно. А когда видеокассеты и DVD отняли у них клиентов, они стали разыскивать и показывать фильмы, которых в Сети было не найти, во всяком случае без риска попасть в поле зрения полиции.
Звук был уменьшен настолько, что Рико слышал, как окружающие его люди дрочат в темноте. Ему объяснили, что в этом весь смысл, что именно поэтому звук так сильно приглушен. Сам он давно перерос юношеский восторг от группового дрочения и сидел здесь не для этого. Не для этого он явился сюда сразу после освобождения и просидел здесь двое суток, прерываясь только на необходимые короткие перерывы, чтобы поесть, посрать и купить выпивку. У него в кармане оставалось еще четыре таблетки рогипнола. Надо будет растянуть удовольствие.
Конечно, он не мог провести остаток жизни в «Рыбной лавке». Но он убедил маму одолжить ему десять тысяч крон, и пока тайское посольство оформляет ему визу на продолжительный срок, «Рыбная лавка» предоставляет ему темноту и анонимность, благодаря которым его невозможно найти.
Рико вдохнул воздух, состоявший, казалось, исключительно из азота, аргона и углекислого газа. Он посмотрел на часы. Светящаяся стрелка указывала на шесть. Утра или вечера? Здесь, внутри, стояла вечная ночь, но снаружи должен быть вечер. Чувство удушья накатывало и отступало. Только не клаустрофобия, только не сейчас. Сначала он должен покинуть страну. Уехать. Подальше от Валентина. Черт, как же он скучал по камере. По безопасности. По одиночеству. По воздуху, которым можно дышать.
Женщина на экране работала без устали, но ей пришлось передвинуться вслед за конем, сделавшим несколько шагов вперед, и она исчезла из кадра.
— Привет, Рико.
Он застыл. Голос тихо прошептал эти слова, но Рико почудилось, что ему в ухо вонзилась сосулька.
— «Друзья Ванессы». Настоящая классика восьмидесятых. Ты знал, что Ванесса погибла во время съемок? Ее затоптала кобыла. Из ревности, что ли, как думаешь?
Рико хотел повернуться, но был остановлен рукой, схватившей его за верхнюю часть шеи и державшей крепко, как гаечный ключ. Он хотел закричать, но рука в перчатке уже легла на его рот и нос. Рико вдохнул запах кислой сырой шерсти.
— Я разочарован тем, как просто оказалось тебя найти. Кино для извращенцев. Довольно очевидно, не так ли? — Тихий смех. — К тому же твой красный череп светится здесь, как маяк. Кажется, у тебя сейчас обострение экземы, Рико. Экзема обостряется во время стресса, да?
Рука, закрывавшая нос, слегка ослабила хватку, и Рико смог вдохнуть немного воздуха. Он пах известковой пылью и лыжной смазкой.
— Ходят слухи, что в Иле ты болтал с женщиной из полиции, Рико. У вас есть что-то общее?
Рука в шерстяной перчатке исчезла с его рта. Рико тяжело дышал, во рту было совершенно сухо.
— Я ничего не сказал, — прохрипел он. — Клянусь. Зачем мне это? У меня ж через пару дней срок заканчивался.
— Деньги.
— У меня есть деньги!
— Ты потратил все свои деньги на колеса, Рико. Готов поспорить, что у тебя в кармане лежат таблетки.
— Я не вру! Послезавтра я улетаю в Таиланд. У тебя не будет проблем из-за меня, обещаю.
Последние его слова прозвучали как мольба смертельно напуганного человека, но ему было плевать. Он действительно был смертельно напуган.
— Расслабься немного, Рико. Я и не думал причинять вред моему татуировщику. Человек ведь может положиться на того, кто колол иголками его кожу. Или как?
— Ты… можешь на меня положиться.
— Хорошо. Паттайя — звучит неплохо.
Рико не ответил. Он ничего не говорил о том, что собирается в Паттайю, так откуда же… Рико чуть не перевернулся назад, когда его собеседник поднялся, схватившись за спинку его кресла.
— Мне пора, надо делать свою работу. Наслаждайся солнцем, Рико. Я слышал, оно полезно для экземы.
Рико повернулся и посмотрел вверх. Этот человек прикрыл нижнюю часть лица платком, и было так темно, что Рико не смог разглядеть даже его глаз. Мужчина резко наклонился к нему:
— А ты знаешь, что когда они производили вскрытие Ванессы, то обнаружили у нее венерические заболевания, до той поры неизвестные науке? Держись своего вида, это мой тебе совет.
Рико посмотрел вслед человеку, быстро двигавшемуся к выходу. Увидел, как тот убирает от лица платок. Успел увидеть, как зеленый свет таблички «Выход» осветил лицо мужчины, прежде чем тот исчез за черной войлочной шторкой. Рико показалось, что в помещение снова хлынул кислород, и он втягивал его в себя, глядя на мигающую фигурку бегущего человека на табличке «Выход».
Рико пребывал в замешательстве.
В замешательстве оттого, что до сих пор был жив, в замешательстве оттого, что он только что видел. Не оттого, что извращенцы не поленились и пометили запасные выходы — они всегда помечены. А оттого, что это был не он. Голос тот же, смех тоже. Но мужчина, которого он сотую долю секунды видел в свете таблички, был не он. Не Валентин.
Глава 17
— Значит, вот куда ты переехал? — сказала Беата, оглядывая большую кухню.
На холмы Хольменколлена и соседние виллы за окном уже опустилась тьма. Ни одна из этих вилл не была похожа на другую, но их общей чертой являлось то, что они были минимум в два раза больше дома в восточной части Осло, который достался Беате в наследство от мамы. Окружающие их изгороди были в два раза выше, в них имелись гаражи на две машины, а на почтовых ящиках были написаны двойные фамилии через дефис. Беата знала, что у нее множество предрассудков в отношении западного Осло, но все равно Харри Холле смотрелся в этой обстановке довольно странно.
— Да, — ответил Харри, наливая кофе им обоим.
— А здесь не… одиноко?
— Мм. А разве вы с дочуркой живете не одни?
— Да, но…
Она не стала продолжать. Она хотела сказать, что живет в уютном желтом домике, построенном Герхардсеном[34] в период восстановления после Второй мировой войны, скромном и практичном, без всяких модных национально-романтических наворотов, из-за которых люди с деньгами возводили для себя крепости, похожие на деревенские дома, вроде этой. Пропитанные черной морилкой бревна даже в самые солнечные дни создавали ощущение вечного мрака и подавленности в доме, унаследованном Ракелью от своего отца.
— Ракель приедет домой на выходные, — сказал Харри, поднося чашку ко рту.
— Значит, все хорошо?
— Все очень хорошо.
Беата кивнула, разглядывая его. Отмечая изменения. Вокруг глаз у него появились морщинки от улыбок, но в общем он выглядел моложе. Титановый протез,
