— Что?
— То, что я слишком долго откладывал.
— Ладно. Слушай, меня интересует одна вещь.
Харри взглянул на часы и коротко кивнул ему.
— Ты вчера вечером разговаривал с Бельманом. Как он считает, что могло произойти с пулей?
— Он понятия не имеет.
— А ты? У тебя обычно бывает как минимум одна версия.
— Мм. Мне надо идти.
— Харри…
— Да?
— Не… — Бьёрн простодушно улыбнулся. — Не делай глупостей.
Катрина Братт сидела, откинувшись на спинку стула, и смотрела на монитор компьютера. Бьёрн Хольм только что позвонил и сказал, что они нашли отца, того Мидтстюэна, который принимал участие в расследовании убийства Калснеса, но дочь его уже давно мертва, и поэтому Катрине не удалось найти его среди полицейских, имеющих молодых дочерей. А поскольку это обстоятельство на время лишило Катрину работы, она стала изучать результаты комбинационного поиска. Она не нашла ни одного пересечения между Микаэлем Бельманом и Рене Калснесом. Тогда она решила поискать, в комбинации с каким именем чаще всего встречается имя Микаэля Бельмана, и нашла три имени. Первой в списке была Улла Бельман. За ней следовал Трульс Бернтсен. На третьем месте находилась Исабелла Скёйен. Вполне естественно, что список возглавляла жена, да и то, что член городского совета, ответственная за социальные вопросы, то есть непосредственная начальница Бельмана, находилась на третьем месте, тоже было не слишком удивительным.
А вот Трульсу Бернтсену Катрина удивилась.
По той простой причине, что она обнаружила ссылку на внутреннюю записку, направленную из Экокрима на имя начальника полиции, то есть написанную в этом управлении, в которой на основании отказа Трульса Бернтсена объяснить происхождение энной суммы наличности у начальника полиции испрашивалось разрешение начать расследование по подозрению в коррупции.
Она не обнаружила ответа на эту записку, поэтому посчитала, что Бельман ответил устно.
Ей показалось удивительным, что начальник полиции и явно коррумпированный полицейский так часто перезванивались и обменивались текстовыми сообщениями, пользовались кредитками в одних и тех же местах в одно и то же время, одновременно путешествовали на самолетах и поездах, в одни и те же дни селились в одни и те же гостиницы, ходили в один и тот же тир. Когда Харри попросил ее основательно проверить Бельмана, она обнаружила, что начальник полиции просматривал гомосексуальные страницы в Сети. Мог ли Трульс Бернтсен быть его любовником?
Какое-то время Катрина сидела и смотрела на монитор.
Ну и что? Не обязательно этот факт имеет большое значение.
Она знала, что тем вечером Харри встречался с Бельманом на стадионе «Валле Ховин» и рассказал ему, что они нашли его пулю. И перед отъездом Харри пробормотал, что у него ощущение, будто он знает, кто мог подменить пулю на складе вещдоков. Когда она спросила его, кто это был, он ответил:
— Тень.
Катрина расширила поиск и углубилась назад во времени.
Она просмотрела результаты.
Бельман и Бернтсен неразлучно следовали по карьерной лестнице. Она началась в полицейском участке Стовнера, куда они попали после окончания Полицейской академии.
Она открыла список других сотрудников участка в тот период времени.
Взгляд ее скользил по монитору, пока не остановился на одном имени. Она набрала номер с кодом 55.[72]
— Ну наконец-то, фрекен Братт! — пропел голос в трубке, и она обнаружила, как радостно ей снова слышать неподдельный бергенский акцент. — Вы уже давно должны были пройти обследование!
— Ханс…
— Доктор Ханс, если не возражаете. Будьте так добры, разденьтесь до пояса, Братт.
— Заткнись, — предупредила она и почувствовала, что улыбается.
— Но я прошу тебя не путать медицинскую науку с нежелательным сексуальным вниманием на рабочем месте, Братт.
— Мне сказали, что тебя снова перевели в отдел по поддержанию порядка?
— Так точно. А ты где сейчас?
— В Осло. И кстати, я тут в одном списке прочитала, что ты работал в полицейском участке Стовнера вместе с Микаэлем Бельманом и Трульсом Бернтсеном.
— Сразу после окончания Полицейской академии, и только из-за женщины, Братт. Марен с кувшинами, я рассказывал о ней?
— Конечно.
— Но когда история с ней закончилась, завершилась и история с Осло. — Он запел: — Вестланн, Вестланн ьber alles…[73]
— Ханс! Когда ты работал вместе с…
— Никто не работал с теми двумя парнями, Катрина. Ты работаешь или на них, или против них.
— Трульса Бернтсена отстранили.
— Давно пора. Опять кого-то избил, надо думать.
— Избил? Он бил задержанных?
— Хуже. Он бил полицейских.
Катрина почувствовала, как у нее зашевелились волосы.
— Вот как? Это кого же?
— Всех, кто пытался подкатить к жене Бельмана. Бивис Бернтсен был без памяти влюблен в них обоих.
— Чем он пользовался?
— В каком смысле?
— Чем он их бил?
— А я-то откуда знаю? Чем-то тяжелым, наверное. По крайней мере, судя по молодому северянину, который имел неосторожность слишком тесно прижать к себе в танце госпожу Бельман на рождественском празднике.
— Что еще за северянин?
— Его звали… сейчас… как-то на «р». Руне. Нет, Рунар. Рунар, точно. Рунар… сейчас… Рунар…
«Давай же», — думала Катрина, пока ее пальцы сами по себе носились по клавиатуре.
— Прости, Катрина, с тех пор много времени прошло. Может, если ты разденешься до пояса…
— Вдохновляет, — сказала Катрина. — Но я только что сама нашла его, в то время в Стовнере был только один Рунар. Пока, Ханс…
— Подожди! Небольшая маммография не обязательно…
— Мне надо бежать, ненормальный.
Она повесила трубку. Два нажатия клавишей. Пристально глядя на фамилию, она дала поисковику время поработать. Фамилия казалась знакомой. Но откуда? Катрина закрыла глаза и шепотом произнесла ее. Фамилия была настолько необычной, что это не могло быть случайностью. Катрина открыла глаза. Результаты уже появились на мониторе. И довольно много. Достаточно. Истории болезни. Реабилитация от зависимости. Обмен электронными письмами между начальником одного из реабилитационных центров Осло и начальником полиции. Передоз. Но первое, что бросилось ей в глаза, — это фотография. Чистые, невинные голубые глаза глядели на нее с монитора. И внезапно она вспомнила, где видела их раньше.
Харри вошел в дом, запер за собой дверь и, не снимая обуви, направился прямо к полочке с дисками. Он просунул пальцы между диском Уэйтса «Be as Me» и «A Pagan Place», который он поставил на первое место из всех альбомов «Waterboys», хотя и сомневался, поскольку это была новая запись 2002 года. И все же здесь самое безопасное место в доме, ни Ракель, ни Олег никогда добровольно не притронулись бы к диску с голосом Тома Уэйтса или Майка Скотта.
Он выудил ключик — медный, маленький, полый, почти невесомый. И вместе с тем он казался таким тяжелым, что тянул руку к полу, пока Харри шел к шкафу. Он вставил ключ в скважину и повернул. Подождал. Харри знал, что, если он откроет шкаф, назад пути не будет, обещание будет нарушено.
Ему понадобилось приложить усилие, чтобы открыть тугую дверцу шкафа. Он понимал, что старое дерево скребет о планку, но ему казалось, что он слышит доносящийся из мрака вздох. Как будто этот предмет понял, что наконец обрел свободу. Свободу для создания ада на земле.
Пахло металлом и маслом.
Харри сделал вдох. Ему казалось, что он засунул руку в змеиное гнездо. Он пошевелил пальцами и нащупал холодную чешуйчатую стальную кожу. Он схватил рептилию за голову и вытащил ее наружу.
Это было страшное оружие. Завораживающее и страшное. Советское инженерное искусство в своем самом эффективном и жестоком проявлении было достойно такого же восхищения, как и «калашников».
Харри взвесил пистолет на ладони.
Харри знал, что он тяжелый, хотя казался легким. Легким, ведь решение уже было принято. Он выдохнул. Демон на свободе.
— Привет, — сказал Столе, закрывая за собой дверь в Котельную. — Ты один?
— Да, — ответил Бьёрн, сидевший на стуле и не отводивший взгляда от телефона.
Столе уселся на стул.
— Где…
