— Свен не позволит, — спокойно откликнулся капитан.
— Петер, ты вернись потом в дом, помоги ему.
— Ладно…
Когда сошли с яхты в Стокгольме, оказалось, что машина уже ждет. Но перед тем как садиться, Ларс остановил меня:
— Линн, нам нужно заехать к мастеру тату и сделать пирсинг. Потом будешь свободна до завтра. Мы отвезем тебя домой.
Мне было страшно, видно, заметив это, Ларс улыбнулся:
— Николас настоящий мастер, больно не будет.
Салон тату шикарен, нам рады, словно его только для того и открыли, чтобы Линн Линдберг пришла сюда дырявить свои соски. Пригласили присесть:
— Николас освободится через минуту.
Я огляделась. На стенах фото разных татуировок, всевозможных изысков на теле. Ларс подвел меня к ряду снимков с пирсингом сосков. М-да… Вот откуда у него картинки. Одна грудь шикарней другой, правда, мне не слишком понравился пирсинг на мужской груди, зато женский…
И вдруг я ловлю себя на том, что ревниво сравниваю свою грудь с теми, что на фото. И рождается желание издырявить ее вдоль и поперек, только чтобы превзойти вот этих!
Мой змий-искуситель это заметил, руки ложатся на плечи, а губы шепчут в ухо:
— У тебя лучше. Жаль, что я не помучил твою грудь вчера, теперь придется воздерживаться, пока перестанет болеть.
Вот уж спасибо за напоминание о боли!
— Испугалась? Смотри, сколько игрушек. Мы будем менять их каждый день.
Я только успеваю подумать, что означает это «каждый день», он намерен быть со мной долго? Ларс показывает еще одну игрушку:
— А вот колокольчики, будем подвешивать, чтобы звенели, когда… ммм… ну, ладно, об этом потом. И сделаем пирсинг еще кое-где, так, чтобы знали только мы с тобой, да?
Я полыхаю до самой макушки, он шепчет тихонько на ухо, но то, какие мы теперь рассматриваем картинки, сомнений в намерениях Ларса не вызывает. Замечаю, с какой завистью смотрят на меня два администратора салона, даже большей, чем тогда продавцы в магазинах. Да уж, самый красивый в мире мужчина привел меня прокалывать соски, показал кучу всяких безделушек, которые он намерен вешать в прокол, и обещал… Ладно, об этом потом, как говорит сам Ларс.
У меня свело все, что только могло свести. Даже если будет очень больно, согласна вытерпеть, только потому что этого хочется Ларсу и завидуют все вокруг. Ну что я лгу сама себе? Мне тоже хочется. Страшно и манит.
Николас принял нас приветливо, пригласил меня пройти в кабинет, оставив Ларса снаружи. Я почему-то мстительно подумала:
— Вот тебе!
Мастер улыбнулся:
— У вас красивая грудь с очень выпуклыми сосками. На такой пирсинг будет смотреться отлично. Правильно сделали, что согласились. Ларс подобрал вам множество оригинальных подвесов.
Хотелось спросить, когда это он успел, но спросила другое:
— Это долго будет заживать?
Меня беспокоило, как бы ни оказаться на Рождество с перевязанной грудью.
— У Ларса есть средство, которое поможет зажить быстро — за пару недель. А обычно от месяца до полутора. Зависит от чувствительности и от ухода. И, конечно, от индивидуальных особенностей организма.
Разговаривая, он как-то очень быстро и ловко обколол маленьким шприцем мне вокруг сосков, отчего те буквально задеревенели.
— Не бойтесь, больно не будет.
— Месяц ходить с перевязанной грудью?
— Зачем? Просто не носите тугие бюстгальтеры, а лучше вообще не носить, ухаживайте за проколом и не нагружайте пока.
— Чем?
— Тяжелыми подвесами. Мы поставим вам кольцо, а потом замените на что угодно.
Я старалась не смотреть на какие-то длиннющие щипцы, которыми он ухватил сосок, и, конечно, на то, как осуществлял сам прокол и вставлял кольцо. Оно оказалось довольно большим. Николас объяснил:
— Пока меньше нельзя. Когда сформируется канал вокруг прокола, ранка заживет, тогда можно уменьшать. Пару дней не теребите, даже лучше заклеить специальным пластырем, а дома походить с обнаженной грудью и поспать на спине эту ночь. Больно не было?
— Нет.
Больно действительно не было, вернее, было, но терпимо, наверняка будет потом, когда начнет отходить обезболивающее лекарство.
— Вот так! — он ловко повторил процедуру с другой грудью. — Можно звать Ларса.
— Как ты?
— Нормально.
Встретившись глазами с Ларсом, я вдруг поняла, как он за меня переживает. Почему, ведь сам же сказал, что не страшно?
— Ну вот, готово. О правилах ухода я Линн рассказал. Лекарство у вас есть, смазывайте почаще и подсушивайте, все быстро заживет.
Я осторожно надела блузку, опасаясь даже прикасаться к своей груди. Ларс тревожно поинтересовался:
— Болит?
— Нет. Пока нет, лекарство еще действует.
— Ну, пойдем, дома я дам тебе все, что нужно.
Хотелось спросить, где это «дома». Но меня так занимали странные ощущения в груди, что промолчала. Ощущения действительно были необычными. Конечно, под воздействием лекарства я еще ничего не чувствовала в самих сосках, но стоило прикоснуться к этим колечкам, как внутри рождалось легкое возбуждение. Что, если оно останется навсегда? Ой, мамочка! Ходить со сведенным низом живота и постоянным желанием…
В очередной раз Ларс подтвердил свое умение угадывать мои мысли.
— Пирсинг, особенно такой, какой я для тебя выбрал, будет держать соски в постоянном возбуждении. А заодно и тебя саму. — Он наклонился к моему уху и прошептал: — И ты будешь меня хотеть…
Я чуть не заорала, что для этого вовсе не обязательно дырявить мне грудь!
Поехали ко мне, Ларс поднялся в квартиру, с интересом оглядел наше далеко не шикарное жилище, особенно мою комнату. Я порадовалась, что после отъезда Бритт дополнительно навела порядок, хотя у нас и без того ничего не валялось. Но как же не была похожа эта квартира на замок Ларса!
— Что, убого?
Ларс с удивлением обернулся ко мне:
— Здесь? Ничуть. Нормальная студенческая квартира. Я тоже не всегда жил в замке и, он меня весьма напрягает. Скучно, пусто, одиноко. Разве что любопытные студентки заявятся с вопросами о викингах и всем прочим, что доводит до флоггеров и пирсинга в разных местах…
Упоминание разных мест обжигает, но я не сдаюсь.
— И часто они к тебе заявляются?
Ларс наморщил лоб, изображая раздумья:
— На моей памяти только однажды. Зато какая! Я забросил все свои дела только для того, чтобы ее соблазнить, представляешь?
Я хмыкнула:
— Так гони ее прочь!
— Не могу, самому больше всего на свете этого хочется.
— Не соблазняется? — посочувствовала я. Как же он все-таки умеет играть в опасные игры. Вроде шутит, но как-то так, что даже шуткой подчиняет себе полностью.
— Она соблазнилась, только не знает. Или делает вид, что не знает. Я подожду, пока эта строптивая студентка сама пожелает быть выпоротой и изнасилованной.
По-моему, у меня покраснели даже кончики волос. Я с трудом проглотила вставший в горле ком и храбро проговорила:
— А потом?
— А потом еще выпоротой и изнасилованной. А потом еще… и так долго-долго… Ты меня поняла? Я жду.
Ларс взял меня за подбородок, глянул в глаза. Я с трудом сдержалась, чтобы не пискнуть: «Да, хозяин!»
— Давай смажем твои ранки, я покажу, как за ними ухаживать. Тебе несколько дней нельзя принимать душ, да и потом сначала надо заклеить грудь.
— Откуда ты все знаешь?
— Прежде чем предлагать это тебе, я посетил не один салон, посоветовался и все предусмотрел. Постарайся щадить грудь первую неделю, потом все наладится.
— Это так неожиданно…
— Так и нужно, если бы ты долго собиралась, было страшней. Ты можешь не выходить никуда несколько дней? Продукты я тебе привезу. Это чтобы не застудить, все же холодно. Киношники вмешались не вовремя, я бы привез тебя в замок и там ухаживал.
Мне хотелось спросить, почему он не может ухаживать в своей квартире, но я снова промолчала. Объяснил Ларс.
— Жилая квартира у меня в стадии ремонта, там неудобно. А на Эстермальме сначала все приведут в порядок. К тому же… Ладно, сама увидишь, не буду пугать заранее.
— Ой, мамочка! Прокол сосков всего лишь легкая прелюдия.
Услышав такое, Ларс рассмеялся:
— Конечно, дорогая, я еще такое с тобой сделаю… — Он картинно закатил глаза. — Давай приводить твои раны в порядок.
Ларс достал какую-то жидкость в красивой бутылочке, мазь, целую упаковку стерильных ватных дисков и две упаковки пластыря. Показал, как ставить
