— Миссис Спенсер-Браун… — Лоуэлл засопел и на секунду скатал платок в комок, потом развернул его и вернул в карман. — Миссис Спенсер-Браун не была счастливой женщиной, инспектор. В сущности, если начистоту, я бы даже сказал, что она была неврастеничкой. — Он произнес это слово так, словно оно было не совсем приличным и предназначалось лишь для мужских ушей.
Томасу стоило немалых трудов скрыть изумление. Все остальные говорили противоположное — что Мина была необычайно практичной, прекрасно приспособленной к реальной жизни особой.
— Правда? — Он понимал, что повторяется, но был совершенно ошарашен. — Почему вы так говорите, мистер Чаррингтон?
— Почему? Ну, как же, господи ты боже мой, — нетерпеливо вздохнул Лоуэлл. — Я не один год наблюдал за этой женщиной. Живем ведь на одной улице. Приятельница моей жены. Я бывал в ее доме, а она — в моем. Знаю ее мужа, беднягу… Очень нервная особа, подверженная всяким глупым романтическим фантазиям. Как и многие женщины, разумеется. Впрочем, я понимаю, такова уж их природа.
В отношении природы большинства женщин, особенно женщин света, у Питта сложилось свое мнение. Он находил их поразительно практичными, прекрасно умеющими отличать реальность от романтики. Это мужчины женятся на хорошеньком личике или льстивом язычке. Женщины же — и Шарлотта показала ему ряд примеров — куда чаще выбирают приятный характер и толстый кошелек.
— Романтическим фантазиям? — переспросил инспектор, моргая.
— Именно, — подхватил Лоуэлл, — именно так. Витают в облаках, не желают погружаться в суровую прозу жизни. Не приспособлены для нее. Не то что мужчины. Бедная Мина Спенсер-Браун питала романтическую привязанность к молодому Тормоду Лагарду. Он порядочный человек, разумеется, никаких сомнений! Понимал, что она замужняя женщина, к тому же намного старше…
— Я думал, ей тридцать пять? — прервал его Питт.
— Ну да, кажется. — Глаза у Лоуэлла округлились. — Но помилуйте, Лагарду ведь всего двадцать восемь. Когда он решит жениться, то будет искать девушку лет девятнадцати-двадцати. По себе. Зачем ему женщина с уже сложившимся характером — ее уже не исправить. Муж должен направлять жену, лепить из нее то, что ему нужно. В любом случае все это к делу не относится. Миссис Спенсер-Браун уже была замужем. Очевидно, она сообразила, что делает из себя посмешище, и испугалась, что муж узнает, — ну, и не вынесла этого. — Он прочистил горло. — Должен был рассказать. Чертовски неприятно, но не могу позволить вам и дальше лезть со своими расспросами и возбуждать подозрения против невинных людей. Все это крайне прискорбно. Крайне. Столько страданий. Бедная женщина. Ужасная цена за глупость. Ничего в этом хорошего нет. — Он шмыгнул носом и приложил платок.
— Как и всегда бывает в таких делах, — сухо отозвался Питт. — А откуда вы узнали об этом увлечении миссис Спенсер-Браун мистером Лагардом, сэр?
— Что?
Питт повторил вопрос.
Лоуэлл заметно помрачнел.
— Это крайне неделикатный вопрос, инспектор… э… Питт!
— Я вынужден его задать, сэр. — Томас с трудом контролировал себя, ему хотелось вытряхнуть этого человека из его узкой, дурацкой раковины, но в глубине души он понимал, что это было бы жестоко и бесполезно.
— Разумеется, сам наблюдал, — огрызнулся Лоуэлл. — Говорю же вам, что знал миссис Спенсер- Браун не один год. Видел ее в свете. По-вашему, я хожу с закрытыми глазами?
Питт оставил вопрос без внимания.
— Кто-нибудь еще упоминал об этом… увлечении, мистер Чаррингтон? — поинтересовался он.
— Если никто не говорил об этом с вами, инспектор, то из деликатности, а не от незнания. Мы не обсуждаем чужие дела с незнакомыми людьми, в особенности если эти дела неприглядные. — У него дернулась щека. — Мне крайне не нравится, что пришлось рассказать вам, но я счел своим долгом избавить остальных от дальнейших неприятностей. Надеялся, вы поймете и оцените это… К сожалению, похоже, ошибался. — Мистер Чаррингтон встал и одернул пальто. — Однако полагаюсь на то, что вы все же исполните свои обязательства в этом деле.
— Надеюсь, сэр. — Питт отодвинул стул и тоже встал. — Констебль Макиннес проводит вас. Спасибо, что пришли и были так откровенны.
Он все еще смотрел на закрытую дверь, не притрагиваясь к отчетам о поджогах, когда Макиннес вернулся через двадцать минут.
— В чем дело? — раздраженно бросил Томас. Чаррингтон вывел его из равновесия. То, что он сказал о Мине, шло вразрез с доселе услышанным. Да, Кэролайн рассказывала ему об увлечении Тормодом Лагардом, но добавляла, что Мина была необычайно рассудительна, а вовсе не легкомысленна и романтична, как утверждал Чаррингтон. — Ну, что такое? — повторил он.
— Отчет от доктора, сэр. — Макиннес протянул бумаги.
— От доктора? — Питт не сразу сообразил, что к чему.
— По миссис Спенсер-Браун, сэр. Умерла от отравления. Белладонной, сэр… большущей дозой.
— Вы читали отчет? — спросил инспектор.
Макиннес порозовел.
— Одним глазком, сэр. Интересно стало, потому что… — Он смолк, не придумав хорошего предлога.
Томас протянул руку за отчетом.
— Спасибо.
Он быстро пробежал глазами по строчкам. Вскрытие показало, что Вильгельмина Спенсер-Браун умерла от остановки сердца, вызванной большой дозой белладонны, которую она, поскольку не ела после легкого завтрака, приняла вместе с каким-то сердечным тоником с имбирным вкусом — единственная субстанция в желудке во время смерти.
Харрис изъял коробку с порошком, прописанным мистеру Спенсер-Брауну доктором Малгру, и она оказалась на три четверти полной. Все отсутствующее количество, включая уже выпитое Олстоном, было значительно меньше, чем обнаружилось при вскрытии.
То, что убило Мину, не было дозой лекарства, принятого либо случайно, либо намеренно ею самой. Оно поступило из какого-то другого, неизвестного источника.
Глава 6
Весь день Шарлотта только о том и думала, что же ей делать с Кэролайн и Полем Алариком. Трижды она приходила к совершенно определенному решению: принять к сведению совет мужа и ничего не предпринимать. Мать за вмешательство спасибо не скажет, зато оба могут оказаться в весьма неловком положении, и тогда все будет только хуже, чем есть на самом деле.
И еще четырежды Шарлотта вспоминала лицо матери, горячечный румянец на ее щеках, напряжение, сковавшее ее тело, и тот судорожный вздох, что сорвался с ее губ, когда Кэролайн разговаривала с Алариком на улице. Она и сейчас легко представила его себе — элегантного, держащегося очень прямо, с чистыми глазами и мягким голосом. У нее осталось ясное впечатление о его речи, идеальной, без натужливости, дикции с отчетливо проговариваемыми согласными, как будто перед тем, как сказать что-то, он продумывал каждое слово, чтобы выразить именно то, что и намеревался.
Да, она определенно должна что-то сделать. И сделать быстро — если только уже не поздно…
Шарлотта уже напекла хлеба — без соли — и успела оскорбить Грейси в ее лучших чувствах, сказав, что надо помыть пол, когда та только что закончила его мыть. Часы показывали три пополудни. Сняв воротничок с рубашки мужа, она пришила его той же, что и была, стороной.
Шарлотта сердито сорвала воротничок, отпустив при этом несколько словечек, которых устыдилась бы, если бы их услышал кто-то еще, и тут же решила незамедлительно написать сестре Эмили и попросить ее приехать тотчас же по получении, независимо от того, удобно ей это или нет. Возможно, Эмили, вышедшей за лорда Эшворда примерно тогда же, когда Шарлотта вышла за Питта, придется отменить без
